Тара, Дейзи, Тина и теперь Хизер. Разве матери не понимают, что делают? Или это потому, что они несчастны и сбиты с толку, как раньше, когда сами были дочерьми? Когда же этому придет конец?
– Не за что, – ответила она. – Надеюсь, наша сцена пройдет удачно, Хизер.
Она смотрела, как мать и дочь идут к красной «тойоте» и Сильвия тяжело опускается на место водителя. Фэй представила себе дорогу в Сан-Фернандо-Вэлли и подумала, что лучше бы за рулем сидела Хизер. В последний момент девочка повернулась и помахала рукой. Ее лицо было лицом ребенка, который послушно благодарит хозяйку дома за приглашение.
Фэй помахала в ответ. Теперь она знала, что все странности Сильвии Льюисон объясняются очень просто: ее терзает старое доброе чувство вины.
– Где Тара? – спросил Тай Гарднер.
Этого никто не знал, но все помнили, что она получила приглашение. О'Коннел устроил импровизированную вечеринку, чтобы отпраздновать возвращение из Монтаны. Он угощал гостей сочным барбекю. Запах жареного мяса щекотал Фэй ноздри. Она решила устроить себе праздник после того, как кончатся съемки, пока же она мрачно ела салат, поддевая вилкой капустные листья и оставляя на тарелке густой соус.
– У тебя потрясающая сила воли, Фэй, – услышала она голос Бев Редфокс. – Тебе нечего бояться лишнего веса. Или у тебя пропал аппетит?
– Бев, дорогая, любая женщина за тридцать, думая о предстоящем крупном плане, боится лишнего веса. Когда все останется позади, я снова буду есть, как другие.
– Я заморожу для тебя кусочек, – сказал О'Коннел, положив руку ей на плечо. – Когда мы вернемся с Каталины, то закатим еще одну вечеринку, встанем вокруг тебя и будем смотреть, как ты ешь.
После успешных съемок в Монтане вид у всех был счастливый и веселый, а у Бев особенно. Ее глаза светились тем светом, который появляется у женщины, когда она заводит нового любовника. Она и Дирк держались за руки, как дети, и Фэй тяжело было на них смотреть. Бев заплела свои густые волосы в две косы и уложила их вокруг головы, и англичанин не мог оторвать от нее глаз. Даже Кэт, в красном шелковом брючном костюме, выглядела празднично. Она как будто забыла о стычках с Хизер и, вспоминая сцену в снегу, которая потребовала столько дублей, называла ее не иначе, как «бедной девочкой».
Фэй завидовала им. У них за плечами уже было десять дней плодотворной работы, а она с каждым днем сомневалась в себе все больше.
– Мне страшно, – призналась она О'Коннелу.
– Чепуха, вам нечего бояться.
Монтана привела его в восторг, и теперь на нем были джинсы, ковбойские сапоги и даже шейный платок.
– В Донеголе все упадут от моего костюма, – сказал он.
– Вы всегда входите в роль таким образом?
– Нет, только когда одежда мне нравится. – Он повернулся и протянул руку красивой женщине, которую Фэй раньше не видела. – Это Джилл Чейз, – сказал он. – Она приехала ко мне из Лондона. Мы вместе поедем назад, верно, Джилли?
Джилл Чейз улыбнулась Фэй, внимательно взглянув на нее сапфировыми глазами. Она была настоящей английской красавицей: светло-каштановые волосы, молочная кожа, оттененная черным платьем, открывающим плечи.
– Я познакомилась с Десом, когда он был совсем молодым, – сказала она, и Фэй поняла, что именно этот голос слышала в Малибу на автоответчике. – Мне было пять лет, когда я впервые его увидела, – сказала она, – и я тут же в него влюбилась.
Хотя ее голос звучал непринужденно и шутливо, она говорила чистую правду. «Джилл Чейз не больше тридцати пяти, – подумала Фэй, – значит, она влюблена в О'Коннела уже тридцать лет».
– Джилл – прекрасный театральный художник, – сказал О'Коннел. – Жаль, что она не встретилась с Бетси.
– А кто такая Бетси? – спросила Джилл.
