сваренной в укропе, а на десерт – клубнику со сливками. Пьют водку и пиво. «Майское дерево» представляет собой высокий шест из обтесанного ствола дерева, с короткой поперечной перекладиной у вершины. Его все вместе украшают зеленью и цветами, вешают венки по краям, увивают лентами и шведскими флажками. А затем водружают шест на лужайке и танцуют вокруг него. Во Франции и Германии еще в Средние века устанавливали подобный шест на первое мая, празднуя наступление лета. Отсюда и его название. Однако в Швеции холодный скандинавский климат не позволял наряжать «майское дерево» именно к маю, и оно сделалось атрибутом праздника Ивана Купалы, в конце июня. Главное «майское дерево» Стокгольма устанавливается в Скансене, этнографическом музее под открытым небом, где и празднуют Иванову ночь. Но все же шведы стремятся в этот праздник уехать из города – в стокгольмские шхеры, в свои летние домики, кемпинги, к лодочным пристаням. На открытых лужайках накрывают столы, поют, танцуют, устраивают игры и состязания. А короткой белой ночью пируют, наслаждаясь летним теплом. От стародавних времен остались и свои приметы: незамужние девушки должны собрать букет из семи цветов и положить его ночью под подушку, чтобы увидеть во сне своего суженого. Эти цветы – фиалка, красный клевер, колокольчик, пушица, тимофеевка, незабудка, пижма. В отличие от других европейских стран, в Швеции не сохранился обычай разжигать в этот праздник костры.
Современное празднование середины лета в более тесном, дружеском кругу описано Эрнстом Бруннером в его стокгольмском романе «Пассионата». Герои собираются в садике на Сёдере, в южном районе столицы. «Стол мы накрыли под деревом, на нем стояла селедка, жирная, не успевшая поиграть, как ее уж разрезали вдоль спины, начинили молокой, мелко нарезаной петрушкой и луком и зажарили в промасленной бумаге. Тут же стояли миски с картошкой, сметаной, а также плошки с разными сортами маринованной селедки: с луком, в горчичном соусе и с укропом» [136] . Солнце и не собиралось садиться. Время приближалось к полуночи, а оно во все стороны «разбрасывало лучи, словно разбрызгивало масло». Вдруг герои видят, как низко над крышами летит воздушный шар, и из него прямо им на головы летит отварная картошка. «Огромный, похожий на обернутую мешковиной грозовую тучу, он низко опустился с неба и медленно тащился над домами и садами. Сейчас его брезентовая оболочка остановилась, как бы застыв в глубоком раздумье над садом, где мы сидели. <…> Через борт празднично разукрашенной корзины перевесились три мужские фигуры. Голые до пояса, мужики выглядели основательно навеселе. После обстрела картошкой рты их растянулись в нахально извиняющейся улыбке.
– Извините нас, пожалуйста, – смеялись они, глядя вниз, но когда их поднесло еще ближе к нашему закрытому дворику, в нас полетел еще заряд картошки. Летуны хладнокровно сбрасывали на нас балласт, состоящий из остатков трапезы. <…>
Потом в листве фруктовых деревьев зашуршало, на нас закапал жидкий соус. Полил мелкий дождь из селедочного рассола с горошинками перца и кружками лука. <…> Мы слышали, как летуны после каждой бомбардировки заходились смехом. В своем рвении сбросить за борт все что угодно они выкинули даже канат от шара. Он прочно зацепился за шезлонг. Мы, переполняясь восторгом, вцепились в канат.» [137]
Шар теряет высоту, пассажиров вытаскивают из корзины. Те решили, что они приземлились на незнакомой территории среди туземцев. «А когда поняли, что стоят на Марииной горе, обозвали нас городскими свинтусами. Они уже и до этого были на парах, и любая попытка собеседования заканчивалась диким смехом. <…> Из чистой благодарности, что мы еще живы в такую ночь, мы притащили еще ящик пива, прихватив заодно изрядную закуску. Потом мы лежали около пустой оболочки шара и с восторгом слушали, кто бы что ни нес. Мы пролежали так до восхода солнца, разнеженные, счастливые, все время вспоминая ночные позывы к диким попойкам, безумствам и юношеским страстям» [138] .
