— Вот тебе и романтический образ. А ты говоришь, запах… Ладно, чего стоять, пошли.
До душевых они дошли быстро. Коридор хоть и казался длинным, но на деле от начала до конца проходился самое большее за две минуты. Да и то, если идти еле переставляя ноги. Первое, что они увидели — небольшая раздевалка, отличавшаяся от душевых только наличием пары скамей и запираемыми шкафчиками: стены и пол, выложенные кафелем, яркое, бесцветное освещение. В углу — автомат выдачи полотенец и мыла; Кореллия, поколебавшись, нажала кнопку и получила плотно упакованный рулон.
— Автомат с полотенцами, — произнесла она, — и бесплатный к тому же?
Проводник тоже взял себе один. Повертел в руках, посмотрел — мыло зачем-то завернули в само полотенце — и положил в шкафчик. То белье, которое полагалось надевать под скафандр может и было призвано быстро впитывать пот, но вряд ли оно рассчитывалось на активное сопротивление каким-то мутировавшим уродам. Да и просто так носить его было не слишком приятно: оно сильно обтягивало, и в нем постоянно было жарко. Расстегнув 'молнию' он его снял и небрежно бросил в шкафчик, оставшись, как говорится, в чем мать родила.
— Я думал отсутствие разделения на мужскую и женскую части душевой тебя обеспокоит больше, чем какие-то автоматы.
— Я это заметила. Ты мне предлагаешь теперь не мыться что ли?
— Нет, почему же, — хмыкнул он. — Напротив.
— Тогда почему меня это должно беспокоить?
— Ну мало ли.
— Нет, — сказала она, сняв комбинезон, и положила тот в шкафчик, — меня это не беспокоит. А тебя?
Он посмотрел на нее. Холодный свет падал на манящие изгибы ее обнаженного тела, заставляя усомниться в прежних принципах.
— Я бы сказал, что мне все равно, — Проводник улыбнулся.
— Конечно, — сказала она, проходя мимо него. — Хотя я все равно знаю, что это неправда.
Проводник постоял, глядя в нутро своего шкафчика, разорвал оболочку рулона и взял мыло. Оставив полотенце, он закрыл дверцу и пошел к коротенькому коридору, откуда уже слышался плеск воды.
Душевые представляли собой одно большое помещение, без каких-либо намеков на перегородки: просто ряд маленьких вентилей вдоль стен. Зайдя внутрь, он, разумеется, увидел ее, и хотя зрелище его привлекло, Проводник отвернулся, выбрав место у другой стены. Все-таки, сюда он пришел не для того, чтобы глазеть на голую девицу неестественного цвета. Он включил воду. Горячие, щекочущие струи полились по телу, даря приятное тепло. Проводник мылся ни о чем не думая, находясь в привычном мире пустоты, которая почти всегда поглощала его. Будь здесь хоть шабаш ведьм, он бы и бровью не повел: когда голова пуста и не забита всевозможными мыслями, ничто не может помешать в выполнении поставленной задачи. При этом не имеет значения, что это за задача: прохождение опасного участка пути или же принятие душа. В этом состоянии были свои плюсы, как и минусы. Зачастую окружающие воспринимали эту его пустоту 'замороженностью'. В принципе, это можно назвать и так; главное только совсем уж не 'замерзнуть'.
Когда Кореллия вышла, он еще долго стоял, наслаждаясь освобождением от столь долгого заточения в скафандре. Вновь появившиеся мысли плавно вернулись к черной громаде космоса, в которой он побывал. Огромное пустое пространство и лишь далекие светящиеся бусинки звезд, создающие иллюзию присутствия хоть чего-то. Хотя он и жил в пустоте мысленной, его пугала пустота физическая. Он никогда не мог спокойно смотреть на большое пустое пространство: оно казалось неправильным, нелогичным. Проводник считал, что в любом месте должно присутствовать хоть что-то, заполнять собой это неиспользованное пространство, эту пугающую пустоту хотя бы частично.
Понимая, что дальнейшие размышления в подобном ключе ничего полезного не принесут, он снова отстранился от мыслей. Затем он все же заставил себя выключить воду и вернулся в раздевалку.