– Ее больше нет, – ответила Фэй. – Она была женой Рэя Парнелла.
– Парнелла? – Джилл повернулась к О'Коннелу. – Это еще одна моя любовь. Человек с печальными глазами?
– Тот самый, – заметил Дес. – Наш уважаемый режиссер.
И тут, как в комедии с переодеванием, при словах «уважаемый режиссер» на лестнице появился Рэй.
– Нигде не могу найти Тару, – сказал он. – Ее никто не видел.
Фэй не знала, что Рэй здесь, и, как всегда, при виде его ощутила укол в сердце. Но она была настоящей актрисой и поздоровалась с ним точно так же, как и с другими.
– Быть может, мы ей надоели? – предположил О'Коннел.
– Я что-то беспокоюсь, – сказал Рэй. – Пока нас не было, эта чертова «Полная тарелочка» вылила на нее ушат грязи.
– Я читала. – Голос Фэй прозвучал более мрачно, чем ей хотелось. – Это ужасно.
– Тара – актриса, ведь так? – Джилл призывно взглянула на Рэя, ее синие глаза сверкнули. – Тогда она должна к этому привыкать.
Джилл поднялась, грациозным движением руки откинула назад волосы и пошла взять еще один бокал вина. Как и предполагалось, все взгляды устремились на нее: кошачья грация ее движений была оценена по достоинству.
– По-моему, кто-то имеет на вас виды, – сказал О'Коннел Рэю, но голова у того была занята Тарой, хотя глазами он следил за Джилл.
– Простите, мы ненадолго, – сказал Рэй и, взяв Фэй за руку, увел на причал. Он спросил ее о статье, и она подробно, ничего не утаивая, пересказала ее содержание. Рэй взъерошил себе волосы тем рассеянным жестом, который она так хорошо помнила. – Боже, – простонал он. – Это хуже, чем я думал.
– Но это вранье?
– Более или менее, – ответил он. – Для тебя это важно?
– Если тебя интересует, стану ли я по-другому относиться к Таре, то нет.
Ткань его голубой рубахи казалась такой мягкой, что ей захотелось протянуть руку и дотронуться до нее. «Не до Рэя, – сказала она себе, – только до рубашки». Волны, плескавшиеся совсем рядом, рождали чувство нереальности происходящего.
– Я знаю место, где она может прятаться, – сказала Фэй. – Только там она чувствует себя в безопасности. Конечно, это лишь моя догадка, но стоит попытаться поискать ее там.
– Ты имеешь в виду «Голубятню»? – Рэй, казалось, удивился и смутился. – Как ты узнала о ней?
– Это долгая история. – Фэй в нескольких словах изложила ему свои похождения. – Я звонил Вильме, – сказал он. – Там ее нет.
– Возможно, она не захотела сказать тебе правду, Рэй. У них там свои законы.
– Мне она бы сказала. Вильма Киннок мне доверяет, особенно в том, что касается Тары. – Он взял ее за руку и повел к лестнице, на которую они уселись. За спиной у них веселилась компания, а впереди шумели волны. Как будто они с Рэем очутились на необитаемом острове, и это казалось совершенно естественным, хотя по-прежнему нереальным. Она подумала, что он хочет объяснить ей, почему Вильма ему доверяет, но он молчал. Фэй высвободила руку.
– Почему ты всегда напускаешь на себя таинственность? – не выдержала вдруг она. – Почему все скрываешь?
– Что тебе хочется знать? – спросил он мягко. Ее вспышка, казалось, только позабавила его.
– Вот перечень моих вопросов, – ответила она. – Почему Вильма тебе доверяет? Откуда ты знаешь Тару? Почему ты выбрал Линду Корво в качестве ее агента?
– Давай пройдемся немного, – сказал Рэй. За спиной у них кто-то поставил другую музыку, и голос Энни Леннокс заставил жену Тая подняться и присоединиться к танцующим. Фэй увидела Бев и Дирка: его движения были сдержанны, ее – неистовы. Голова у Фэй слегка кружилась, хотя она пила только диетическую «пепси», и она послушно спустилась за Рэем к самой воде.