Прощание с коротким лучезарным шведским летом и периодом отпусков выпадает на конец августа, когда при свете полной луны устраивается праздник поедания раков. «В августе внимание гостей Швеции неизбежно приковывают витрины магазинов с товарами, на разные лады украшенными изображением рака. Кругом продаются нагрудные фартучки с нарисованными на них раками, бумажные тарелки и салфетки, а также маленькие забавные шапочки, уже не говоря о больших бумажных фонарях, с которых улыбается полная луна. В хозяйственных магазинах в продаже особые ножи для раков, а в книжных – специальные для этого случая сборники песен. Прилавки манят глаз богатым выбором тарелок, мисок, рюмок, водочных графинов – все с изображением того же мотива. А продовольственные магазины, конечно, заманивают низкими ценами на мороженых раков.
Такой культ раков существует, пожалуй, только в Швеции, и это в какой-то мере обусловлено гастрономическими причинами. Шведский «благородный рак» превосходит вкусовыми качествами своих иностранных сородичей. Но именно в Швеции традиция есть раков переросла в ритуальную трапезу, сопровождаемую всевозможными аксессуарами, да еще желательно при свете полной луны.
Надо отметить, что обычай этот не такой уж древний, и возник он не из романтического отношения к природе, а вследствие бюрократического указа, согласно которому 100 лет тому назад был наложен запрет на ловлю раков в течение всего года, кроме двух осенних месяцев. Озера средней Швеции некогда буквально кишели раками, или, как их называют, «черным золотом». Они даже экспортировались в фешенебельные рестораны Парижа, Лондона, Берлина. Однако со временем чрезмерный отлов раков почти привел к их исчезновению. Поскольку шведской буржуазии, любившей полакомиться раками, – простой народ не ел такую «ерунду» – пришлось отказывать себе в излюбленном деликатесе вплоть до конца лета, то вполне естественно возник праздник его возвращения на стол. Так родилась традиция праздничного застолья с раками. Но в 1907 году любителей раков постигла новая беда: чума, смертельное для шведского благородного рака грибковое заболевание, привела к его вымиранию в большей части промысловых водоемов страны. Обычай же удалось впоследствии сохранить за счет импорта сначала из Турции, затем Испании, а в последнее время и из Америки. Швеция является в настоящее время самым крупным в мире импортером раков.
Есть раков «по-шведски» не так уж просто, однако участие в таком праздничном застолье может, пожалуй, поколебать укоренившееся представление о «шведской чопорности»» [139] .
В августе нередки корпоративные вечеринки с поеданием раков, которые предварительно вылавливаются соревнующимися сотрудниками в каком-нибудь водоеме. К улову добавляются раки, купленные в магазине, и все вместе подается на стол. С праздником раков связано и пение особых застольных песен. Вот, к примеру, одна из них – «Августовская луна» («Augustimånen»):
«Когда августовская луна будет полной и золотой, – поется в застольной песне, – мы наберем целую кастрюлю раков, сядем вокруг стола с едой и напитками и весело будем пировать. Чествовать же будем того, кого и положено: поднимем бокалы за рака».
Гражданские праздники
Летом отмечается и главный гражданский праздник – национальный день Швеции, или день шведского флага, 6 июня. История этого праздника на протяжении XX века отражает изменения в общественном мнении и в политических приоритетах правящих партий. Только в 2005 году национальный праздник, наконец, объявлен нерабочим днем, хотя еще в 1983 году он получил официальный статус, а неофициально празднуется и вовсе с 1916 года. Именно в этот день, 6 июня происходили важные в жизни всего государства события. В 1523 году Густав Васа, «отец нации», стал королем Швеции. В 1809 году была принята новая конституция страны. Как это ни парадоксально, но праздник долгое время считался проявлением национализма, а отношение к национальной символике, в первую очередь к шведскому флагу, было весьма прохладным. Раньше открыто подчеркивался интернационализм, национальными символами пренебрегали. В 1980-е годы на открытие сессии риксдага приглашались латиноамериканские музыканты. В социал-демократической Швеции стыдно было называться националистом. И только в 1990-е годы начинает расти интерес к своим национальным корням, к культурно-историческому наследию. Сегодня празднование национального дня 6 июня происходит в Скансене, в присутствии короля и королевы, одетой в шведский национальный костюм (и костюм, и цвета флага – желто-голубые). Исполняется государственный гимн. Именно в Скансене начали стихийно праздновать 6 июня еще в начале XX века. Шведский флаг как национальный символ впервые появился тогда же, на картинах крупнейшего художника Карла Ларссона. Флаг неизменно присутствовал в идеализированном изображении родного края, с традиционными для Швеции красными домиками. Сегодня
