Темная материя

удивление вкусным. Вообще сегодня удачный день. Комиссар делает все как надо и получает то, что требуется.

— Подлиза! — говорит Рита. — Конечно, это я веду его дело. Причем оно будет последним, в котором вы можете ставить мне палки в колеса.

— Поверьте мне, я здесь только по велению свыше. Вам никогда больше не придется терпеть неприятностей в виде моей непрошеной помощи.

— Очень рада это слышать.

Возмущенное фырканье Риты комиссар, будь это возможно, с удовольствием сохранил бы на память. Чтобы подкреплять свой дух, когда наступят худшие времена.

— А теперь подавайте мне этого парня! — говорит она.

— Откуда вы знаете, что это мужчина?

— Женщины не сносят голову своим жертвам.

— В Новом Завете на эту тему высказан другой взгляд.

— Неверно, Шильф! Саломея добивалась, чтобы Иоанну отрубили голову. Это в лучшем случае опосредованная причастность к убийству. Или же только подстрекательство.

— По библейской истории — знания твердые, — хвалит Риту Шильф. — Да и по основам уголовного права Германии тоже. А что если вдруг Саломея шантажом принудила убийцу совершить преступление?

— Тут вам не семинар по уголовному праву, — огрызается Рита.

— Действия, совершенные по принуждению, — говорит Шильф. — Согласно господствующему мнению, это смягчающее обстоятельство.

— Кто — это — сделал?

Шильфу чудится, будто он явственно слышит, как Ритина длань ребром рубит воздух. Во время учебы в Высшей школе полиции Рита показала себя поразительно метким стрелком. «По ее рукам это сразу видно, — думает комиссар. — Вот бы мне оказаться перед нею, когда она, расставив ноги на ширину плеч и вытянув руки, целится из вальтера». Пуля пробила бы ему дырку во лбу, прошла бы сквозь птичье яйцо в лобной доле и безболезненно вошла бы глубоко в мозг. Шильф мысленно видит себя падающим на колени и затем валящимся на бок, как он не раз наблюдал это у других на протяжении своей служебной карьеры. Сквозь дырку во лбу он бы вылетел на свободу, выпущенный Ритиной рукой, и окончательно воссоединился бы с безвременной и беспространственной тканью космоса, перейдя в состояние, которое попросту называется «прошлое».

Дивный сон, думает комиссар.

— Это физик, — отвечает он. — Тот, у кого похитили сына.

Он закуривает сигариллу. Первые затяжки он делает в абсолютной тишине, из телефонной трубки не слышно даже дыхания.

— Ладно, — произносит наконец Рита деловитым тоном, хотя и с небольшой хрипотцой в голосе. — Благодарю вас.

— Погодите!

Шильф вынимает сигариллу изо рта и наклоняется вперед, словно придвигаясь к невидимому собеседнику напротив себя:

— Этого человека шантажировали.

— Однако, — медленно произносит Рита, — к медицинскому скандалу это дело, по-видимому, не имеет никакого отношения.

— Этого вы еще не знаете! — резко отрезает Шильф. — Вы слышали, что я сказал? Я сказал: Себастьяна шантажировали.

— Начальник полицейского управления зарыдает от счастья.

— Рита! — Комиссар едва замечает, что рядом опять выросла женщина в фартуке. — Вы спросили себя, зачем я вам назвал его имя? Чтобы у вас не забрали это дело! Вы самый нормальный человек в этом сумасшедшем доме. Не говорите, что я в вас ошибся!

— Все хорошо, Шильф.

— Этот человек невиновен! — кричит Шильф.

— Будь по-вашему. Главное, это никак не связано с медицинским скандалом.

Разговор закончился, телефон замолчал.

— У нас нельзя курить, — говорит женщина в фартуке.

— О черт! — говорит Шильф.

— У нас курение абсолютно запрещено.

Взглянув на ее одутловатое лицо, Шильф сует ей под нос служебное удостоверение.

— Еще один эспрессо, — говорит он.

Толстуха поспешно отгребает в сторону прилавка, а Шильф хватается за голову. Еле верится, трудно даже представить себе, но, кажется, он только что допустил ошибку, чреватую тяжелейшими последствиями. Сигарилла повисла у виска, зажатая между большим и указательным пальцами. Вдоль правой щеки с нее осыпается на стол пепел. Запахло паленым волосом.

6

И снова — то же одутловатое лицо. Выбритые брови, крашеные волосы, взбитые рыжей копной. Сейчас это лицо принадлежит библиотекарше, встретившей комиссара недружелюбным взглядом. Толстые пальцы женщины безостановочно и с большой точностью бегают по клавиатуре компьютера. У Шильфа знакомо застучало в висках.

— Что вы хотели?

Ответить на это не так-то просто. Вероятно, Шильф хотел бы встретить вторую Риту Скуру — такую, чтобы не думала о своей карьере или усатом начальнике полицейского управления, а только о том, как бы помочь первому гаупткомиссару полиции в осуществлении его миссии по восстановлению правды и справедливости. Хотелось бы встретить худощавую библиотекаршу с гладко причесанными волосами. Очутиться в просторном зале с дубовыми книжными полками до потолка, уставленными толстыми фолиантами, где самозабвенно преданные своему делу ученые вскарабкиваются по стремянкам на самый верх в поисках нужного тома. Где на старинных письменных столах светятся зеленые лампы.

Шильф с отвращением втягивает запах свежевычищенных ковровых покрытий. Среди металлических стеллажей облегченной конструкции, разделяющих помещение на ячейки свободного доступа, темнеют компьютерные мониторы. Шильф — единственный посетитель. Недавний разговор с Ритой мучит его, как ломота в суставах. Ему бы сейчас рядом живую душу, понимание и поддержку! Может быть, просто погреться в горячей ванне.

— Что вы хотели? — повторяет библиотекарша медленно и раздельно. Вероятно, ей нередко приходится иметь дело с бестолковыми иностранными учеными.

— Квантовую физику, — говорит комиссар.

Подбородок и щеки женщины затряслись от беззвучного смеха. Шильф догадывается, что невольно сострил. Он не снизошел до того, чтобы посмеяться с ней вместе.

— Ладно, пошли, — говорит библиотекарша.

Возле полок, где на корешках значатся такие обескураживающие заглавия, как «Исследование космологических констант» или «К вопросу о проблемах скрытой массы», он даже не останавливается, а сразу садится за компьютер и набирает в каталоге фамилию Себастьяна. По его запросу компьютер выдает длинный список. Шильф выбирает из него две публикации, в заголовках которых содержится больше знакомых, чем незнакомых слов. Выписав на листок библиотечный шифр, он возвращается к стойке выдачи книг. Надев на одутловатое лицо очки, библиотекарша, переваливаясь как утка, поплелась к стеллажам. Шершавые бумажные обложки тонких брошюрок, которые она достала из ящиков, всем своим видом предостерегают простого читателя, что лучше ему не браться за чтение. Ободряющее похлопывание по плечу звоном отдается в спине Шильфа; затем библиотекарша оставляет его наедине с его добычей.