треснул, спеленавший меня кокон отчаяния. Это была надежда… И я устояла.
Кто не прошел через муки земного ада, тому не понять, как мало и одновременно много требуется человеку, чтобы удержать себя от рокового шага. Когда у меня не осталось ничего, когда на самом дне невыносимого страдания, я взлетела выше этой жизни, посмотрела на нее сверху и свернула в сторону. Прежняя Лирамель умерла на рассвете третьего дня своего безумства, пройдя через очистительный огонь, в котором сгорела ее самость, стоящая стеной на пути судьбы. Выжив ради своего народа, лишь об одном я дерзнула просить для себя: сохранить жизнь моему брату… Выше этой цены для меня не существовало.
Проснувшись с первыми лучами солнца, я встала, умылась и расчесала спутанные волосы. Детство кончилось уже давно, теперь настал черед юности. Мне должно было пройти все до конца и принять жизнь такой, какой она была.
Пристегнув к поясу меч, распахнула двери и вышла в коридор. Двое приставленных к покоям молодых офицеров, вытянулись и поклонились. На их лицах читались растерянность и страх, смешанный с каким-то странным нетерпением – дыхание грядущей войны уже чувствовалось в воздухе.
-Доброе утро, Тимини, Таэр… – мой голос звучал ровно, но улыбнуться не получилось.
-Ваше Величество…
-Где я могу найти брата?
-Его высочество несколько дней назад отправился к Бартайоте, а принц Кристиан сегодня не покидал покоев, – не зная, кто из двух братьев имелся в виду, юноша ответил именно так, как я и ожидала.
-Спасибо, Тимини.
«Итак, Параман выполнил приказ - о Карле никто не узнал», - скользя взглядом по мелькающим узорам у краев ковровой дорожки, я горько улыбнулась, отметив, сколько радости принесла мне эта новость.
Двери, двери, двери… Белый цвет раздражал, напоминая о больничных коридорах, в которых приходилось часами дожидаться Карла во время его операций. Если бы можно было вернуть время вспять, я бы многое отдала за возможность пережить те дни заново…
Из Ведущей линии в Белом коридоре осталось совсем мало народу, многие покои давно пустовали. Кто-то уехал в свои владения, кто-то, подобно Параману, предпочитал жить на других уровнях. Только тетушка Фалина и мы с братьями еще отдавали дань традициям. Но тетя была в Бартайоте, а Карл… Будь у меня выбор, я бы тоже не жила тут, слишком много зла видели эти стены.
Остановившись перед высокими позолоченными дверьми, я постучала. Кристиан никогда не вставал рано, однако сейчас были не те времена…
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он отодвинул засов и впустил меня. Подавив, готовый сорваться возглас, я подождала, пока стража закроет двери. Волосы брата стали абсолютно седыми: ни одного черного волоска не осталось в падающих на плечи прядях. Взглянув друг на друга, мы крепко обнялись и заплакали. Карл однажды сказал, что плакать можно, когда больно, потому что в этом нет слабости… Я запомнила его слова на всю жизнь, хотя он так и не подал должного примера.
-Горготский гарнизон готов выдвигаться, Лирамель, - сообщил Кристиан, когда последние слезы высохли. – Гарнизону Элисте уже отдан приказ… Увы, кораблей не хватило, но ждать нельзя. Возможно, потребуется немного больше времени - море сейчас неспокойно.
-Сколько?
-Неделя или две.
-А Сапфор?
-К тому времени, как мы достигнем Пата, генерал Гортиф уже будет у столицы.
-Что ж, все, как и планировали, не так ли?
Он бережно усадил меня в кресло и подал бокал вина.
-Я отдал распоряжение, чтобы Карла задержали. Параман послал за ним преданных людей. Прости, мы не можем позволить ему предупредить Миэля… Ты должна понять.
-Все верно, - я с нежностью провела рукой по его волосам. - Передай Лафасту, что он могут начинать поход, мы присоединимся на тракте. Кстати, как отнеслись к нашему плану остальные генералы?
