катер. Николай Николаевич и Михаил Борисович, вы тоже переходите со мной на 'Рюрик'.
Как только пересел в катер, я приказал крейсерам своей бригады двигаться самым малым ходом на юг. А пока перебирался на 'Рюрик', эсминцы выписывали круги вокруг медленно двигающих крейсеров. Подхожу к самому сильному крейсеру Балтийского флота, испытывая (как будто не свои) чувства гордости за этот корабль. Красавец крейсер в 16000 тонн имеющий на вооружении 4-254-мм 8-203-мм орудий в башнях. Не так давно я сам (конечно не я, а мой хозяин этого тела) командовал им. Вот сейчас и повоюем с немцами, я думаю теперь, у меня никто не потеряется, в этом тумане. А то в той реальности 'Рюрик' и 'Новик' потерялись.
Погода ожидается скверная, всё время будет стоять туман. Сейчас бы нам при такой погоде пригодился хоть самый допотопный радар. Но он появится ещё не скоро, хотя кое-какие опыты в этом направлении проводились – как я читал где-то – что даже сам Попов этим тоже занимался или у него это случайно получилось. Да! Не помешало бы заиметь ещё и парочку противокорабельных ракет или на худой конец самонаводящихся торпед. Да о чем я думаю, какие ракеты или самонаводящиеся торпеды, ты башка ещё об атомной бомбе помечтай. Да нам бы на первое время нормальными дальномерами обзавестись, да средствами обнаружения подводных лодок, так и их уничтожения. Пока даже нормальных глубинных бомб нет, они появятся чуть позже. Вот поэтому приходится ныряющие снаряды использовать, но они только на малой глубине для кое-чего могут пригодиться, а так только для шумового эффекта, да рыбу глушить. Нужны новые дальнобойные снаряды, да и наши торпеды тоже слабоваты, пора переходить на другой калибр. Да много что нужно, но об этом чуть позже, сейчас о предстоящем бое надо думать.
Подымаюсь на борт крейсера, у трапа меня встречает его командир, капитан 1 ранга Пышнов Александр Михайлович и несколько его офицеров. После рапорта и взаимных приветствий, мы направились на мостик. Над крейсером взвился контр-адмиральский флаг, после того как подняли катер и закрепили, мы пошли догонять ушедшие вперёд, крейсера бригады. Поднявшись на мостик и оглядевшись вокруг, понимаю, что за прошедший год после моего ухода с мостика этого крейсера, ничего не изменилось, всё по-прежнему.
— Ну и как вам этот крейсер, Александр Михайлович?
— Отличный корабль. Сильнее нашего 'Рюрика' на Балтике ничего нет, разве что только немецкий 'Блюхер', был равносильный нашему. Да только он уже как полгода покоится на дне, потопленный англичанами у Доггер-банки вместе с 750-и членами экипажа.
— Да, 'Рюрик' хороший корабль, и мне довелось покомандовать им три года.
— Вот стояли бы турбины, вместо паровых машин, это был бы, совсем великолепный, корабль.
— Да, когда его закладывали, турбины только начинали устанавливать на корабли, а это была новинка для того времени. Вот и побоялись эту новинку установить на крейсер, опасаясь, что наши матросы не справятся.
Минут через пятьдесят, мы, обогнав колонну крейсеров, встали во главе её. После этого я приказал эсминцы седьмого дивизиона отпустить, пожелав им счастливого пути – они выполнили своё первое задание по охране крейсеров, выведя нас в море. Седьмой дивизион взял курс на север, корабли быстро скрылись в сгущающем тумане. Теперь у Гадда и его эсминцев более ответственное и опасное задание, чем намечалось до этого. Погода и правда была очень скверная, на море опустился туман, я опять пожалел, что на наших кораблях нет радаров. После 6-30 поступил запрос от Паттона, о курсе и скорости движения отряда. И то и другое было передано. Корабли опускались к югу в полосе сильного тумана, я приказал включить кильватерные огни. Примерно в 12–15 по левому борту, показались силуэты кораблей, которые тут же были взяты на прицел крейсерами отряда. Но это были эсминцы Паттона. И идущий чуть в стороне 'Новик'. А в это самое время, где-то в 12-и милях по правому борту, проходят курсом на север, корабли противника. Противники не видели друг друга из-за тумана и их встреча откладывалась до следующего дня.
