— Когда дьявол торопит, значит, очень нужно, — ответила Юдифь, не скрывая тревоги.
Улыбка исчезла.
— Да, — согласился Гайон устало и повел жену к замку, — Очень нужно.
Юдифь пристально изучала выражение лица Гайона. В письме он известил о победе и просил поскорее приехать. Почерк был неровным, иногда неразборчивым, так что ей даже пришлось оторвать гонца от ужина и взять с него слово, что Гайон не ранен. Немного успокоившись, Юдифь расспросила о подробностях.
— Сочувствую, Гай, — она сжала его локоть. Гайон горестно махнул рукой. Он вызвал ее, потому что не мог продолжать работу, чувствовал, что не переживет горе, если не увидит Юдифь. Сегодня он уже не вызвал бы ее из Равенстоу, но еще вчера мир казался другим и не было сил жить дальше.
— Наверное, так даже лучше, — произнес Гай он медленно. — Раздавленный цветок не может снова цвести, он разрывается на части… Видит Бог, Юдифь, если бы только…
— Гайон, не надо, — она прижала ладонь к его губам. — Ты не должен корить себя. Если бы не твои предупреждения, Розин вообще не соблюдала бы осторожность и могла погибнуть раньше. Ты ведь старался защитить ее и детей.
— Плохо старался.
Юдифь увидела, что его губы пересохли и потрескались.
— Когда ты в последний раз ел и спал? Гайон взял ее руку в свои ладони.
— Ты сейчас говоришь, как моя мать, — в тоне было удивление.
— Которая, насколько я понимаю, была разумной женщиной. Зачем посылал за мной, если не хотел, чтобы тебе читали нравоучения?
— Затем… — Гайон запнулся, провел рукой по отросшим грязным волосам. — Потому, черт побери, что ты самая несносная, упрямая и умная женщина из тех, с которыми меня столкнула злая судьба.
Юдифь рассмеялась.
— Как прикажешь понимать? Как комплимент или оскорбление?
— Признаться честно, сам не знаю, — он поло жил руки ей на плечи. — Только знаю, что ты мне нужна так, как никто другой.
Юдифь раскрыла рот от неожиданности. От Гайона разило конюшней и потом.
— Могу еще спросить, когда ты мылся в последний раз! — произнесла она с напускной строгостью.
Он легонько шлепнул ее. Юдифь взвизгнула, оглянулась в смущении и заметила, что за ними с хитрой усмешкой наблюдает Эрик. Снова повернулась к мужу и потерла ударенное место.
— И для чего именно я тебе понадобилась, если, конечно, не считать того, что очевидно?
Гайон усмехнулся, но нахмурился, когда они приблизились к главному входу.
— Кроме того, что очевидно, котенок, ты нужна, чтобы навести порядок в хозяйстве и чтобы к столу кроме похлебки и сушеного мяса подавалось что-то еще. Слуги мечутся, как угорелые, а леди Мейбл не в том состоянии, чтобы организовать их.
— Леди Мейбл здесь?!
— С сыном, — Гайон нахмурился. — Оба больны кровавым поносом. Можешь взглянуть на них при желании, но боюсь, что теперь, кроме Господа Бога, им никто не поможет.
На пороге Гайон схватился за меч, Юдифь насторожилась.
— А если выживут, что их ждет?
Он заметил, что жена смотрит на его руку, сжимающую оружие, разжал пальцы, слегка пожал плечами, но Юдифь видела, как раздулись его ноздри и заходил кадык.
— Земли перейдут к короне, потому что де Лейси предал короля, но ему они достались благодаря браку. Ребенок унаследует их, когда достигнет соответствующего возраста, до того времени Генрих назначит опекуна. Для леди Мейбл лучше всего удалиться в монастырь.
— А де Лейси? — тихо спросила Юдифь.
— Его заждались в аду! — зарычал Гайон. — Я дал слово и сдержу его!
Юдифь нашла леди Мейбл и ребенка в комнате рядом с залом. Пол был устлан свежим тростником, но в воздухе стоял тяжелый запах.
