месте, где краснело неровное пятно.
Дверь отворилась без стука - Окнир все еще чувствовал себя полноправным хозяином дворца. Остановился у входа, застав вполне мирную картину: верно, воображение рисовало ему совсем другое. Но Сумрак не стал его разочаровывать.
- Вы заставили себя ждать, князь, - процедил он сквозь зубы. - А я говорил, что тороплюсь.
- Твою просьбу оказалось нелегко выполнить, сын. Мы обыскали весь дворец...
- Я вас предупреждал.
Лар заметил, как насторожился Сэллер при этих словах.
- Леди Триллин, попросите кого-нибудь из слуг увести ребенка.
Нет, он почти не играл, всё было по настоящему - и зловещие нотки в голосе, и появившийся в руке меч.
- Иоллар...
Но Лар отвернулся, не дав Окниру договорить.
- Выведите ребенка, княгиня. И возвращайтесь к нам.
Улучив момент, наклонился к мальчику и шепнул на ухо:
- Тебе спать пора, но я еще загляну.
И уже громко к их общему отцу:
- Не хотите попрощаться с сыном, князь?
Эльф спал с лица.
- Я имел в виду: пожелать ему спокойной ночи, - с жесткой насмешкой протянул Сумрак. - Или за вами до сих пор не водится таких привычек?
Окнир вдруг отмер, шагнул к ребенку, немного его напугав, и опустился перед ним на колени. Нерешительно, словно впервые - а может, так оно и было - положил на худенькие плечики дрожащие руки.
- До... доброй ночи... сынок.
Так же неловко притянул его к себе, чтобы коснулся губами лба, и застыл оторопело, когда детские ручонки обхватили шею.
- Доброй ночи, отец.
Триллин, казалось, готова была расплакаться от умиления. Значит, догадка оказалась верна - переизбытком родительских чувств Окнир не страдал ни в прошлом, ни сейчас.
- Удивительно, не правда, ли? - с неприкрытой издевкой в голосе произнес Лар, когда эльфийка, повинуясь его взгляду, вывела Ленира за дверь. - Оказывается, сын - это не только пропуск в тронный зал. У детей есть чувства. Как правило, добрые и светлые. И они способны дарить этот свет другим... Но одного раза недостаточно, чтобы это понять. А второго шанса у вас уже не будет.
- Иоллар, я...
- Вы больше никогда не обнимите сына, - резко и громко оборвал его Сумрак, и вернувшаяся в комнату женщина испуганно отшатнулась, прижавшись к стене. - Никогда не отсчитаете денег наемному убийце. Никогда, - взгляд снова вернулся к Триллин, - не ударите женщину.
- Ты сможешь убить своего отца? - дрогнувшим голосом спросил Окнир.
- Нет, князь, - Лар увидел, как эльф побледнел от одной его улыбки. - Я не убью вас. Но и отцом вас не считаю. Назовем наши отношения равноценным обменом: когда-то вы подарили мне жизнь, сегодня я сохраню вам вашу. Но только жизнь. А до этого я говорил о ваших руках...
Окнир еще непонимающе хмурился, когда Иоллар схватил его плечо и подтащил к столу. Сил эльфа не хватало на сопротивление, и уже через секунду рука его оказалась вытянута вдоль столешницы, а сам он едва стоял, изогнувшись в несуразной позе.
- Руки, князь, - взмахнул мечом Сумрак. - Без них не обнимешь, не ударишь. Но жить можно.
- Нет!
Крик Триллин совпал с ударом, женщина бросилась вперед, но ее перехватил Сэллер, и она обмякла в его объятьях. Окнир тоже был близок к тому, чтобы лишиться сознания.
- Странно это, - задумчиво повторил Сумрак, отпуская отца, позволяя ему сползти на пол. - Вы можете пойти против своей крови, подсылая убийцу к сыну, а моя кровь не позволяет причинить вам вреда. Вы можете издеваться над своей женой, а она не в силах смотреть на ваши страданья. С чего бы так? Может, это знак?
Сэл тем временем уложил эльфийку на софу и склонился над ней, приложив ладонь ко лбу. Лар одобрительно кивнул, заметив, как тает темное пятно на ее щеке, а после снова перевел взгляд на отца.
- Так что вы думаете по этому поводу, князь?
- Я... я не знаю...
- Я дам вам время. До утра. Утром вы соберете Совет Долины, и там решится ваша судьба.
- Хорошо...
- А до этого у вас есть шанс попросить прощения у своей жены.
- Да... хорошо...
Не поднимаясь с ковра, Окнир пополз к еще не пришедшей в себя женщине. Лар схватил его за шиворот и резко поднял, отчего одежда затрещала по швам, развернул к себе лицом.
- Попросить прощения, а не запугать и заставить притвориться, что все хорошо. Притворяться теперь будете вы - нежным мужем, любящим отцом. Возможно, со временем это войдет у вас в привычку. А в противном случае, я всегда смогу найти другой меч.
- Всегда? - выдавил князь.
- Да. Теперь я стану следить за каждым вашим шагом.
Иоллар выпустил его, отступил, но вдруг резко размахнулся и ударил кулаком в осунувшееся лицо. Окнир упал, а на душе стало чуть легче. Мудрецы говорят, что забвение - лучшая месть, но, видимо, Лар еще не достиг мудрости.
- Надеюсь, все во дворце предупреждены обо мне и не повторят ошибок тех несчастных, что встретились мне на пути сюда? - спросил он у сплевывающего кровь эльфа.
Тот кивнул.
- Прекрасно. Совет Долины, князь, не забудьте. Сэл, пойдем.
Тихий окрик догнал их уже на выходе.
- Иоллар! Скажи им... скажи, что я распорядился приготовить вам комнаты.
Сумрак удивленно приподнял бровь.
- Очень любезно с вашей стороны, князь, но вы немного ошиблись. Вы приказали приготовить нам лошадей. Ночевать мы будем в другом месте.
- За подарком пришли, да? - зашипел на ухо Сэллр, когда они вышли, и Лар распорядился насчет коней.
- Да. Но я решил немного прибраться в родном доме. Ты чем-то недоволен?
- Твоей страстью к чистоте. Теперь, как я понимаю, нам предстоит наводить порядок в соседней комнате?
- Правильно понимаешь. Но ты можешь остаться, если хочешь.
- Ни за что. Во-первых, я неуютно чувствую себя в окружении защищенных амулетами эльфов, а во-вторых, я не прощу себе, если пропущу явление божества своему народу. Если тебе начнут приносить в жертву девственниц, будет, что рассказать потом твоей жене.
Шутки Сэла не улучшали настроения, но Лар твердо решил не отступать от своих планов. Он заглянул к брату, который не спал, дожидаясь его прихода, пожелал спокойной ночи и обещал, что увидятся утром. Под хмурыми взглядами стражников, скорбевших о погибших товарищах, спустился вниз и остановился у вазы с лилиями.
- Неизменность, - пробормотал он себе под нос. - Все здесь неизменно уже несколько тысячелетий. Начнем с малого...
Ваза со звоном разбилась о каменные плиты. Сумрак собрал цветы и вышел за дверь, оставляя растерянным слугам убирать осколки. Лилии он отнес в семейную усыпальницу, положил их на крышку мраморного саркофага, мысленно прося прощения за то, что не может задержаться тут надолго. Ночь
