обсуждали вопрос о том, кто жил в этой крепости, когда она возникла и строили догадки одну нелепее другой. Манданна не выдержал.
— Леди и джентльмены! — обратился он к ним. — Я могу рассказать вам об этой крепости и многом другом.
Высокая фигура Манданны в традиционном кургском костюме сразу привлекла внимание туристов. Они окружили нового гида. О чем рассказывал им Манданна? Конечно, о героях Курга, о набегах и сражениях, о благородстве и предательстве. Он говорил сбивчиво, но в его словах было столько искренности, в его долговязой фигуре столько подлинного достоинства, что туристы продолжали его внимательно слушать. Целый день он водил их по Меркаре и даже спел им несколько кургских песен. Туристы горячо его благодарили, а потом направились куда-то по своим делам, забыв о Манданне. Манданна смотрел им вслед, не смея напомнить о положенной ему плате. И опять противоречивые чувства владели его душой. Он не мог просить денег за рассказ о героях и рыцарях Курга. Он взял бы их, если бы ему предложили, но ему никто не предложил. В этот вечер у него осталась последняя рупия. Он сделал еще несколько попыток заработать на туристах. Те его горячо благодарили, но забывали заплатить. А сам он не просил. Почти целую неделю Манданна жил впроголодь, однако не терял надежды. Собственные рассказы и внимание туристов порождали в нем какое-то гордое удовлетворение. Они придавали ему значительности. Но это было все, что он имел за свой труд. А потом появилась группа американцев. Он остановился около них, размышляя о том, стоит или не стоит предлагать свои услуги. В это время молодая золотоволосая женщина повернулась в его сторону. В ее продологоватых синих глазах засветилось удивление. Затем удивление перешло в какой-то детский восторг.
— Послушайте, — закричала она остальным, — здесь настоящий кург! Идемте знакомиться!
Американцы окружили Манданну, совали ему руки и называли свои имена. Он не смог их всех запомнить. Он запомнил только имя золотоволосой — Джойс. Его рассказ потек сам собой. Американцы слушали, восхищались и щелкали нацеленными на него фотоаппаратами. Потом они пригласили его пообедать с ними. Манданна давно так сытно не ел. Две рюмки американского виски сделали его окончательно уверенным в себе. Он был счастлив. Он чувствовал себя настоящим рыцарем. Джойс сидела рядом с ним и смотрела на него смеющимися глазами. Что-то в ней напоминало ему о той, которую когда-то у него отобрали. И от этого сходства-напоминания теплая волна поднималась откуда-то изнутри, подхватывала Манданну, делая его легким и радостным.
На следующий день Джойс сама нашла его, и они целый день бродили по окрестностям Меркары. И вновь эта, еще незнакомая ему теплая волна подступала к сердцу, а глаза Джойс смеялись и были такими же синими, как небо Курга. Он осмелел и пригласил Джойс в дом предков.
— Дом предков! — воскликнула Джойс. — Как это интересно! Вы такой милый, Манданна! Вы настоящий рыцарь Курга.
— Конечно, — скромно согласился Манданна и подкрутил щегольские усы.
В доме предков в связи с появлением Джойс возник большой переполох. Но Джойс это не смутило. Она носилась по дому, восхищаясь его толстыми каменными стенами, бесцеремонно потревожила духов предков в канникомбре, обследовала траншеи и заставила Манданну несколько раз пальнуть из ружья в ее честь.
Старая тетка Манданны заявила протест, обозвав его выжигой. Но выжига с отрешенным видом тенью следовал за Джойс и не обращал внимания на ворчание тетки. Горячий конь бил копытом у порога дома предков, а рядом с Манданной была прекрасная золотоволосая женщина…
В Меркару они вернулись поздно вечером. Он довел ее до отеля и стал прощаться.
— Но, мой рыцарь, так не поступают, — засмеялась Джойс. — Вы должны нанести мне визит.
Он двинулся за ней, несмело переступил порог ее комнаты и остановился. Джойс приблизилась к нему. Комната поплыла перед его глазами, но он продолжал стоять, боясь пошевелиться.
