Джонсон.
Волков согласно кивал головой. Они вдвоем обходили корабль, определяя места для нашего арсенала.
Утро нас с Сергеем застало на палубе. Я дремал, а Журавлев продолжал трястись от озноба. Похмелье никак не хотело проходить. Мики все еще спала в капитанской каюте. Рабочие не спеша просыпались. Уничтожив несколько упаковок «гвоздей», они улеглись, кто на палубе, а кто, спустившись по трапу на причал, на деревянных ящиках, покрытых старым брезентом. Где провел ночь Суа Джонсон, не знал никто. Под самое утро он как-то незаметно завел автомобиль и уехал из порта. А когда вернулся, в кабине его «пикапа» сидел хозяин «Мезени» Гриша Волков. А кузов машины снова был завален грузом. И этот груз мог в зависимости от обстоятельств то ли спасти нам жизнь, а то ли наоборот, создать проблемы. Разгружать «пикап» Джонсон стал самостоятельно, даже не попросив рабочих о помощи. Ему помогал только Волков. Я хотел было подключиться, но Джонсон тихонько отодвинул меня рукой, мол, не мешай, сами справимся. Я никогда не видел Волкова с оружием в руках, а тут не удержался от смеха: моряк, увешанный «калашниковым», поднимался на борт, держа при этом автоматы за стволы так, словно собирался отмахиваться от врагов деревянными прикладами.
— Возьми за цевье, Гриша, так будет удобнее, — посоветовал я ему по доброте душевной, но тот в ответ по-волчьи зыркнул на меня, и я сразу замолчал. Все-таки, автоматы были у него, а не у меня. Джонсон схватился за ящик с патронами. Ему было очень тяжело, но о помощи Суа не попросил. Кряхтя, занес его на палубу и поставил в самом центре, под рубкой. Сильный мужик, ничего не скажешь.
— Суа, да ладно тебе! — я, должно быть, от уважения к его силе, снова перешел на «ты». — Давай помогу!
Но Джонсон, не обращая на меня внимание, взялся за гранатометы. В кузове «пикапа» лежали два РПГ вместе с подсумками. Из каждого выглядывали зеленые головки зарядов. По два выстрела в каждом. Коммандо взял и сгреб их в охапку. Поднявшись на «Мезень», он положил один гранатомет на носу, а другой на корме.
— Ты бы закрепил их как-нибудь, чтобы не болтались при качке, — кинул он мне. Ему, видимо, тоже в рабочем поту было сподручнее называть меня на «ты». Но в этом обращении не было ничего начальственного или презрительного. Просто люди, связанные одной задачей, не тратят время на соблюдение лишних формальностей. Я быстро справился с его просьбой. Я умел торговать оружием, а он был обучен воевать. Поэтому сейчас его слова значили больше, чем мои.
С оружием покончили нескоро. Хотя и торопились. Григорий и Суа делали небольшие перекуры. Курил, собственно, только Гриша, а коммандо в это время поглядывал на часы.
— Знаешь новость? — сообщил во время одного из перерывов моряк.
— Скажи, тогда узнаю, — ответил я.
— Тайлер со дня на день подаст в отставку.
— Тоже мне новость. Это и так было понятно.
Внешне я был спокоен. Но в глубине души у меня взорвался заряд досады килограмм на сто в тротиловом эквиваленте. Все здесь катится вверх тормашками.! Тайлер, конечно, редкий сукин сын. Но он же наш сукин сын. И теперь все, что он делал, оказалось лишенным смысла. Покушение на Симбу, противостояние с американцами и остальное, то, что он натворил в этой стране, так и не спасло его от поражения. А, в сущности, какое мне до него дело? У меня и без Тайлера все наперекосяк. Кто бы ни победил в этой войне, я для всех предатель. Как ни крути. Выходит, эта девушка, Маргарет, стоила мне целого бизнеса.
«Это не Тайлер сукин сын,» — заговорила та часть моего «я», в которой еще оставался рудимент совести, — «это ты сукин сын, Андрей. Как можно ее оценивать на весах твоего бизнеса?»