Юдифь подошла к окнам, открыла ставни, в комнату ворвался свежий воздух летних сумерек. Хельгунд всегда ворчала, что сырой воздух вреден для легких, но Юдифь слишком часто спала под открытым небом, чтобы обращать внимание на подобные предрассудки.
Со двора доносились различные звуки: добродушная перепалка офицеров, валлийская песня саперов, лошадиное ржание.
Женщина на кровати металась и стонала. Юдифь положила ладонь на горячий лоб. Мейбл подняла веки, попыталась разглядеть, кто стоит перед ней, снова закрыла глаза от боли. Голова скатилась с подушки, по телу пробежала судорога. На заострившихся скулах проступили лихорадочные пятна, дыхание с трудом вырывалось из легких. Юдифь подумала, что конец близок.
Ребенок в люльке не спал. Глазки остановились на подошедшей Юдифи и следили за каждым движением. Глаза он унаследовал от отца — светло-карие, в тон прямым густым волосам. Прижав колени к животу, малыш хрипло и протяжно кричал. Юдифь взяла его на руки, тельце было горячим, но не слишком. Насколько она понимала, ему еще можно было помочь.
— Бедняжка! — пробормотала Хельгунд, принеся корзину со снадобьями, которую Юдифь за хватила с собой. — Что за жизнь его ожидает при таком начале? — она вгляделась в исхудавшее личико и перекрестилась, так разительно было сходство с де Лейси старшим.
— Лучше, чем то, что он мог бы иметь в семье, — ответила Юдифь и принялась смешивать настои, чтобы облегчить боль Мейбл. — Безгласная мать, никогда не желавшая его появления на свет, и отец — предатель, убийца и насильник. Хороший пример для ребенка! По крайней мере, теперь у него есть шанс вырасти порядочным человеком.
— Возможно, вы правы, миледи, — Хельгунд продолжала хмуриться. — Хотя не в моей власти что- либо изменить, но волк производит себе подобное потомство.
— Он только наполовину волк, — возразила Юдифь. — Со стороны матери в нем течет хорошая кровь. Помоги поднять ее, потом приведи священника.
— Нет надежды?
Юдифь отрицательно покачала головой.
— В доме есть другие больные. Подозреваю, что причина в колодце, самые слабые расплачиваются дорогой ценой. Гайон послал слуг очистить его.
— А я подивилась, что вы распахнули окна настежь.
— Что ты хочешь сказать?
— Теперь понимаю — чтобы ее душа улетела без преград.
Юдифь промолчала. Пусть Хельгунд так думает, если это остановит ее от нравоучений по поводу сырости вечернего воздуха. Мейбл закашлялась, поперхнулась слюной, вытекавшей на подбородок.
Малыш быстро поддался действию снотворного, задремал, черты разгладились. Он совсем не походил на Гельвину — неохотно улыбался и не обладал ни каплей ее обаяния. Взгляд напоминал умудренного жизнью старичка. Юдифь подумала, что это легко объяснить: Гельвина за свою короткую жизнь видела много любви и привязанности, а этот ребенок — только неприязнь. Служанки говорили, что Мейбл не любила сына, предоставила его в распоряжение полоумной неопрятной няньки из соседней деревни и проявляла больше интереса к графину с вином и ухаживаниям молодого конюха, чем к младенцу.
Юдифь сдержала навернувшиеся на глаза слезы, гладила мальчика по голове, пока глазки не закрылись, дыхание стало ровным и легким и только тогда оставила Хельгунд присматривать за больными, а сама пошла позаботиться о муже.
Гайон сжался от боли, когда горячая вода коснулась ссадин. Погрузившись в сдобренную травами воду, он откинул назад голову, закрыл глаза.
Тут же нахлынули видения — отчетливо представилась смерть Элунед, маленькая могилка на церковном кладбище. Изуродованное тело Розин.
Гельвина, зовущая мать. Гельвина, улыбающаяся ему точно так же, как Розин, крохотная ручка в его ладони, золотые кудряшки щекочут ногу. Он застонал, открыл глаза, рванулся вперед, испугав Юдифь.
