Так я познакомилась с Би Кей Манданной на свадьбе в Меркаре. Пожалуй, из всех собравшихся он был самой величественной фигурой. И эта фигура, резко отличавшаяся от остальных, сразу низводила этих остальных на уровень ничем не примечательных обывателей.
Манданна с достоинством нес свое тощее тело сквозь толпу родственников, он с кем-то сниходительно раскланивался, кому-то посылал великодушные полуулыбки. Но было в его поведении какое-то странное несоответствие. Сначала я не поняла, в чем дело. И только некоторое время спустя догадалась. Приветствовал и улыбался только Манданна. Остальные этого или не делали или буркали что- то в ответ. Манданна был похож на актера, разыгрывавшего сцену с воображаемыми собеседниками.
— Кто такой Би Кей Манданна? — спросила я подвернувшегося мне под руку мистера Понаппу.
— Би Кей Манданна? Чем он вас мог заинтересовать? — удивился он. — Би Кей Манданна — неудачник. Нестоящий человек, — и пренебрежительно махнул рукой.
И это пренебрежение весь вечер окружало Манданну плотной непробиваемой стеной. Но Манданна, казалось, не обращал на него внимания. Он вел свою роль по каким-то четко выработанным, но одному только ему известным правилам.
Весь вечер я наблюдала за Манданной, стараясь понять законы его игры. Он принадлежал к числу родственников жениха, и именно среди них время от времени возникала его высокая и нескладная фигура. Но и там он, казалось, был чем-то чужеродным. Родственники жениха уже изрядно выпили и плохо помнили слова, которые надо было говорить жениховой стороне во время главной церемонии. Знал их только Манданна, но его никто не слушал, и слова Манданны тонули в шуме, смехе и бессвязных фразах, которые изрекали другие. Однако это его не огорчало, и он продолжал делать свое дело серьезно, не обращая внимания на насмешки. И когда по правилам церемонии было спрошено согласие родственников жениха на брак, те были слишком оживлены и не услышали вопроса. Но понимая, что наступил важный момент, они на мгновение замолчали. И в этой относительной тишине раздался голос Манданны.
— Да, да, конечно, — сказал он с достоинством.
В толпе родственников наступило краткое замешательство, потом кто-то крикнул:
— Эй, Манданна, тебя не спрашивают!
Но Манданна не удостоил обидчика ответом, отошел в сторону и, казалось, утратил интерес ко всему происходившему.
Свадьба кончилась поздно вечером. Начался дождь, и его шум смешался с урчанием автомобилей, в которых уезжали гости. Ко мне подошел доктор Бопайя и предложил подвезти. Но я отказалась, сославшись на то, что идти мне недалеко. Когда свадебный зал совсем опустел, я вышла на улицу. Дождь лил прямыми сильными струями, было темно, и только там, где стоял уличный фонарь, смутно и расплывчато светилось желтое пятно. И в тусклом свете этого пятна я увидела одинокую фигуру человека. Я подошла ближе и узнала Би Кей Манданну. Но его фигура потеряла молодцеватость, плечи обвисли, а спина была зябко согнута. Передо мной стоял старик, которому было не менее шестидесяти. Потом я узнала, что не ошиблась. Он был очень одинок, этот старик, чем-то озабочен, и резкие морщины усталости лежали на его лице. Игра кончилась, и теперь не было никакого несоответствия между этим старым кургом и дождливым промозглым миром, окружавшим его. Я стояла поодаль, и Манданна меня не замечал. Он сосредоточенно думал о чем-то своем.
— Мистер Манданна! — окликнула я его.
Старик резко повернулся, увидел меня, и с ним произошло чудесное и мгновенное превращение. Плечи распрямились, а на лице появилась галантная улыбка. Актер вновь вошел в свою роль.
— Мадам! — воскликнул он. — Я вас ждал. Я вас провожу. Женщине одной нельзя ходить ночью. Это понимает каждый настоящий мужчина. Но не те! — И он ткнул своим зонтиком в сторону дороги, по которой уехали автомобили.
Мы зашлепали по лужам, и Би Кей Манданна, прижимая острый с заплаткой локоть к намокшему боку, держал надо мной дырявый зонт. Манданна говорил что-то галантно-рыцарское, а я думала о «тех», у которых не нашлось места в их лимузинах для продрогшего старика, и еще о том, что странная игра была придумана Манданной для «тех» же, чтобы чем-то защитить себя от их пренебрежения, сытости и равнодушия. Но потом я обнаружила, что в своей последней мысли я ошиблась. Манданна ничего не придумал. Он был таким. И наверное, не смог бы быть иным. Он был носителем того галантного духа великодушия и тонкого чувства чести, о которых справедливо писал в своей книге о кургах Б.Д.Ганапати.
