— Хорошо, что вы в восторге от истории, — говорит мистер Эриксон. — Но попытайся успокоиться, пока я не назначил тебе напарника, хорошо?
Только бы не Такера, молилась я, словно это настоящая молитва. Интересно, ангелы могут рассчитывать на молитвы как обычные люди.
Может, если я закрою глаза и захочу этого от всей души получить в партнеры Кристиана, это случится. Тогда нам придется проводить время вместе после школы, работая над проектом, когда Кей не сможет вмешаться, когда я смогу доказать ему, что я не сумасшедшая птичка Бозо с огромными глазами, и я, наконец, сделаю что-то правильно.
Кристиан получает в пару короля Брэди.
— Не забывай, что ты крепостной, — говорит Брэди.
— Нет, сир, — смиренно отвечает Кристиан.
— И последнее, но не по важности, я думаю, что сестра Клара и леди Анжела составят динамичный дуэт, — говорит мистер Эриксон.
— Теперь, пожалуйста, уделите пару минут своим партнерам, чтобы обговорить план работы над проектом.
Я попыталась улыбнуться, чтобы скрыть свое разочарование.
Анжела, как обычно, сидит в начале класса. Я падаю на соседний стул и подтягиваю к себе стол.
— Элвис, — говорит она, глядя на мою футболку. — Мило.
— О, спасибо. Как и твоя.
На ее рубашке копия известной картины Бугро, на которой изображены два маленьких голых ангела, из которых один — мальчик, целующий девочку в щеку.
— Это как «Il Primo Bacio», не так ли? Первый поцелуй?
— Да. Мама тащит меня в Италию каждое лето, чтобы увидеть ее семью. Я купила эту рубашку за два евро.
— Круто, — я не знаю, что можно еще сказать. Я рассматриваю ее рубашку вблизи. На картине крылья мальчика очень мелкие и белые. Маловероятно, что они в состоянии поднять его пухлое тело от земли. Девочка смотрит вниз, как будто это не ее целуют. Она выше, чем мальчик, более компакта, более зрелая. Ее крылья темно-серые.
— Так, я думаю, мы можем встретиться в понедельник в театре моей мамы «Розовая подвязка»[17].
Там сейчас ничего не репетируют и есть много места для работы, — говорит Анжела.
— Звучит потрясающе, — говорю я с энтузиазмом. — Так значит в понедельник после школы?
— У меня оркестр. Он закончится около семи. Может, я могу тебя встретить в театре в половину восьмого?
— Великолепно, — говорю я. — Я буду там.
Она посмотрела на меня. Интересно, если она меня тоже называет Бозо при своих друзьях.
— Ты в порядке? — спрашивает она.
— Да, извини, — я чувствую жар на лице. У меня получается выдавить улыбку. — Это был просто один из тех дней.
Этой ночью мне приснился лесной пожар. Он был такой же как и всегда: сосны и осины, тепло, приближается огонь, Кристиан стоит ко мне спиной и смотрит на огонь. Дым в воздухе. Я иду к нему.
— Кристиан, — зову я.
Он поворачивается ко мне. Его глаза смотрят в мои. Он открывает свой рот, чтобы что-то сказать. Я знаю, то, что он собирается сказать, важно, еще один ключ, нечто, относящее к значению моей цели.
— Я тебя знаю? — спрашивает он.
— Мы вместе ходим в школу, — напоминаю я ему.
Ничего.
— Я в твоем классе по Британской истории.
Все еще не помнит.
— Ты нес меня в медпункт в мой первый день в школе. Я упала в обморок в коридоре.
— Точно. Я помню тебя, — говорит он. — Как твое имя?
— Клара, — у меня нет времени напоминать ему о себе. Огонь приближается. — Нам нужно идти отсюда, — говорю я, хватая его за руку. Я не знаю, что я должна делать.
Я просто знаю, что нам надо идти.
— Что?
— Я здесь, чтобы спасти тебя.
— Спасти меня? — недоверчиво говорит он.
— Да.
Он улыбается, а затем закрывает рот ладонью и смеется.
— Прости, — говорит он. — Но как ты можешь спасти меня?
— Это был сон, — говорит мама.
Она наливает мне чашку чая с малиной и садится на кухне, спокойная как никогда раньше, только немного уставшая и помятая, что понятно, так как на часах четыре часа утра и ее разбудила только что ошеломленная дочь.
— Сахар? — предлагает она.
Я качаю головой.
— Откуда ты узнала, что это был сон? — спрашиваю я.
— Потому что это похоже на те видения, которые всегда случаются у тебя перед пробуждением. Некоторые из наших снов — видения, но не твой. И потому что мне очень трудно поверить, что Кристиан не помнит твое имя.
Я пожимаю плечами. Затем, потому что я всегда так делаю, я рассказываю ей все. Я рассказываю ей что чувствую, когда обращаюсь к Кристиану, как мы говорим несколько минут, как я никогда не знаю, что сказать.
Я рассказываю ей о Кей, и мой блестящей идея пригласить себя за стол Кристиана на обед, и как это не сработало.
И я рассказываю ей о Бозо.
— Бозо? — говорит она со своей улыбкой, когда я наконец прекращаю говорить.
— Да. Хотя один парень решил назвать меня горячей Бозо, — вздыхаю я и делаю глоток чая. Он обжигает мне язык. — Я урод.
Мама игриво толкает меня.
— Клара! Они назвали тебя горячей.
— Хм, не совсем, — говорю я.
— Не чувствуй жалости к себе. Нам нужно думать о других.
— Других?
— Другие люди могут позвонить тебе. Так что если ты услышишь их снова, будь готова к возмездию.
— Что?
— Тыквоголовая.
— Тыквоголовая, — медленно повторяю я.
— Это было большим оскорблением, когда я была ребенком.
— Когда, в 1900?
Она наливает себе еще чаю.
— Я была тыквоголовой много раз. Они также меня назвали «Маленькой сироткой Анни»[18], как популярную героиню стихотворения. И Maggot[19]. Я ненавидела Maggot.
