когда вы вернулись из «Айдахо Фолз», Венди решила, что ты скрываешься от кого-то или чего-то. Ты хороша во всем, что пробуешь делать. Ты управляла лошадью, будто родилась в седле, твое катание на лыжах было идеальным, хотя это был твой первый день на склоне, ты бегло говоришь на французском и корейском, и Бог знает что еще. Вчера я заметил, что твои брови светятся на солнце. И есть что-то в том, как ты двигаешься, что-то поразительно грациозное, почти нечеловеческое. Словно ты… что-то иное.
Сильная дрожь проходит по всему моему телу от головы до пят. Ему и правда удалось сложить все факты воедино. Он просто не знает, о чем все это говорит.
— И не может быть никакого рационального объяснения всему этому, — говорю я.
— Беря во внимание твоего брата, лучшее, что мне приходит в голову это то, что твоя семья является частью какого-то секретного эксперимента правительства, что-то вроде генетически превосходящих остальное человечество суперлюдей, умеющих общаться с животными, — говорит он. — И ты в бегах.
Я фыркаю. Это было бы смешным, если бы правда не оказалась еще более странной. — Говоришь, как сумасшедший, ты в курсе?
Еще одна тишина, достойная описания в книге. Потом он вздыхает.
— Я знаю. Это безумно. Я чувствую, что… — он останавливает себя. Неожиданно он выглядит настолько несчастным, что мое сердце отзывается болью.
Ненавижу свою жизнь.
— Все нормально, Так, — говорю я мягко. — Сегодня был просто сумасшедший день.
Я наклоняюсь, чтобы коснуться его плеча, но он качает головой. Он, кажется, готов сказать что-то еще, когда дверь открывается и заходят мистер и миссис Эвери, громко разговаривая друг с другом, потому что знают, что прерывают нас. Мистер Эвери замечает кучу бинтов и мазь на столе.
— Ого. Произошел несчастный случай?
— Я порезалась, — быстро говорю я, избегая взгляда Такера. — Такер учил меня очищать рыбу, и я была неосторожна. Сейчас все нормально.
— Хорошо, — отвечает мистер Эвери.
— Хорошая рыба, — мистер Эвери всматривается в раковину, где я оставила форель. — Ты поймала ее сегодня?
— Такер поймал, вчера. Сегодня он поймал вон ту, — я указываю на открытый холодильник. Мистер Эвери рассматривает ее и одобрительно присвистывает.
— Сегодня будет хороший ужин.
— Ты уверен, что хочешь рыбу на ужин в свой день рождения? — спрашивает миссис Эвери.
— Я могу приготовить что-нибудь другое.
— Сегодня его день рождения!? — выдыхаю я.
— Разве он не рассказал тебе? — смеется мистер Эвери. — Семнадцать лет. Он почти мужчина.
— Спасибо, пап, — ворчит Такер.
— Не за что, сын.
— Я бы принесла тебе что-нибудь в подарок, — говорю я мягко.
— Ты уже сделала подарок. Подарила мне жизнь сегодня. Угадайте, что случилось? — обращается он к своим родителям, громче, чем обычно. — Сегодня мы столкнулись с медведицей и двумя ее детенышами на хребте над озером Колтер, и Клара спела, чтобы прогнать их.
Мистер и миссис Эвери смотрят на меня, ошеломленные.
— Ты спела им? — повторяет мистер Эвери.
— Ее пение настолько плохое, — говорит Такер, и все они смеются. Они думают, что он шутит. Я слабо улыбаюсь.
— Да, — соглашаюсь я. — Мое пение настолько плохое.
После того, как мистер и миссис Эвери поджаривают рыбу к ужину, на столе появляются торт, мороженое, и несколько подарков. Большинство подарков для лошади Такера, победителя родео, которого зовут Мидас, что, я считаю, достаточно забавное имя для лошади. Мистер Эвери рассказывает, как Такер и Мидас вместе могут отбить одну корову из целого стада.
— Большинство лошадей, которые участвуют в соревнованиях, тренируются профессионалами и стоят гораздо больше сорока тысяч, — говорит он. — Но не Мидас. Такер сам вырастил его и тренировал с жеребенка.
— Я впечатлена.
Такер выглядит встревоженным. Он потирает шею, жест, который как я знаю, означает, что он чувствует себя крайне некомфортно от того, в какое русло пошел разговор.
— Я хотела бы увидеть твои соревнования, — говорю я. — Могу поспорить, там есть на что посмотреть.
— Ты можешь посмотреть в этом году, — отвечает мистер Эвери.
— Я знаю! — восклицаю я. Я прижимаю подбородок к своим ладоням, ложась на кухонный стол, и ухмыляюсь Такеру. Я знаю, что только ухудшаю ситуацию, поддевая его. Но может быть, если я буду вести себя как обычная девчонка, все вернется к тому, как было раньше.
— Давай сходим в амбар и покажем Мидасу его новую уздечку, — говорит Такер.
С этими словами он быстро выводит меня из дома в безопасную тишину амбара. Лошадь подходит к передней части своего стойла в тот самый момент, когда мы заходим внутрь, направляет уши вперед, выжидающе. Он красив, гнедой масти с блестящей шерстью, с большими понимающими коричневыми глазами. Такер гладит его под подбородком, а затем надевает на него новую уздечку, подаренную родителями.
— Ты должен был сказать, что сегодня твой день рождения, — говорю я.
— Я собирался, но потом нас чуть не съел гризли.
— Хорошо, а что на счет Венди? — спрашиваю я.
— Что на счет Венди?
— Это и ее день рождения. Я худший друг во всем мире. Я должна была подарить ей что-нибудь. Вы уже обменялись подарками?
— Пока нет, — он поворачивается ко мне. — Но она подарила мне идеальный подарок.
То, как он смотрит на меня, заставляет меня ощутить бабочек в моем животе. — И что же?
— Тебя.
Я не знаю, что сказать. Это лето прошло совсем не так, как я планировала. Я не должна была стоять посреди амбара с голубоглазым ковбоем, который смотрит на меня так, словно собирается поцеловать. Я не должна хотеть, чтобы он поцеловал меня.
— Что мы делаем? — спрашиваю я.
— Морковка…
— Не называй меня так, — говорю я дрожащим голосом. — Это не я.
— Что ты имеешь в виду?
— Час назад ты считал, что я какое-то чудовище.
Он тревожно проводит рукой по своим волосам и смотрит мне прямо в глаза.
— Я не думаю, что ты чудовище. Я думаю… Я думаю, что ты волшебная или вроде того. Считал, что ты слишком совершенна, чтобы быть настоящей.
Я так хочу показать ему все, взлететь на вершину сеновала и улыбнуться ему оттуда, рассказать ему все. Хочу, чтобы он узнал настоящую меня.
— Я знаю, что наговорил глупостей сегодня, но ты мне нравишься, Клара, — говорит он. — Ты действительно мне нравишься.
Это возможно первый раз, когда он называет меня по имени.
Он видит сомнение в моих глазах. — Все нормально. Ты не должна ничего отвечать. Я просто хочу, чтобы ты знала.
— Нет, — говорю я. Он отвлекает меня от предназначения. У меня есть обязанности. Я здесь не для него. — Так, я не могу. Я должна…
Выражение его лица омрачается.
— Скажи мне, что это не из-за Кристиана Прескотта, — говорит он.
