– Итак, – начала Пэтси, – как ощущаешь себя, снимаясь в большом телевизионном фильме в возрасте сорока семи лет? Испытываешь ужас или чувствуешь, что все мечты сбылись?
– Испытываешь ужас, – ответила Фэй, – и мне сорок шесть.
Ей только показалось, что Пэтси наклонилась вперед и вымолвила совершенно равнодушно: «Это неважно». На самом же деле она сказала:
– Вы были актрисой, когда встретились с человеком, который стал вашим мужем, с агентом Кэлом Карузо. Что побудило вас оставить карьеру?
– Я принадлежала своему времени – пятидесятым годам – и была приучена считать, что семья занимает все время. А к тому времени, как дочь выросла настолько, что я могла вернуться к работе, утратила к этой работе интерес. Понимаю, сейчас это странно слышать, но вполне представляю, что то же самое происходило со многими женщинами, работающими в разных областях.
Про себя Фэй подумала, что ее деятельность была связана с Рэем, а без него она не чувствовала уверенности в своих способностях.
Пэтси задавала коварные вопросы, на которые Фэй отвечала наилучшим образом. Ей было удивительно легко во время интервью, она как будто знала, что не может сказать что-нибудь не так. Но одного из вопросов она не ждала.
– Вы были знакомы с режиссером Рэем Парнеллом еще до замужества. Он был режиссером в том фильме ужасов, который был, по сути, единственным вашим фильмом. – Здесь Пэтси показала публике рекламный кадр из «Ужасов у моря», на котором была изображена молоденькая Фэй в бикини, с неестественно расширенными глазами. – Что побудило его после стольких лет попробовать вас на роль в телевизионном фильме?
– Я сама удивляюсь, – любезно ответила Фэй. – Думаю, вам лучше спросить об этом его самого.
Пэтси не понравился ответ, и она решилась на вторую попытку.
– Рэй Парнелл известен творческим подбором актеров. Как вам кажется, он не перехитрил сам себя, взяв на главную роль в «Дочери сенатора» неизвестную актрису?
– Я полагаю, Рэй знает, что делает, – сказала Фэй. – И всегда знал. Эта актриса, Тара Джохансон, настолько хороша, что не останется неизвестной. Каждому приходится с чего-то начинать.
– Вы молодцом, – сказала Пэтси, когда интервью закончилось. – Извините за кадр из «Ужасов», но он слишком хорош, чтобы не использовать его.
– Во всяком случае, вы не заставили меня визжать.
Небольшая команда собрала аппаратуру, привела в привычный вид гостиную Фэй и удалилась в рекордный срок. На прощание Пэтси произнесла:
– Удачи вам во всем, Фэй. От чистого сердца.
Люди, которые говорят, «от чистого сердца», далеко не всегда чистосердечны.
Фэй нажала кнопку автоответчика. Четыре звонка были от Барни, пятый – от Шерри Брукс, которая хотела узнать, правда ли то, что написали про Тару, и шестой – от Кэт Айверсон.
– Я вернулась из Монтаны, – говорила она, – все просто сказочно. Тара, Десмонд и все остальные приедут через несколько дней. Позвони, если будет возможность. Ах да, Фэй, я должна предупредить тебя, что эта девочка, Хизер, совершенно невыносима. Она прекрасная маленькая актриса, но, если бы я была на месте ее матери, я бы… Интересно, сколько мне еще позволит говорить эта машинка? Достаточно сказать, что она ужасна, просто ужасна. Она позволяет себе говорить такие вещи, как… нет, я расскажу тебе при встрече. Ты с ней лучше справишься, чем я. Чтобы ты поняла, в чем весь ужас: она…
На этом месте «машинка» прервала Кэт.
«Вот-вот, – подумала Фэй, – самый подходящий конец для этого дивного дня».
Зазвонил телефон, и как бы в доказательство того, что неприятные сюрпризы еще не кончились, женский голос сказал:
– Это Сильвия Льюисон, мать Хизер. Мы пока еще в Монтане, но мне хотелось бы договориться с вами о встрече. Я думаю, важно, чтобы вы провели вместе с Хизер какое-то время, вы согласны? Я имею в виду: прежде чем вы окажетесь на Каталине.
