посредине корпуса с какой-то большой надстройкой на корме и ходовой рубкой перед трубой. Судно отчаянно дымило, выжимая всё до последней лошадиной силы из своих машин, чтобы поскорей добраться хотя бы до пролива, так как свой флот уже не догнать. А вот пройти фарватером в залив, шанс был, если только эскорт и те корабли что находятся у пролива, задержат нас. Но как оказалось впоследствии, дураков подставляться под двенадцатидюймовые снаряды в рядах командиров немецких кораблей находящихся у пролива не нашлось.
Ваше Превосходительство, немецкие корабли в приделах досягаемости – доложил командир линкора.
Ну, чтож Владимир Константинович, давай начинай.
'Петропавловск' начал пристрелку с 95-и кабельтовых, но не по авиатранспорту, а по крейсеру, идущему позади германского отряда.
Мы вырвались вперёд, отрываясь от крейсеров. 'Макаров' и 'Баян' начали отставать ещё раньше, они не могли поддерживать такую же скорость как линкоры и отстали больше чем на две мили. 'Богатырь' с 'Олегом' тоже понемногу отстают и теперь находились в полумиле позади нас.
— Ход не уменьшать, крейсера потом нагонят, главная наша задача не упустить противника – предупредил я Пилкина. Сигнал 'Полтаве', выйти вправо – цель авиатранспорт.
Наши линкоры быстро нагоняли противника, да и не только его, мы уже догнали свои эсминцы, что шли в трех милях впереди нас. Крейсер энергично маневрировал, уклоняясь от наших снарядов и одновременно пытаясь прикрыть этот неуклюжий корабль дымовой завесой. Наши снаряды уже несколько раз накрывали крейсер, было видно, что несколько раз их разрывы вставали у самых бортов скрывая его за поднятой взрывами огромными султанами воды. А один из снарядов, а может и не один, прошил крейсер насквозь, и он уже имеет повреждения. Через пару залпов над крейсером поднялся большой столб черного дыма вперемешку с угольной пылью. Прошли мгновения, и показалось пламя, а сам крейсер начал выкатываться вправо. После ещё одного прямого попадания на крейсере появился заметный крен. Когда дистанция до противника сократилась до 60 кабельтовых, в дело вступила противоминная артиллерия, отгоняя вышедших было в торпедную атаку германские миноносцы. Через несколько минут крейсер уже беспомощно качался на волнах. Авиатранспорт также пылал, и в этом помогал вспыхнувший бензин для аэропланов, а миноносцы расступились перед нами, разойдясь в разные стороны. Мы прошли мимо, не останавливаясь на добивании, этим могут заняться и отставшие наши крейсера. Наш путь лежал к проливу, до которого оставалось около двадцати миль.
Аэропланы с правого траверза 60 – поступил доклад от сигнальщиков.
Ваше превосходительство со стороны Курляндского побережья приближаются не менее двух десятков германских аэропланов – доложил мичман Никишин.
Я вышел на правое крыло мостика – на высоте примерно с километр, к кораблям приближались маленькие бипланы. Ну эти нам не опасны они не в состоянии поднять крупных бомб, там по всей вероятности самая большая не крупнее полтинника, а основной ассортимент, это бомбы в 10-20-ь килограмм. Такими нас не остановить. Они разве что могут быть опасны для эсминцев, но в него ещё надо попасть, когда он на полном ходу.
— Убрать всех лишних людей с верхней палубы.
Через несколько минут германцы начали атаку на линкоры, которые в этот момент шли не менее чем на 23-х узлах, выписывая зигзаги на воде. Вся наша ПВО состояла из четырех зенитных орудий установленные на концевых башнях, и четырех пулемётов 'Максим', наконец-то для них были изготовлены специальные станки, заказанные ещё месяц назад в Гельсингфорских мастерских. Эти пулемёты были установлены по два на каждый борт, в районе ходовой рубки и второй дымовой трубы. Орудия в данный момент стреляли куда-то вверх, разрисовывая небо дымными облачками от разрывов шрапнельных снарядов. Но и этот наш редкий и не точный огонь нервировал немецких пилотов. А особенно их расстроила одна меткая очередей из пулемёта, выпущенная унтер-офицером Савельевым, после которой один из аэропланов дымя мотором, поспешил к берегу, намереваясь побыстрее до него добраться. Линкоры во время налёта почти не пострадали, хотя основная масса аэропланов была нацелена именно на них. Пока доклада о результатах налёта с 'Полтавы' не последовало, но судя потому, что в 'Петропавловск' попали двумя мелкокалиберными бомбами, попортившие нам настил палубы, да один матрос получил ранение, то и на 'Полтаве' более существенных повреждений не должно быть. От крейсеров пришло сообщение, что повреждений от налёта германской авиации не получено. Эсминцы вот они на виду, и похоже все без видимых повреждений. Пока продолжался налёт, мы приблизились к нашей цели ещё на восемь миль. Перед нами открывался пролив и немецкие корабли. Всякая мелочь уходила по фарватеру в сторону Рижского залива, а два крейсера и несколько эсминцев уходили на север, намереваясь соединится с основными силами флота.
