него, все равно не могла просто взять и переспать с человеком, даже если он нравился ей.
– Ма! – Голос Кейси звучал из трубки так отчетливо, словно она была здесь, в комнате, где еще сонная Фэй сидела в постели и пила апельсиновый сок. – Ты уже читала «Вэрайети»?
– Я ничего еще не делала.
– Винсент Колмен отказался сниматься в «Дочери сенатора». Пари держу, Рэй Парнелл локти себе кусает.
Фэй так не думала. Самой ей Винс, как актер, никогда не нравился. Казалось, он всегда играет одну и ту же роль. Однако он был признанной звездой, и Рэю придется найти ему равноценную замену.
– Ну что ж, это еще не конец света, – мягко заметила она.
– Ма, ты не въезжаешь. Лишившись такого имени, Парнелл должен искать кого-нибудь более известного на роль дочери. Тара слишком мелкая сошка.
– Ну, меня-то это не касается. На мою роль звезда не требуется.
Наступило молчание – будто Кейси старалась сдержаться и не сказать, что актрисе, играющей эту роль, требуется именно то, чего недостает ее матери. Потом она продолжала:
– Все, я больше ни словечка не скажу, хочу только тебя предупредить, что у Рэя Парнелла не все гладко идет.
– Спасибо, дорогая, благодаря тебе я в курсе всех голливудских дел.
– У тебя есть возможность отплатить услугой за услугу. Кто тот клевый тип, которого ты притащила с собой?
Фэй объяснила, и Кейси презрительно фыркнула, услышав имя Шерри Брукс.
– Ты не находишь, что он для тебя слишком молод? Никогда не думала, что увижу тебя в роли похитительницы младенцев. – Тон был шутливым, но Фэй чувствовала, что дочь серьезно обеспокоена.
– Кейси, Тим просто приятель. К тому же он завтра возвращается в Нью-Йорк, и скорее всего я его никогда больше не увижу.
– В Нью-Йорк! А чем он занимается?
– Преподает историю.
Кейси тут же потеряла всякий интерес к Тиму и спросила:
– Что ты думаешь о Таре? Правда, она ведет себя как шлюха?
Тут требовалась дипломатия. Кейси так ненавидела Тару, что любое слово в ее защиту было равносильно объявлению войны.
– Я слишком мало ее видела, – ответила она, – чтобы у меня сложилось какое-либо мнение.
– Она из какой-то глуши типа Южной Дакоты. Даже в средней школе не училась. Ее откопал некий ценитель талантов.
– Да, это случается довольно часто.
– Ах, ма, я уже сто раз слышала о том, как тебя вытащили из паршивой школы в Мичигане, но ведь это когда было… В годы немого кино.
Фэй засмеялась, ничуть не обидевшись.
– Ма, я серьезно. Если ты все-таки возьмешься за роль, то лучше, чтобы Тары в фильме не было.
Фэй уже приготовилась выслушать, что по этому поводу думает Кэл, но, как видно, у Кейси пропало желание продолжать разговор. Прежде чем повесить трубку, она поблагодарила Фэй за индейскую корзинку.
– Она действительно красивая. У тебя всегда был прекрасный вкус.
Фэй уже сидела в машине, собираясь ехать к Ните, и вдруг приняла решение. Прошлой ночью она дочитала «Дочь сенатора», так что никаких предлогов тянуть с ответом больше не было. Изменения в актерском составе для нее никакой роли не играли. Книга ей понравилась, и она считала, что сможет понять характер Карлотты и сыграть так, чтобы зрители ее запомнили.
Она вылезла из машины, вернулась в дом и решительно расправила плечи.
Секретарша ответила, что у мистера Парнелла важная встреча, но, узнав, кто звонит, соединила ее с Рэем.
– Привет, Фэй, – услышала она глубокий мягкий голос, который и теперь напоминал о том, что лучше было бы не помнить.
– Как ты узнал, что это я? – спросила она, чувствуя, что это звучит довольно глупо.
– Я просил секретаршу ни с кем, кроме тебя, меня не соединять. – Рэй, по-видимому, был весьма собой доволен. – Ну как, есть у меня Карлотта?
– Считай, что есть.
– Я позвоню твоему агенту. Тут у меня сейчас черт знает что происходит, но все уладится. Я рад, что ты с нами. Это для меня так много значит.
На полпути к дому Ниты до нее вдруг дошло, что она нарушила нерушимое правило – позвонила режиссеру вместо того, чтобы вначале сообщить о своем решении агенту. То есть поступила как начинающая старлетка. И все из-за Рэя Парнелла. Она поклялась не принимать от него никаких поблажек и вести себя, как остальные члены съемочной группы.
У Ниты она сразу же сбросила одежду, надела купальник и бросилась в воду. Теперь нужно было особенно тщательно заниматься собой. У нее появилась настоящая цель.
Барни Глассер походил на диснеевскую сову, но он и сейчас был таким же замечательным агентом, как и тридцать лет назад, в так называемые золотые годы Голливуда. Он приехал с Запада, чтобы изучать фотографию, и прижился в Южной Калифорнии. Агентом он стал, когда брату его первой жены понадобился партнер. Он всегда водил дружбу с писателями, потому что те, как он утверждал, знали все, хотя и занимали самую нижнюю ступень в голливудской пирамиде. В то время как предметом гордости других агентов служило появление на людях в обществе знаменитостей, Барни ценил психологию своего ремесла больше, чем внешний блеск. Как литературные и театральные агенты в былые, менее жесткие, времена, он действительно ставил превыше всего интересы клиентов. И не принадлежал к разряду игроков по крупной вроде Кэла Карузо, но его уважали и любили.
Фэй сидела у него в кабинете, а он излагал примерный план работы над фильмом. Съемки должны были начаться в ближайшее время, продолжаться не более шести недель, а ее должны были отснять за неделю. Барни носился с идеей подать должным образом ее возвращение в кино.
– Как насчет «Мы вновь представляем Фэй Макбейн, любимицу наших дедушек и бабушек»?
Барни усмехнулся, но потом строго взглянул на нее.
– Вы недостаточно серьезно к себе относитесь. Вам представился реальный шанс возобновить карьеру, и я намерен сделать для этого все, что от меня зависит.
– Да, Барни, – покорно проговорила она. – Вы правы. Я актриса и должна относиться к себе серьезно.
Внезапно она вспомнила, что тот же совет давал ей и Кэл…
– Мне совершенно не нужно новое платье для встречи с Пасторини, Кэл. У меня шкаф битком набит прекрасными вещами. Почему надо тратить тысячу долларов только для того, чтобы пообедать с восьмидесятилетним режиссером и его женой?
– Маурицио Пасторини – настоящая легенда, великий режиссер. И не забывай, что не он один будет на тебя смотреть. Приглашены тридцать человек. Ты что, забыла?
– Я занимаюсь этим обедом уже две недели, так что забыть довольно трудно.
– Я хочу, чтобы ты купила новое платье и выглядела на миллион баксов, потому что то, как ты выглядишь, отражается на мне. Об успехе судят по многим вещам, в частности по жене.
– Ты хоть понимаешь, что говоришь?
– Разумеется. Ты должна относиться к себе более серьезно, если не для меня, то хотя бы для себя самой…
Фэй поморщилась и спросила Барни:
– Вы были знакомы с Маурицио Пасторини?
– Я несколько раз встречался с ним в Риме. Он был очень доброжелательным человеком, в отличие от