– Миссис Льюисон, – ответила Фэй. – У меня будет возможность пообщаться с Хизер на съемках. Там всегда масса времени.
– Но это совсем не то, мисс Макбейн. Я думаю, что мы могли бы провести втроем день.
И Фэй подумала: она не знает, что делать – плакать или смеяться.
15
Фэй поставила на стол огромное блюдо с фисташковым мороженым, которое очень любила Хизер, но та отрицательно покачала головой.
– Мне нельзя есть мороженое, когда я снимаюсь. Мама говорит: я могу покрыться прыщами.
– Тебе еще рано покрываться прыщами, – возразила Фэй, но Хизер была непреклонна. – Но почему тогда твоя мать сказала мне, что ты обожаешь мороженое, раз нельзя его есть? Я спросила ее, что ты любишь больше всего.
Они сидели на заднем дворике за ленчем, который Фэй приготовила для Хизер. Миссис Льюисон пока еще была в ванной. С тех пор как Льюисоны появились здесь, Фэй в первый раз осталась с Хизер наедине.
Хизер сидела очень прямо, а ее руки спокойно лежали на скатерти персикового цвета.
– Я знаю, почему так случилось, – сказала она с довольным видом. – Есть блюда, которые мне в самом деле можно кушать, а есть такие, о которых мама говорит журналистам, что я их люблю. В данном случае она перепутала – она ужасно нервничала в Монтане.
Фэй беспокойно оглянулась: Сильвия Льюисон в любой момент могла выйти из дома.
– Не беспокойтесь, – сказала Хизер, – она еще не скоро появится. Мама хочет, чтобы мы познакомились поближе. К тому же сейчас она, наверное, роется в вашей аптечке.
– Хизер! Как ты можешь так говорить!
– Очень даже могу. Вы же знаете, что я права.
Фэй посмотрела на маленькое, хорошенькое личико, но ничего не смогла на нем прочесть: ни злости, ни смущения, ни презрения. Волосы Хизер покрасили, чтобы они были того же цвета, что у Тары, а в остальном она была обычной десятилетней девчонкой в розовых легинсах и белой футболке.
– Скажи-ка мне, – спросила Фэй, – тебе нравилось работать в Монтане?
– Работа как работа, – Хизер пожала плечами. – Мне нравится О'Коннел, но актриса, которая играет мою мать, эта Кэт, ужасно противная. Я сказала Лизбет, что в сценах с Тарой Кэт должна выглядеть старше. Она, конечно, и так старая, но у нее такой тип лица, что этого незаметно. Разве я не права? Мать Рози должна выглядеть старше, когда вместо меня появляется Тара.
– Хизер, – мягко произнесла Фэй. – Обычно десятилетние девочки не вмешиваются в дела взрослых. К тому же Кэт могло не понравиться твое… предложение.
– Я этого не знала. По-моему, лучше покончить с этим мороженым, пока мама не пришла.
– Мне тоже нельзя его есть, – сказала Фэй. – Давай полюбуемся, как оно тает. Идет?
Хизер едва заметно улыбнулась.
– Мама говорит, что вы просто пожадничали, пригласив нас сюда, а не в ресторан, где нас могли бы все видеть.
Фэй задумчиво рассматривала то, что осталось от ее с любовью сервированного стола. Все, кроме десерта, ей удалось – мать и дочь до блеска вычистили тарелки с креветочным коктейлем и салатом из шпината. Растаявшее фисташковое мороженое плохо сочеталось с букетом желтых роз и яркой мексиканской посудой. Она решила пропустить мимо ушей упрек в скаредности, но что-то ответить на это грубое замечание было необходимо: как ни возьми, Хизер еще ребенок.
– А ты что об этом думаешь, Хизер?
Та подергала себя за новые белокурые волосы и вздохнула.
– Ничего не думаю. Мне бы хотелось оказаться за тысячу миль отсюда и быть на десять лет старше, –