Дом предков Манданны был расположен в двадцати милях от Меркары и принадлежал вполне зажиточной окке. В дни его детства и юности все члены окки жили в этом доме и никто, казалось, не помышлял об отъезде. Окка была большая и сильная и в сверстниках у Манданны не было недостатка. Пожалуй, он ничем особенным не отличался от этих сверстников. Только был добрее других, а обостренное чувство справедливости нередко ставило его в затруднительное положение.
— Опять Манданна подрался, — говорила старая бабка. — Все хочет, чтобы было справедливо. Теперь ходит весь в синяках.
Но бабушка почему-то выделяла Манданну среди остальных и жалела его больше других внуков. Ему она рассказывала семейные предания, называла имена павших предков. От нее он узнал удивительные истории о настоящей дружбе и подлых предательствах. По ночам Манданне снились эти герои — высокие, красивые и сильные. Ему очень хотелось на них походить. Но сам Манданна был долговяз и нескладен! Его фигура вызывала насмешки сверстников. Бабушка утешала Манданну;
— Вот вырастешь, станешь красивым и сильным. Никто не посмеет над тобой смеяться.
Манданна вырос, но ни красивым, ни сильным не стал, ни тем более ловким.
На зеленой лужайке за деревней каждый праздник происходили спортивные соревнования мужчин и юношей. Манданна самым оригинальным образом ознаменовал свое появление на традиционной спортплощадке. Когда все бежали, он не заметил в траве веревки, к которой была привязана коза. Зацепившись ногой за эту веревку, он несколько шагов еще протащил за собой и веревку, и отчаянно блеявшую козу. В тот момент, когда Манданна, взмахнув длинным руками, уже терял равновесие, рассвирепевшая коза настигла его и прицельным ударом, попавшим бегуну пониже спины, свалила в траву. Остальные бежать, уже не могли. Они ослабели от смеха. Но Манданна поднялся, с достоинством оглядел смеющихся и гордо покинул лужайку. Это рассмешило остальных еще больше. И их смех стоял в его ушах всю дорогу до дома предков.
В этом доме Манданне по-прежнему снились герои, и он мечтал сделать что-нибудь такое, что заставит говорить о нем с почтением и уважением. Случай, не замедлил представиться. Во время праздника «кейл подду» отец сказал ему, что он может принять участие в коллективной охоте. Он был молод, и эта охота была его первой. Он обязательно убьет оленя. Тогда все забудут об этой злосчастной козе. Но разве он мог предположить, что его судьба сделает во время охоты такой предательский виток. Манданна вместо оленя подстрелил корову. Корова мирно паслась в лесу. Но Манданне так хотелось убить оленя, что коровьи рога он принял за оленьи. Может быть, ему помешала излишняя мечтательность. Он выстрелил. На выстрел сбежались остальные охотники. Охоту пришлось прекратить.
— Неудачник! — сердито бросил ему тогда отец.
С тех пор это слово прочно приклеилось к его имени. Но это слово было не из его мира, населенного благородными героями и где он сам был героем. Оно пришло из мира реальности, в непостижимое противоречие с которой он уже входил тогда. А дальше было еще хуже. Манданну не послали в колледж. Всех братьев послали, а его нет.
— Тратить деньги на неудачника — пустое занятие, — сказали на семейном совете. — Пусть остается дома и помогает на поле. Если у него есть голова, пробьется и со школьным образованием.
Так Манданна остался в доме предков. Братья приезжали на каникулы, рассказывали о далеких городах Бангалуре и Мадрасе. Что-то в этих рассказах не нравилось Манданне, но он не мог понять что. Братья покровительственно хлопали его по плечу и что-то сомнительное и недосказанное было в их репликах по его адресу и адресу других людей, которых он знал.
Манданна работал на поле вместе с батраками, которых нанимали на сезон. И хотя он был для них хозяином, батраки не очень-то слушали его.
Девушку, которую любил Манданна, выдали за другого — за двоюродного брата Манданны. Манданна долго ничего не подозревал. Девушка, кажется, платила ему взаимностью. Но все-таки Манданне стало
