— Но зато он помог 'Полтаве' не затонуть и довёл её до мели. Насчет раненых – всех отправить в Ревель.
— Трухачев уже распорядился.
— Так он принял командование после того как меня контузило.
— Да
— А почему не Павел Михайлович?
— Капитан 1 ранга Плен ранен, но не так серьёзно как Вяземский, он и передал командование над оперативной группой, контр-адмиралу Трухачеву.
— Стоп. Ты говоришь, что большинство тральщиков прорвалось. А это значит, что Хиппер может предпринять попытку прорыва обратно в залив, а у него там шесть дредноутов. А мы сейчас почти безоружны. Так?
— Да, это так. Бронебойных снарядов осталось 93 и 61 фугасный, это только в действующих башнях. Есть ещё снаряды в третьем погребе, только бронебойных их там более 160-и, но башня полностью выведена из строя. Воду из погребов мы уже откачали, но заряды там пришли в негодность.
— Значит, если что, то Хиппера нам встретить нечем. Даже 'Слава' и тем более 'Цесаревич' нам не помощники.
— А 'Слава' и так не в состоянии нам чем-либо помочь. Но сейчас темно и противник в любом случае до утра никаких действий не предпримет.
— А что мы можем предпринять в этом случае? Сами мы сейчас, где находимся?
— Перед проливом.
— В каком состоянии корабль?
— В нас попало семь крупнокалиберных снарядов. Имеем три подводные пробоины. Третье котельное отделения выведено из строя и полностью затоплено. Первое котельное внерабочем состояние, но воду из него удаётся откачивать, уровень воды медленно, но верно падает. Турбины в полном порядке, но пара для полного хода не хватает, узлов 17-ь дать можем. Про главный калибр мы говорили, проблема в нехватке боекомплекта. Из 16-и 120-мм орудий, в строю 11-ь. Орудия правого борта не пострадали, да и боекомплект там почти полный и я приказал переместить оттуда по сотне снарядов на ствол, на левый борт, да из пострадавших казематов весь годный боекомплект переместить к целым орудиям.
— Потери на корабле большие?
— Погибло 29, и 67 ранено и 11 пропало, возможно, где-то в затопленных отсеках.
— На чём отправляли раненых?
— У борта стоит эскадренный миноносец 'Сибирский стрелок', на него и передаем тяжелораненых, ему все равно идти в Ревель на ремонт. Хотели и вас переправить на 'Сибирский стрелок' чтобы доставить в Ревель пока вы были бессознания да решили немного подождать.
— Ох и не поздоровилось бы тебе Владимир Константинович за это, отправь ты меня не раненого а только с этой ссадиной на голове в Ревель. Ты представляешь, как бы там на меня посмотрели. Командующий покинул свой отряд, будучи даже не раненым, хотя бы малюсеньким осколочком от неприятельского снаряда, а так с шишкой на голове. Да это чистой воды дезертирство.
— Ваше Превосходительство, что вы такое говорите, что нам оставалось делать, когда вы больше часа не приходили в сознание?
Я опять сморщился от боли, которая пронзила мою голову. Доктор опять засуетился около меня.
— Фадей Григорич, вам что больше делать нечего, крутитесь возле меня. Идите, займитесь ранеными, а я как-нибудь пока перетерплю эту боль. Владимир Константинович, надо связаться с Трухачевым. Он командовал обороной Рижского залива, вот и надо выяснить, если еще запас мин на минных заградителях или в другом каком месте. И откуда их можно доставить сюда, к проливу? И это надо сделать ещё до рассвета.
Первыми к проливу ещё в предрассветных сумерках из Риги пришли три старых эсминца, каждый имел на палубе по двенадцать мин. Это всё что оставалось в Рижском арсенале. Кроме того из Моонзунда уже с первыми лучами солнца пришел тральщик 'Пламя' с двадцатью пятью минами на борту. Вот это всё мы и выставили на новом фарватере, и стали ждать появления кораблей противника. Но первыми начали действовать мы. Через два часа после восхода солнца, на противника по нашей просьбе был совершён налёт стратегической авиации из Зегевольда, тоесть 'Муромцев', а вот охраняли их, вылетавшие с Эзеля гидросамолёты. На этот раз налёт не принёс ожидаемого результата, было всего одно попадание пятипудовой бомбой в 'Тюрингер' с минимальным для него ущербом. Мы до полудня простояли перед проливом, в ожидании что противник, зная теперь о нас всё, двинется обратно отвоёвывать потерянные позиции. Но когда нам сообщили с Цереля, что германский флот снялся с якоря и отходит в юго-западном направлении. По правде это было для нас большой неожиданность, что даже не хотелось в это верить. Но тоже самое, нам сообщила и авиаразведка – германский флот уходил. Сражение за Рижский залив было выиграно, а это значит, что и Ригу мы должны отстоять и отстоим. Без поддержки флота, германцам Риги не видать как своих ушей, если конечно они не превратятся в слонов. На всех кораблях вздохнули с облегчением, значит сегодня возможно никто не погибнет, а может и завтра, если германцы и вправду уходят. Наша радость на это известие была искренней, все кричали УРА! Но мы ещё сутки простояли в Ирбенском проливе, так на всякий случай. Но воздушная разведка, вылетавшая к Виндаве и далее к Либаве, германских кораблей не обнаружила. Да и наша радиоразведка подтвердила, что линейный флот движется в сторону Киля. А ещё через двое суток наши тральщики начали расчищать фарватер для того чтобы мы могли выйти из залива. Но чтобы не было никакой неожиданности, наша авиация каждый день летала на разведку, а не появится вдруг германский флот. Но нет, германских кораблей поблизости не наблюдалось. Эсминцы, которые получили серьёзные повреждения, были отправлены через Моонзунд в Ревель, на них же перевели всех оставшихся раненых. Линкор, крейсера и оставшиеся эсминцы, готовились к переходу в Гельсингфорс. На всех кораблях, что могли, своими силами исправлялись повреждения, подводились пластыри под подводные пробоины, откачивали воду из затопленных отсеков. Всё это делалось в ожидании прикрытия, которое должно было выйти с базы в скором времени. Но тут я получил приказ, передать временно командование группой капитану 1 ранга Пилкину и прибыть в Гельсингфорс, воспользоваться любым из эсминцев. Но я решил проигнорировать этот приказ, сославшись на недомогание, и невозможность перехода на эсминце. Что по распоряжению врача мне нужен покой, а эсминец корабль небольшой, он подвержен более сильной качке на волнах, чем линейный корабль. Я не знаю, почему командующий прислал такой приказ, тут два объяснения, или готовить мне мыло, или сверлить дырки на мундире. Но может быть, и то, и другое одновременно, вначале меня поимеют, а потом наградят. Но, то, и другое может чуточку подождать, я решил прибыть на главную базу в составе своей группы. Кому как, но я считаю, что это была победа, и мы вернёмся на базу как победители. А там как хотят, или снимают меня с командования, или награждают. Но вот после этой победы, ну не может, чтобы история чуть-чуть, да не изменила свои ход.
Конец первой книги.
