и я никогда больше тебя не увижу. Обещаю, что с моей стороны ты будешь в полной безопасности. Но боюсь, что за остальную часть женского населения планеты поручиться нельзя.
Я любовалась своей рассудительностью и выдержкой, хотя внутри у меня все кипело.
Официантка принесла нам кофе, и я вспомнила, как все началось: Макс вытер шоколад с моих губ и облизал палец.
Я смотрела на людей, идущих по тротуару. В основном это были парочки, вышедшие за покупками субботним утром. Сколько из них были влюблены в других мужчин и женщин?
– Наверное, мы просто встретились в неподходящий момент. – Какая глубокая мысль – сладкое дерьмо!
– Не говори так. Я рад, что мы встретились.
– Да, но почему все это происходит только сейчас, накануне твоего отъезда на другой континент.
– Чтобы мы оба не успели испортить себе жизнь, – ответил он.
Не думаю, что он хотел быть жестоким. Но тогда что он имел в виду?
Неожиданно я вспомнила о фотографии, которую целый день таскала в сумке, и достала конверт.
– Вот, – сказала я. – Это для Натали. Я обещала ей это фото.
Макс открыл конверт и вынул снимок: он делает Натали массаж, они нежно смотрят друг другу в глаза. Он издал звук, по которому можно было судить, что он совсем не помнил, где и когда это было.
– Но это замечательно, – удивился Макс. – Ты сама снимала?
– Конечно, сама, – слегка обиделась я.
Он что, думает, я вырезала это из «Радио таймс»?
– Спасибо, – сказал он. – Натали будет в восторге.
Он убрал конверт в рюкзак, и мы оба сидели и помешивали кофе в угрюмом молчании.
– Мне нужно возвращаться в отель, – наконец решился Макс. – Еще столько нужно упаковать.
Я знала, что это неправда. Он всего пару дней назад прилетел из Лос-Анджелеса. Что он собирался упаковывать?
– Конечно, – ответила я.
Мы взяли такси до отеля, и Макс положил свой зонтик на сиденье между нами, вместо того чтобы бросить его на пол. Мои туфли тут же промокли, и я отодвинулась, прислонилась лбом к оконному стеклу и подумала, что это действительно все.
– Могу я задать тебе вопрос? – отважилась я, продолжая смотреть в окно.
– Конечно. Что ты хочешь спросить?
– Ты ведь флиртовал со мной с самого начала?
Казалось, он удивился.
– Да. В некотором роде. А что?
– Просто хотела знать.
Он немного помолчал, а потом спросил:
– Ты чувствуешь себя виноватой перед Эндрю?
Я решительно покачала головой.
– Нет. Ничуть. – Какой теперь был смысл притворяться? – Если я не поцелую тебя, я сойду с ума.
Макс удивился. Смутился. Но ему было очень приятно. Я поймала его взгляд и смотрела в его зрачки, пока он не покраснел и не отвел глаза.
– А когда ты впервые подумала о том, чтобы поцеловать меня? – спросил он.
Он снова флиртовал со мной. Набивался на комплименты.
– На этой вечеринке.
– Когда я гладил твою ногу?
– Да, тогда.
– Но мы целовались в тот вечер, – заметил Макс. – Два раза. – Как будто я могла это забыть. – В губы, – продолжал он. – А Майкл Найтли сидел в машине и смотрел на нас.
Макс рассмеялся. Над чем? Над безрассудством нашего поведения? Я не могла понять, почему он так переживал из-за поцелуев в такси и был совершенно счастлив, когда целовал меня на глазах у приятеля Натали и флиртовал со мной на съемках на глазах у самой Натали.
Когда такси остановилось у отеля, я выскочила, как ошпаренная, чтобы Макс не успел предложить мне доехать до Майда-Вейл. Я не могла расстаться с ним так. Швейцар поспешил подержать дверь для Макса.
– Ну, – сказала я, – наверное, нам пора прощаться?
Интересно, это прозвучало дерзко и уверенно? Как будто мне все равно?
– Звони мне в любое время, – ответил Макс. – Я дам тебе номер моего мобильного телефона. У тебя есть ручка?
– Нет. – Кстати, это было правдой.
Макс открыл бумажник и поискал в нем визитную карточку.
– Знаешь, – предложил он. – Давай поднимемся в номер. Всего на одну минуту. Я запишу тебе телефон.
В лифте мы с Максом стояли у разных стен, и наши отражения разбегались в зеркальных плоскостях. Мы оба молчали. Я смотрела на золотые мозаичные плиты пола, не осмеливаясь поднять глаза на него. На девятом этаже двери открылись, и Макс так же молча провел меня по коридору, открыл номер своей карточкой, прошел сразу в спальню и полез в комод. В гостиной все стены были увешаны чертежами, а на журнальном столике в прозрачном футляре стояла модель здания. Башни-близнецы Галереи нового искусства в Перте[6].
Пойти за ним? Я хотела, но не осмелилась. Меня не пригласили. Пока. Он сказал мне, что должен остановиться. Поэтому я подглядывала за ним из гостиной. Там стояла их огромная кровать. Я не пойду туда. Я буду хорошей девочкой.
Макс дал мне свою карточку, и наши глаза встретились.
– Это очень опасно, – сказал он. – Мы в номере отеля, поэтому мы ничего не можем делать. Ты должна уйти.
Я кивнула:
– Да. Ты прав.
Я посмотрела на его визитку. Слова. Цифры. Некоторые цифры в квадратных скобках. Я погладила пальцем бумагу, словно проверяя качество. Я не могла уйти.
– Все в порядке, – сказал Макс, пытаясь успокоить меня.
– Да. Со мной все в порядке. И с тобой все в порядке.
– И с Эндрю, и с Натали все в порядке, – добавил он. – Она к тебе очень хорошо относится, ты же знаешь.
Это правда. Она моя лучшая подруга. Она никогда бы не поступила так со мной, правда же? Но ведь она как раз поступила бы. Именно так она и поступила.
– Я не думал, что может произойти что-то подобное, – сказал Макс. – Но меня сильно тянет к тебе.
Я смотрела в его голубые глаза и чувствовала, как что-то неизведанное льется из моей души прямо в его душу. Мы не мигали и не отводили глаза.
– Мне очень трудно сказать тебе «прощай», – призналась я честно.
– Поцелуй меня, – неожиданно сказал Макс. – Поцелуй меня в губы.
Я встала на цыпочки, чтобы дотянуться, и прижалась губами к его губам и всем телом к его телу. Растворилась в нем. Я молила о чуде, которое задержало бы его в Лондоне хотя бы на несколько дней. Я чувствовала, что его твердый член уперся мне в живот. Я подтянулась чуть выше, и наши чресла соприкоснулись.
– Мы не должны заниматься любовью, – сказал Макс хрипло, его губы щекотали мои.
– Не должны, – согласилась я.
