— А о ноге, тетушка, не беспокойтесь. Вас обязательно вылечат. Кость срастется, и вы даже не почувствуете, что у вас когда-то был перелом. Только с болезнью нужно бороться.
Сор Окчу привыкла утешать других. Ни единым словом она никому не давала понять, как тяжело ей самой.
У больной по щекам покатились слезы. Она хорошо понимала, как тяжело приходится самой Сор Окчу, но вот находит же в себе силы эта девушка, чтобы еще утешать других.
— Не надо плакать, тетушка, успокойтесь.
— Не буду, не буду, хорошая ты моя. — О Ёнсин взяла руку Сор Окчу и долго ее не выпускала…
На следующий день Сор Окчу, закончив работу, снова зашла в четвертую палату. В палате стояла дочь больной, Мёнхи, которая училась в третьем классе средней школы, в руках у нее был узелок. Сор Окчу, погладив девочку по головке, подошла к больной. Та усадила ее на койку рядом с собой. Мёнхи развязала узелок и вынула до блеска начищенную латунную миску, ту самую, в которой когда-то мать Сор Окчу приносила еду О Ёнсин.
— Ты узнаешь ее?
— Ой, так это же наша миска! — радостно воскликнула Сор Окчу.
— Узнала? Я ее хранила как память. Бери… Теперь ты ее хозяйка.
О Ёнсин рассказала, как она болела, как к ней пришла мать Сор Окчу и принесла ей чхалтток.
— Спасибо, тетушка! Вы мне доставили большую радость: я будто встретилась с мамой. — И девушка крепко прижала миску к груди. Она вспомнила родителей, вспомнила, как счастлива она была, окруженная их заботой, особенно в последние пять лет после освобождения Кореи.
До освобождения Сор Окчу едва удалось окончить начальную школу. В среднюю же она не могла попасть — платить за учение было нечем: отец был простой рабочий. И Сор Окчу вынуждена была пойти работать. И только в год освобождения она поступила в среднюю школу, которая открылась в их уезде. А как радовался отец, провожая в школу дочь, одетую в новенькую форму.
«Учись, дочка, учись хорошо, ты должна xopoi 0 учиться, чтобы потом принести пользу родине».
Ей казалось, что она слышит и сейчас эти простые отцовские слова.
Сор Окчу очень трогало, что односельчане хранят добрую память о ее родителях. Она не должна запятнать эту память, надо жить так, чтобы не было стыдно смотреть людям в глаза.
5
Сегодня было воскресенье — день, когда нет ни лекций, ни операций, ни обходов больных.
Профессор Хо Герим рано утром пришел в свой кабинет и удобно устроился в кресле.
Его монография находилась в стадии завершения, и ему хотелось привести в систему свои исследования в области трансплантации кожи.
Еще в Южной Корее он частным образом начал исследования в этой области, но в условиях марионеточного режима и американской оккупации у него не было достаточно средств для серьезной исследовательской работы. Он был вынужден прервать свои исследования и только после перехода на Север возобновил их.
У него была заветная мечта — всецело заняться восстановительной хирургией, в частности косметическими пластическими операциями. До сих пор специалисты в области восстановительной хирургии уделяли внимание главным образом восстановлению функций конечностей безотносительно к степени и характеру их дефектов. В этом направлении и были сделаны замечательные открытия, вписавшие немало ярких страниц в историю медицины. Эти открытия охватывали обширные области, касающиеся не только восстановления функциональной деятельности скелета, суставов, но и затрагивающие также деятельность нервной, кровеносной и других систем.
А профессор Хо Герим избрал объектом своих исследований пересадку кожи при проведении косметических операций.
Работа в общем продвигалась успешно, но в последнее время что-то у него не ладилось.
Часа два просидел он в раздумье, потом встал и с сигаретой во рту подошел к окну. Его снова охватило какое-то беспокойство. Оно неоднократно возвращалось к нему с тех пор, как его ученик Дин Юсон предложил новый метод в лечении костных повреждений.
Профессор попытался сравнить значение проблемы, которой предлагал заняться Дин Юсон, с тем, чем занимался в настоящее время он сам. Сомнений не было: исследования Дин Юсона явно более актуальны, чем его занятия косметическими операциями. В случае успешного исхода экспериментов Дин Юсона можно будет полностью решить вопрос о возвращении в строй инвалидов войны, страдающих дефектами конечностей, принимая во внимание, что таких инвалидов не так уж мало. Значит, успешный исход исследований Дин Юсона имел бы не только теоретическое значение, но и практическое. Свои же исследования профессор считал менее значительными. Однако его самолюбие как ученого мешало ему остановиться на полпути.
«Мои исследования по трансплантации кожи основаны на прочной научной базе, хотя в практическом плане и не имеют такого огромного значения, как исследования Дин Юсона, зато последние лишены пока убедительной научной аргументации», — размышлял профессор.
Хо Герима, конечно, очень привлекала значительность исследований Дин Юсона. И чем больше он о них думал, тем меньше получал удовлетворения от собственной работы. Возможно, эта неудовлетворенность и была причиной того, что работа продвигалась не так быстро, как ему хотелось бы.
Да, он не поддержал Дин Юсона, но где-то в глубине души он был на его стороне. Вот эта раздвоенность и выбивала профессора из колеи.
Профессору было хорошо известно, что, несмотря на официальный отказ поддержать его идеи, Дин Юсон дни и ночи проводит в лаборатории за опытами, и это обстоятельство еще более вызывало у профессора недовольство собой. Кажется, он снова поступил не так, как следовало бы. Как тогда в Сеуле. И он вспомнил, как в первый день после освобождения Сеула к нему пришел уже одетый в военную форму Дин Юсон и предложил ему тоже пойти в армию, в один из военно-полевых госпиталей, уже переполненных ранеными. Но Хо Герим, не желавший брать ни ту ни другую сторону, тогда не принял предложения своего ученика. И огорченный Дин Юсон ушел, не получив сколько-нибудь вразумительного ответа.
А чем сейчас лучше его поведение? Разве он не огорчил, по существу, Дин Юсона своим отказом поддержать его идею? А ведь Дин Юсон приходил к нему за поддержкой! Совесть ученого подсказывала ему, что он не должен быть сторонним наблюдателем исследовательской работы своего ученика. Пусть идея Дин Юсона не имеет под собой пока достаточной научной аргументации, но она нова и, возможно, найдет практическое применение. Разве этого не достаточно, чтобы его поддержать — хотя бы из чувства простого гражданского долга, перед которым должны отступить на задний план личные интересы?
Профессор, разумеется, тоже считал, что проблема инвалидов войны требует быстрейшего решения. Более того, в развитии отечественной восстановительной хирургии наступил критический момент, и он как ученый должен принять ответственное решение. В противном случае может случиться, что он покроет свою седую голову позором, который потом ничем не смоешь.
Профессор Хо Герим, фактически отклонив предложение Дин Юсона, теперь раскаивался в этом. И с этим запоздалым чувством раскаяния он решил зайти в лабораторию, где работал и фактически жил Дин Юсон.
Войдя в лабораторию, профессор от неожиданности остановился: какая-то девушка в белом халате и кокетливо надетой белой шапочке вместе с Дин Юсоном оперировала кролика.
«Кто это? Ни в клинике, ни в институте я, кажется, ее не видел», — в недоумении подумал профессор.
Увлеченные работой, Дин Юсон и девушка не замечали профессора, а он все силился вспомнить, где же он встречал эту девушку, и внимательно разглядывал ее.
