— Что делать-то будем, Лизок?
— Давай попробуем последнее средство, — нехотя предложила подруга.
— А какое у нас средство последнее? — с любопытством и некоторой опаской спросила Настя. Бросила взгляд на остатки фруктов и предположила: — Голодовку объявим?
— Ты дура? Твой Марк не президент, а мы не на Васильевском спуске. Не-е-ет. Тут нужен научный подход. Все предки, видишь ли, повернуты на ответственности и доверии.
— Да? — с сомнением переспросила Настя.
— Сто пудов. Вот слушай. У тетки моей сынулька такой оторвистый, никак она с ним справиться не может. Его уже из трех школ выгнали, а малец всего в шестом классе, прикинь? Так вот, мы у них в гостях когда были, они нас, детей, после ужина из гостиной выперли, охламон этот в комп уткнулся, а мне было скучно. Ну, дай, думаю, книжку почитаю. И нашла там у тетки пару книжулек… Ржачка жуткая, ты не поверишь. Это вроде как пособие для родителей, как обращаться с детьми. Короче, после того как я эту лабудень прочла, мне стало ясно несколько вещей. Во-первых, что писали их полные дураки. Во-вторых, что тетка подход к сыну не найдет никогда.
— Есть еще и в-третьих? — спросила Настя, когда подружка остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Да, и для нас это самый важный момент. Из этих книжек понятно было, чего именно ждут от детей предки, училки и прочие старики, понимаешь? Они больше всего прутся, когда дети ведут себя ответственно, а если уж наворотили чего — так обязательно чтобы признали свои ошибки, откровенно рассказали, в чем были не правы, тем самым демонстрируя свое доверие к предкам.
— То есть мы просто должны все ему рассказать? — Насте идея показалась тухловатой.
Тогда Лизка обиделась и предложила: пусть сама придумает план получше. Крыть Насте было нечем, и она согласилась на научный подход.
Марк сидел на веранде, пил пиво и злился. На себя и на девчонок. Особенно на Анастасию. Или он был несправедлив к ней? Слишком строг? Невнимателен? Так ведь нет! Настя занимала в его жизни отнюдь не последнее место. Еще до того момента, как они с Ланой поженились, он привязался к девочке, думал о ней, сумел завоевать ее доверие. Порой именно к нему, а не к матери она шла со своими проблемами, и Марк очень сим фактом гордился. И вот пожалуйста — как мордой об стенку! Ни слова не сказать и ввязаться во что-то, закончившееся травмами! А он-то, дурак, был так спокоен! Расслабился! Нет-нет, нужно вспомнить то, чему его научил многолетний опыт отношений с самыми разными женщинами: никому из них нельзя доверять. И совершенно не важно, сколько этой женщине лет — четырнадцать или тридцать четыре. И та и другая соврут и постараются использовать мужчину в своих целях, не испытывая ни малейших угрызений совести…
— Марк! — Лиза появилась за его спиной так неслышно, что мужчина вздрогнул и едва не выронил бокал. — Можно вас попросить подняться к нам в комнату? — церемонно спросила девочка.
— Насте стало хуже? — тревожно вскинулся он.
— Нет-нет, просто мы хотим с вами поговорить.
— Да? И о чем же? — саркастически поинтересовался Марк. Выслушивать всякие глупости, сказки и оправдания ему совершенно не хотелось.
— Ну пожалуйста, Марк! — В темных глазах Лизы стояли слезы. — Мы… нам не по себе. Не нужно было вас обманывать, но… — Она опустила глаза и почти шепотом добавила: — Мы хотели бы извиниться.
И Марк поднялся в девичью светелку, бегло окинул взглядом царящий в просторной комнате бардак и, пытаясь сохранить остатки праведного гнева, спросил:
— И что же вы хотите мне сказать?