Оценивать? Нет, кажется, я мысленно сказал не «оценивать», а «взвешивать». Именно так. Я уже, впрочем, однажды говорил себе «взвешивать». Сначала обмерить, потом взвесить. И разделить. В этой триаде «разделить» почти всегда означает «потерять». А я уже на один шаг от этого. Надо остановиться. И больше ни о чем не жалеть. Андрей, ты хорошо услышал сам себя?
Как только с оружием покончили, на палубу поднялась Маргарет. У нее было такое лицо, словно ее чем-то напугали. Злое и растерянное одновременно. Переступая через арсенал на палубе, она подошла ко мне и сказала:
— Спустимся на причал. Я хочу с тобой поговорить.
Мне очень не понравилась та интонация, с которой она это произнесла. Так обычно произносят слова при расставании. Но об этом не могло быть и речи! После того, что она мне сказала накануне, я уже не придавал значения интонации. Вернее, я, конечно, почувствовал, что разговор будет не из приятных, но даже и не думал, что он закончится именно так, как он закончился.
— Эндрю, ты знаешь меня. И знаешь, что я очень твердый человек. И если я что-то решила, то так оно и будет.
— А что ты решила?
— Решила, что я никуда на этом корабле не поплыву.
Это было невероятно. И это был удар.
— Но почему, Мики?! Ведь только что все еще было хорошо! — и я подумал, что это она из-за оружия на борту.
— Послушай, если это из-за автоматов, то хрен с ними. Я скажу Джонсону, и он сейчас же выбросит их за борт! Мы должны отсюда выбраться, с автоматами или без, понимаешь?
Она с досадой покачала головой.
— Я понимаю, понимаю. Но дело не в оружии.
— Тогда в чем?! — схватив ее за плечи, я прошипел яростным шепотом, чтобы не слышали меня на «Мезени».
— Н-н-нет, не могу сказать, — с сомнением произнесла она.
Я тряс ее за плечи, уже теряя контроль над собой.
— Ну, скажи, скажи мне, скажи, не мучь меня!!!
Она с сомнением посмотрела мне в глаза и произнесла одно слово:
— Сергей...
— Что «Сергей»? — не понял я.
— Сергей. — тверже сказала Мики. — Вместе с ним я никуда не поеду.
И я вспомнил, как отшатнулась Маргарет, увидев вчера на палубе Журавлева. А ведь верно, подумал я, она совсем не рассчитывала встретиться с ним на «Мезени».
— Но я не позволю, чтобы ты здесь осталась. Ты же не просто моя... моя, ну, невеста, — еле выговорил я это непривычное для меня слово. — Ты что, хочешь меня бросить?
— Я и не думаю тебя бросать. И не думаю здесь оставаться.
«Что за ерунда!» — похоже, было написано на моем лице большими буквами, потому что Маргарет, улыбнувшись мне, как непонятливому школяру, взяла меня за руку и потянула к машине Джонсона.
— Поехали.
Два проводка под приборной доской весело заискрились. Двигатель недовольно чихнул, но завелся. Машина тронулась в сторону выезда из порта, оставив позади «Мезень» и ее удивленную команду. Наверняка у Джонсона отвисла челюсть и вытянулось лицо, но я этого не видел. Я хотел услышать от Маргарет объяснение столь странным поступкам.
Она заговорила быстро и торопливо, так непохоже на себя.
— Езжай в Сприггс, Эндрю. И слушай внимательно. Я хочу быть с тобой, но этот человек, Сергей, способен все разрушить. Не знаю, почему и как. Но я чувствую, что будет именно так.
— Ты спала с ним?
— Нет, но какое это имеет значение?
Странная, однако, реакция.
— Здесь другое, — попробовала пояснить Маргарет. — Это не то, что с Тайлером. Он ненавидит меня, я это чувствую, как кошка землетрясение. Он, может быть, неплохой парень и надежный друг, но в том, что касается меня... В общем, это закончится катастрофой.
— Мики, послушай, но это же психоз. Мы беженцы. И ты, и я, и он. Пара дней вместе на корабле, и