Другой одежды кроме той, в чем он пришел, не было, поэтому он просто обмотал полотенце вокруг талии.
Прямо как шотландец, — подумал он и улыбнулся.
Захлопнув шкафчик, Проводник вышел в коридор. Холодный воздух так и овевал его, покрывая кожу мурашками. Он прошлепал босыми ногами по коридору до их комнаты.
— Я думала, что ты там совсем растаял, — сказала Кореллия, когда он вошел. Она уже была одета в форму армейского покроя — судя по всему именно то, что и обещали принести. Весь комплект был какого-то неприглядного серого цвета, будто одежду хорошенько потрепали по здешним пустошам.
— Обновки гардероба?
— Да, это недавно принесли. Хотя могло бы быть и лучше.
— Зато на фоне местной пыли легко спрятаться, — он подмигнул.
Она подошла к окну и посмотрела наружу, на этот неприветливый пейзаж, лишенный всякой зелени и ощущения жизни. Все здесь давно пропиталось смертью, даже воздух, который она вдыхала, казался мертвым, использованным. Автомобили на дорогах апатично двигались, точно пассажиры состава, везущего их в чистилище. Изредка на фоне города пролетали вертолеты. Из громадных труб заводов непрестанно клубился черный дым, уходил в небо и смешивался там с пеленой туч, нависавшей над землей. Людей на улицах почти не было, а те, что попадались на глаза, носили дыхательные маски.
— Это место угнетает, — не оборачиваясь, произнесла она. Помолчав немного, Кореллия отвернулась от окна и посмотрела на Проводника. Тот уже натянул штаны и шнуровал ботинки.
— На что мы с тобой подписались… — вздохнула она.
— Выбора-то как такового все равно не было. А так хоть прославимся в малых масштабах.
— То есть ты хочешь сказать, что нынешнее положение дел тебя устраивает.
Проводник уселся на кровать.
— Нет. Но это лучше, чем быть расстрелянными. В конце концов, у нас будет время придумать что- нибудь. Шар открыть, как я понимаю, ты тоже не можешь?
— Не могу, — согласилась она.
Тогда нужно заставить этого врача вытащить те штуки, что он оставил у тебя под кожей, — мысленно обратился он к ней. — И наверняка нас слушают, так что важное вслух не стоит произносить.
Кореллия прошлась по комнате и села на свою кровать. На лице — безразличие. Она без какого-либо интереса рассматривала покрытый линолеумом пол. Не поднимая глаз, она произнесла:
— Даже после смерти этот гад приносит одни неприятности. Теперь я уже не верю, что он мог выжить в ущелье.
Проводник молчал.
— А если и выжил, то где он тогда?
Проводник ничего не сказал, просто пожал плечами. Да и о чем тут, собственно, говорить?
— Если Ставро жив, то подождет, — все же сказал он. — А нам надо решать главную проблему. Думаю, парочку выступлений все-таки придется организовать.
— Парочку? Ты думаешь нас отпустят?
— Не знаю. Но если бы нас хотели убить, то сделали бы это еще там, в лаборатории. А так — нам дали возможность отработать. Может, нас даже отпустят… но до этого еще надо дожить.
На этом они оба умолкли. Каждый думал о чем-то своем. Через два часа им принесли еду, хотя вернее сказать — ее подобие. В тарелках было нечто среднее между овсянкой и пюре.
— Что за дрянь? — Кореллия покосилась на содержимое тарелки.
Невзрачный мужик, который принес это на пластиковом подносе, пробурчал что-то невнятное.
— Ты погромче говори, — глянул на него Проводник, — а то не слышно. Что это?
— Протеиновая смесь. Не хочешь, можешь не жрать, никто не заставляет.
— А нормальной еды у тебя нет что ли?
Мужик посмотрел на Проводника и хмыкнул:
— Нормальная еда денег стоит. Сиди и радуйся, что хоть этим кормят.
Глянув на Кореллию и опять что-то пробормотав, мужик удалился. Она в свою очередь смотрела на то, что было в тарелке.
— Не думаю, что я хочу есть.
