стараются блюсти эти законы. Они регулярно приносят жертвы богам и духам предков, приветствуют каждый день солнце, не женятся внутри рода и аккуратно выполняют погребальный ритуал. Некоторые из них сохранили даже самый древний погребальный обычай. Они не кладут умершего в могилу, а оставляют его на съедение зверям и птицам. Слова «катту-наикен» переводятся как «хозяин леса». И это отвечает действительности. До сих пор катту-наикен уходит каждый день в джунгли, чтобы отыскать там съедобные коренья, лекарственные травы, мед. Среди них немало искусных охотников. Поэтому дичь является существенным дополнением к скудному дневному рациону катту-наикена.
Охотники и собиратели в прошлом, сейчас они постепенно превращаются в плантационных кули. Ибо плантации все больше и больше вытесняют джунгли. И потомкам лесных ракшасов ничего не остается, как добывать свой кусок хлеба на этих плантациях.
16
Кровь петуха и танец дьявола
Я бежала через рисовое поле и кляла пророка на чем свет стоит. Пот заливал глаза, и я с трудом различала узкую приподнятую тропинку, что проходила по полю. С одной стороны светило безжалостное солнце, а с другой — надвигалась рваная иссиня-черная туча, набухшая дождем. Мне надо было добежать до каменного идола и вернуться обратно до дождя. Я не сомневалась, что дождь будет проливным. И тогда все сорвется.
Виноват был во всей этой истории Велли, пророк адиянов из деревни Аратутара. Все началось вчера лунной ночью, когда Велли решил продать мне духа предка. Да, представьте себе, именно духа предка. Какими соображениями руководствовался Велли, я не знаю, но в середине нашей беседы он предложил мне эту сделку. Дух предка был изображен на маленькой металлической пластинке, и Велли запросил за пластинку три рупии. Я выложила три рупии. Жена Велли, обозвав мужа нехорошим словом, удалилась из хижины. Велли неправильно понял жену и спросил меня, не продешевил ли он.
? Продешевил, — подтвердила я.
Велли заморгал глазами и подозрительно шмыгнул носом.
— А я умею исполнять дьявольские танцы, — неожиданно заявил он.
И я, конечно, сразу попалась, предоставив Велли возможность взять реванш.
Я много слышала о дьявольских танцах. О танцах, когда пророк превращается в устрашающего демона-бога. Дьявольские танцы исполняют на Малабаре даже во время индуистских храмовых праздников. Но я никогда не видела этих танцев, хотя и подозревала, что они тесно связаны с обычными танцами пророков. Просто степень артистического мастерства в этих дьявольских танцах былa выше, чем в обычных. И конечно, соблазн был велик, я клюнула на удочку Велли.
— Может быть, ты станцуешь? — заискивающе спросила я.
Старческое лицо Велли, похожее на печеное яблоко, расплылось в самодовольной улыбке.
? У меня есть жертвенный нож, — хитро щурясь, сказал Велли. — Но нет на него разрешения, и поэтому я не могу танцевать. — И в притворном горе закрыл глаза.
Я первый раз слышала, что на жертвенный нож нужно разрешение. Но Велли есть Велли, и я не стала спорить. Я только спросила:
? А нож у тебя?
? У меня, — простодушно признался ничего не подозревавший Велли.
? А как же ты его держишь без разрешения? — подставила я подножку Велли.
И Велли опять заморгал глазами.
— Раз ты держишь нож у себя, значит, можешь с ним и танцевать, — неопровержимо аргументировала я.
Велли сказал, что согласен со мной.
Но самый главный козырь Велли был впереди. Пророк горестно вздохнул и сказал, что во время танца в него обязательно вселится бог гор Малакари. А Малакари очень любит петухов, жертвенных петухов.
— У меня нет петуха, — притворно вздохнул Велли и опустил свои простодушные хитроватые глазки.
Я поняла, к чему клонил Велли. Мне пришлось купить петуха и переплатить Велли одну рупию. Но я не сдавалась.
— Раз петух мой, — сказала я, — то и жертва Малакари будет от меня.
Велли растерянно заморгал. Он не ожидал такого оборота дела.
— Как твоя? — еще не понимая, спросил он.
— Очень просто, — торжествующе сказала я. — Петух мой — жертва моя.
— Нет, моя! — выпалил Велли и капризно поджал старческие губы.
— Нет, моя, — твердо возразила я.
— Я сказал — моя.
— А я сказала — моя.
В это время в хижину вошла жена Велли и с ходу обозвала его словом, которое можно было перевести «старый охальник».
Велли обиженно замолчал. Жена осуждающе покачала головой и вновь удалилась. Велли зашмыгал носом и забормотал что-то насчет женщин, которые всегда не во время входят в хижину.
— Ну, ладно, — сказал он, — половина петуха от меня половина от тебя.
Я дала себя уговорить. Все-таки половина петуха была моя.
Что же я приобрела за сегодняшний день? Духа предка, половину жертвенного петуха для бога Малакари и завтрашний дьявольский танец пророка Велли. В конечном счете, кажется, выиграла я.
У Велли был свой подсчет. И, судя по его хорошему настроению, он тоже считал себя в выигрыше. Все сложилось великолепно. Велли обещал танцевать в полдень, когда солнце будет в середине неба. И я поверила ему.
Утро следующего дня выдалось на редкость удачное. На небе ни облачка. Я встала пораньше, чтобы добраться до Аратутары вовремя. Но в Аратутаре Велли не оказалось. Правда, в деревне уже все знали, что Велли будет танцевать, и по сей причине окрестные рисовые поля пустовали. Все приготовились смотреть на дьявольские танцы. Жена пророка по-прежнему была настроена воинственно.
? Где же ему быть, старому охальнику? — сказала она. — Болтается где-нибудь. Теперь иди ищи его.
Пророк действительно болтался. Болтался на проселочной дороге. Там, где стояла маленькая лавчонка-харчевня.
? Велли, — сказала я, — совесть у тебя есть? Посмотри, где стоит солнце.
? Причем тут солнце? — наивно удивился Велли.
? Где середина неба? — спросила я.
? Не знаю, — ухмыльнулся Велли.
— Не знаешь? Тогда весь петух мой.
Велли вдруг засуетился, заохал и засеменил к деревне. В это время я и заметила тучу, выползшую из-за соседней горы.
В хижине Велли стал разыскивать горшочки с краской — желтой, красной и черной. Потом уселся на циновку и, ворча себе что-то под нос, стал гримироваться.
? Ты не знаешь, как все это трудно, — жаловался он. — А ты видела наш храм? Там у нас стоит бог.
— Камень? — спросила я равнодушно.
? Нет, что ты! Настоящий бог с головой и ушами. Сделан из камня. Храм вон за тем рисовым полем.
Изображение, высеченное из камня, — большая редкость в местных австралоидных племенах. И я не могла пропустить возможность посмотреть на него. Вот тогда-то я и побежала через рисовое поле.