Передать Беренсу, что путь свободный. Пусть поспешит нам тут надолго задерживаться нельзя.
Линкоры вплотную приблизились к своим же минным заграждениям, выставленные несколькими сплошными полями перегораживая пролив почти на всю глубину и в котором немцам с большими потерями но удалось протралить фарватер и прорваться в Рижский залив.
— Николай Николаевич ты нас только на своё же минное поле не выведи. А то смотрю на тебя, и мне кажется, что ты про существование оных забыл. А у меня такое чувство, что наш линкор уже идёт по минному полю.
Не беспокойтесь Ваше Превосходительство, выйдем точно.
Наш главный штурман не ошибся и подвёл линкоры точно к кромке минного поля, где оба линкора развернувшись бортом дали несколько залпов по удирающим по фарватеру германским кораблям. У меня даже появилось желание войти в залив и потягаться с тремя линкорами адмирала Шмидта. Зная, что два из них с минимум боекомплекта, но побоялся что, не зная протраленного фарватера, наскочу на мину. Хотя тут в начале фарватера вешки стоят их немцы в спешке не успели убрать, но вот дальше в глубине пролива немцы могли их и поснимать. Но допустим, что я пройду в залив, так с этой стороны нас могут заблокировать корабли Хиппера, а канал через Моонзундский пролив ещё не прорыт. Хотя с южного входа в пролив мы в состоянии войти, и надёжно его прикрыть с той стороны. А как нас на днях информировал командующий – что до окончания работ по углублению судоходного канала для кораблей с осадкой до 10-и метров, оставалась неделя.
Ко мне подошел Пилкин и тихо так по-дружески на правах старого товарища проговорил. — Михаил Коронатович, а я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. У тебя же всё на лице написано и глаза так заблестели, я уже подумал, что сейчас последует команда войти в фарватер и начать движение в сторону Рижского залива, а мне как-то придётся тебя от этого отговаривать.
— Каюсь, Владимир Константинович. Да, у меня был сию секундный порыв, на то чтобы войти в залив и сразиться с линкорами Шмидта, зная, что они почти безоружны. И помяни моё слово, что вот такого момента, чтобы нанести серьёзный урон германцам, нам больше не представиться.
— А как же Хиппер со своими кораблями, он ведь тоже может зайти в залив, а выход из него только один.
— Не забывай, у нас ещё есть Беренс с минами на борту, мы за собой проход заминируем, а у Хиппера тральщиков нет, они все в заливе. А пока придут новые да расчистят путь, мы со Шмидтом должны уже покончить.
К нашему разговору начали прислушиваться все находившиеся на мостике офицеры.
— Я даже допускаю, что мы можем потерять один линкор, но вот немцы должны потерять все свои и это будет для немцев катастрофа и в Рижский залив они больше не сунутся. А без поддержки флота, немцам Ригу не взять.
Ваше Превосходительство, лейтенант Киреенко сообщает, что германский флот повернул назад и теперь спешит сюда – доложил мичман Никишин. По его мнению, флот находится в 70-и милях от нас.
— А вот это известие самое паршивое за последние два месяца. Что же из этого следует, господа офицеры?
Это значит, что тут мы можем задержаться максимум час, и надо будет срочно уходить – высказался Пилкин.
— Все правильно Владимир Константинович, у нас на то чтобы подождать прихода Беренса и пока он будет минировать фарватер, даже этого часа нет. Если мы хотим проскочить мимо немецкого флота, то