— Мой рыцарь, — сказала она насмешливо, — прекрасная дама к вашим услугам.
Еще не совсем понимая всей сути происходящего, Манданна прошептал непослушными губами:
— Но у нас так не поступают. Конечно, вы мне нравитесь и я переговорю с родственниками о свадьбе.
Джойс обессилела от хохота. Слезы выступили на ее прекрасных глазах.
Он вышел из ее комнаты, и смех Джойс долго и болезненно отзывался в его ушах. Больше он ее не видел. Американцы уехали из Меркары. Через несколько дней он встретил только одного из них, веснушчатого парня, по неясным причинам задержавшегося в городе.
— Хэлло, Манданна! — шумно приветствовал тот его. — Как дела?
— Ничего, — ответил Манданна.
— Слушай, — вдруг доверительно заговорил парень. — Какого дурака ты свалял. Джойс влюбилась в тебя. Она бы вышла за тебя замуж. Это уж точно. И ты бы жил, как у Христа за пазухой.
— Но мужчина не может жить за счет женщины, — возразил Манданна.
— Да брось ты! — веснушчатый хлопнул его по плечу. — Какая разница, кто за счет кого?
Но Манданна торопливо попрощался с американцем, оставив того в полном недоумении.
С работой в Меркаре ничего не получилось, и он вернулся в дом предков. Там о нем забыли как о «гордости дома». Но наступил день, когда Майданна вновь получил шанс стать таковым.
…Братья приехали поздно вечером на джипе. Теперь у старшего была машина. Манданна приготовился слушать наставления братьев. Но ничего подобного не произошло. Как будто не было эпопеи у адвоката в Меркаре.
Утром состоялся важный разговор.
— Манданна, — сказали ему, — ты помнишь наших врагов?
Манданна помнил и друзей, и врагов. Только он сразу не мог понять, к чему клонят братья. Потом все разъяснилось. Лет пятьдесят назад одним из членов враждующей окки был убит родственник Манданны. Братья настаивали на кровной мести.
— Но ведь это было давно, — пытался возражать Манданна, — теперь никто никого не убивает. Полиция строго следит за этим.
— Ты испугался? — усмехнулся старший брат. — С каких пор ты стал трусом?
Манданна обиделся и хотел уйти. Но братья удержали его. Они уже наметили предполагаемую жертву. Это был Чиннаппа, мелкий плантатор. Манданна не возражал против Чиннаппы. Действительно, плантатор был не из лучших людей в этом мире. Он только не знал, что выбор братьев диктовался не моральными соображениями. Старший претендовал на часть земель Чиннаппы и затевал против него судебное дело. Неожиданная смерть ответчика облегчила бы многое. Но об этом братья Манданне не сказали. Они сказали другое:
— Ты возьмешься за это дело.
Манданне не хотелось убивать человека, которого он даже не знал хорошо. И он не понимал, почему акт мести поручается ему.
— А кому же еще? — удивились братья. — У нас семьи, дети, мало ли что может случиться. Кто о них позаботится? А ты человек свободный, бескорыстный, Ты — рыцарь нашего дома и его гордость.
И боевой конь снова забил копытом у порога дома предков…
По Манданна не стал прятаться в лесу, подстерегать жертву, как это делали другие, пытаясь свести счеты с давними врагами. Он взял ружье и отправился к Чиннаппе. Так поступали настоящие мужчины и благородные воины Курга. Они встречали врага лицом к лицу.
Чиннаппу он застал во дворе собственного дома. Тот стоял в окружении своры собак. Надвигался охотничий сезон, и Чиннаппа делал смотр своему «войску».
— Эй, Чиннаппа! — крикнул Манданна. — Я пришел тебя убить.
Грузный, одетый в охотничьи бриджи, Чиннаппа повернулся на голос и обалдело уставился на Манданну.
— Что? — переспросил он. Манданна повторил.
— Ты что, больной? — закричал он, увидев в руках Манданны ружье. — Среди бела дня? Да кто ты есть?
— Манданна, — и назвал имя своей окки. Чиннаппа расхохотался.
— А, это ты, неудачник? Долго ты над этим думал?