— Передайте семафор на эсминцы, пусть переходят на правую сторону.
После того как эсминцы перестроились и заняли место по правому борту, даю команду.
— Проложить курс на устье Вислы, потом на широте Мемеля повернём к порту. Передать это распоряжение на все корабли, и ещё – постараться держаться в пределах видимости, если потеряетесь – идти по счислению.
Через пару часов я оставил мостик, передав командование кораблями Пышнову, а сам направился в каюту, надо было выработать дальнейший план моих действий.
А стоит ли плутать в этом тумане, а не пойти в район Готланда, и ждать там корабли немцев? — думал я. Но если я откажусь сейчас от плана по обстрелу Мемеля, то меня никто из офицеров не поддержит, не поймут. Значит, всё должно пока продолжаться так же, как и в той реальности. А может в этой реальности, нам удастся всё же подойти к порту и произвести бомбардировку. Ну что же, будем пока придерживаться происходящих событий. Завтрашний день покажет, можно или нет, его изменить по отношению к нашей реальности. Через четыре часа корабли отряда вошли в такой плотный туман, что на расстоянии пятидесяти метров ничего не было видно. И вот в этом молоке, мы до 20–00 спускались все южнее и южнее.
Ваше Превосходительство, пора поворачивать на новый курс – предупредил меня мой флагманский штурман Крыжановский.
— Передать по радиотелеграфу на корабли, координаты нового курса, ведущего к Мемелю, поворот в 20–05.
Но пройдя, в этом молоке два часа по новому курсу, первым не выдержал князь Черкасский.
— Ваше Превосходительство, если мы так и дальше пойдем, ничего не видя в этом молоке, то кто-то может налететь на свой корабль, или ещё хуже налететь на мину. Тут в районе Мемеля столько понаставлено минных полей как наших, так и немецких. Что мы в любой момент можем, не зная своего местоположения выскочить на одно из них, и не дай Бог, кто-то подорвётся вблизи немецкого порта. В любом случае это будет означать конец операции, затонет корабль или получит повреждения, то нам предстоит его сопроводить до своих вод. Так может, отложим бомбардировку на утро, может тогда туман рассеяться.
— Если только? туман разойдется к этому времени, и мы сможем подойти к берегу – продолжил дальше я за Черкасского – а может и не разойдется. Тогда нам надо разработать другой план как нанести урон противнику. Николай Николаевич, рассчитайте курс на Готланд и передайте его всем остальным кораблям. А также передайте им, чтоб по мере возможности все собрались в 10-и милях юго-восточнее Хоборга, на южной оконечности острова.
Капитан 1-го ранга Гадд поступил так, как посоветовал ему Бахирев. Он поднялся севернее Бокшера на восемь миль и встал на якорь. В северной части Балтийского моря, погода была более благоприятна, дальность видимости составляла в пределах пяти миль. Иногда она, то увеличивалась, то опять уменьшалась, но не превышала восьми миль. Эсминцы мерно покачивались на волнах, встав полукругом, концы которого смотрели в сторону финского берега. В полной боевой готовности постоянно находились два эсминца. На палубах постоянно находились сигнальщики, которые осматривали горизонт, стараясь не пропустить ни одного дымка, и комендоры, готовые в любой момент открыть огонь. Остальные в это время отдыхали, ожидая своего срока на вступление в дозор. Так они простояли почти десять часов, но пока было все без изменений. Георгий Оттович уже начал сомневаться в словах Бахирева, в том что, противник соизволит прийти сюда на минную постановку, и наметил себе, если до 23–00 корабли не покажутся, то он снимается с якоря и уходит на базу. Но вот в 20–10 вдруг туман приподнялся над морем, как будто какой-то великан приподнял одеяло над постелью, и решил посмотреть, что под ним находится. Примерно также вышло и здесь. Видимость резко увеличилась и сигнальщики увидели дымы, приближающихся с юга кораблей на удалении пятнадцати миль, это продолжалось пару минут, как туман снова стал опускаться на море, отгораживая корабли друг от друга. С немецких кораблей, ничего не заметили, так как эсминцы стояли без хода и не дымили сильно. Да и силуэт у эсминца всё же на много меньше, чем у крейсера.