Само собой, они сделали все, что было предписано теми брошюрками для родителей. Сперва Настя и Лиза наперебой поведали опешившему Марку историю про поиски храма, затем повинились и заверили его, что скрытность их была вызвана ни в коем разе не отсутствием доверия к нему, Марку, а исключительно детским желанием самостоятельно найти сокровища. Но жизнь буквально тут же показала им, что такая самодеятельность ни к чему хорошему не приводит, и они, Анастасия и Елизавета, уже даже повзрослели и осознали и впредь никогда…
— Таки этому вашему голову оторву, — буркнул Марк.
— Не вздумай! — выпалила Настя, на мгновение позабыв Лизкины наставления. — Он как ребенок! Добрый и безобидный! И тоже мечтает найти что-нибудь древнее… статую какую-то.
Лизавета выдвинулась вперед, оттеснив излишне эмоциональную подругу:
— Таки очень гордится культурой своей страны. Он энтузиаст, понимаете? Археологией увлекается… Ну, как любитель, конечно.
— Н-да, любитель… Но зачем же он потащил вас к этому англичанину? А если бы этот тип в вас попал?
— Вообще-то он в воздух стрелял, — нехотя сказала Настя. — Я обернулась и видела, что ружье вверх направлено.
Некоторое время все трое молчали. Потом Марк пошел к двери.
— Эй, ты куда? — вскинулась Настя. — А что насчет нас?
— Не знаю… — донеслось с лестницы.
— Как это? Ну Марк, ты же не потащишь нас в Москву? Мы ведь честно все рассказали и пообещали, что будем умнее. Марк!
— Не знаю, — повторил он. — Мне надо подумать.
Процесс обдумывания затянулся, и к вечеру Марк решил только, что жене о похождениях бестолковых девиц ничего рассказывать не станет. Во время разговора с Ланой он старался держаться естественно, и так был этим занят, что не обратил внимания ни на ее несколько натянутую улыбку, ни на то, что жена явно торопилась завершить разговор побыстрее.
Неопределенность и треволнения долгого дня не помешали девчонкам уснуть крепким сном. Марк же спал из рук вон плохо. Голова его была забита множеством мыслей, которые трансформировались в тревожные сны, и он то и дело просыпался, пил воду, ел апельсины, смотрел на ясное небо и темный парк, где заблудившимися звездочками порхали светлячки, и через некоторое время снова забывался сном.
На следующее утро, когда девчонки проснулись, Марка в бунгало уже не было. Несмотря на боль в ногах, Настя доковыляла до ресторана. Не обнаружив там своего пастыря, девочки пали духом. Они решили, что он все-таки отправился в аэропорт менять билеты. Подружки поели и вернулись в бунгало. Настя растянулась на кровати и категорически заявила, что сегодня больше никуда не пойдет. Ну, только если на обед. Лизавета из солидарности осталась с ней. Они вяло переговаривались, пока каждая занималась своими делами. Настя достала пастель и папку с бумагой и принялась рисовать виденный вчера розовый дом и сад. Лиза перевела на бумажку загадочные значки, которыми был покрыт купленный у Таки каменный сосуд. Потом она залезла в Интернет и теперь пыталась расшифровать непонятную древнюю надпись.
Внизу хлопнула дверь: вернулся Марк. Подружки замерли и прислушались.
— Это что такое? — спросила через некоторое время Лиза, озадаченная доносившимися с первого этажа звуками. — Он что, поет?
— Может, телик включил?
— Не-ет, на телик не похоже.
Девочки подобрались к двери и некоторое время с недоумением прислушивались к гудению, время от времени перемежавшемуся словами, в которых, при некоторой доли воображения, можно было узнать джазовые шлягеры Луи Армстронга.
Через некоторое время все затихло, и Лиза пошла на разведку. Она обнаружила Марка на веранде. Он мирно спал на диванчике, время от времени похрапывая. Лизавета осторожно подобралась поближе и принюхалась. Поморщилась и запрыгала вверх по лестнице к Насте, которая уже грызла ногти от нетерпения.
— Ну?
— Он спит, — пожала плечами Лиза.