-Без энтузиазма, но ничего лучше предложить не смогли. Данных разведки очень мало, приходиться действовать вслепую. И еще – гарнизон Элисте лучше вести мне. Так будет надежней и вызовет меньше подозрений. Параман возглавит первый удар - никто лучше него не справится с этим. А ты… Ты останешься с Аармани.
«Вот и Кристиан покидает меня…», - с тоской подумала я, сдержав вздох. - «Осталась совсем одна…».
Я взглянула в его серьезные серые глаза, и, собрав в кулак оставшуюся волю, кивнула. На улыбку уже не хватило сил.
Глава 6
Серебряные шпили Замка давно скрылись за деревьями, когда я в последний раз обернулась. Неширокая лесная дорога змейкой вилась к Северо-восточному тракту, выползая из-под спасительной тени сосново-лиственного леса. Обернувшись, Кристиан велел нам пришпорить коней – до темноты нужно было догнать конницу Горгота.
Я чувствовала в душе странное спокойствие и холодность. Предощущения грядущего, возникшее еще в Большом мире, погасило последние искры надежды. В прошедшие годы удавалось заглушить беспокойство, благодаря уверенности брата, которой с лихвой хватало на нас троих. Теперь же, когда Карл находился далеко, иллюзия сказки таяла под гнетом пророчества. Я отчетливо понимала, что уже вряд ли вернусь назад, и это заставляло сердце биться ровнее, чем обычно, наполняя вены решимостью и какой-то отчаянной дерзостью.
Сквозь редеющие деревья виднелось огромное Васильковое поле, которое сейчас больше напоминало разноцветный ковер из ромашек, маков, редких синих огоньков и ярких лютиков, приютившихся у самой опушки. Мне вспомнился тот последний день в далеком мире, где осталось теплое море и высокие купола… Стало неимоверно жаль, что я побоялась сказать тогда Марку то, что он очень хотел услышать. Конечно, слова бы ничего не изменили, но, возможно, я бы освободилась от мук совести, получив предлог совершить такую же ошибку повторно.
По широкой дороге, бесконечной вереницей тянулись силы Горготского гарнизона. Коротко переговорив с генералом, Кристиан сменил коня и, поцеловав меня на прощание, как ветер понесся к берегам Хрустального моря. Ему предстояло переправиться вместе с воинами Элисте на побережье княжества, чтобы затем, уже на вражеской территории, соединиться с силами Бартайоты. Этот был абсолютно безумный и дерзкий план, но в случае удачи, он давал тактический шанс на победу.
Я осталась одна, и некому было дать совет, поддержать и успокоить… В свои неполные восемнадцать лет, мне пришлось поднять бремя власти, которое до этого держали сильные и уверенные руки. Надо отдать должное Параману - у него оказалось доброе сердце. В эти не простые дни перехода, он терпеливо направлял меня, не давая забыть о долге и чести рода. Герцог Лаусенса, оказавшись единственным человеком, оставшимся рядом в трудную минуту, навсегда перестал быть для меня кузеном и стал просто братом.
Якир, кандидатуру которого Совет так и не успел рассмотреть за моим отсутствием, тоже был в составе столичного гарнизона, Лафаст доверил молодому человеку одну из стоп, чем несказанно обрадовал многих офицеров. Увы, мы с лордом встречались не чаще, чем требовали обстоятельства: он избегал меня, а я не хотела видеть его, боясь ненужных чувств и воспоминаний. Вспыхнувшая было влюбленность, испарилась как дым. Я не видела никакого будущего для себя, но за то, как никогда научилась чувствовать настоящее. А время летело... Времени было так мало!
Для простого народа, исключая жителей северного приграничья, война стала полнейшей неожиданностью. В деревнях, через которые мы проходили, висела гнетущая тишина: не бегали дети, скотина была заперта, харчевни пустовали. Многие мужчины, не состоявшие на военной службе,
