— В любой момент.
В ответ на это ее соски затвердели. Как ни обидно это признавать, Тара была права. Она не в его лиге. Мэдди схватила толстовку и пошла открыть дверь собаке. Но он привлек ее к себе и прижался животом к ее спине.
— Запомни это место, — произнес Джекс низким голосом. — Запомни, где мы сейчас находимся. Вот это самое место, прямо здесь.
— Ты имеешь в виду эту комнату, где жарко и пахнет потом?
Он прикусил ее ухо, и Мэдди задрожала.
— Ты продолжаешь отступать, — заметил он. — А вперед особо не двигаешься. — Развернув ее к себе лицом, Джекс легонько провел губами по ее губам, а затем отстранился и заглянул ей в глаза. — Сохрани наше место в памяти, — тихо произнес он без всякого намека на иронию и повернулся, чтобы уйти.
Он заботится о ней, она ему нравится такой, какая есть. Мэдди вцепилась в него, не давая уйти, и притянула к себе.
— Я не забуду. — И вслед за этими словами поцеловала его. — О, как он ей нравится! И как здорово он целуется. Его губы были сладкие от чая, и этот вкус пьянил не меньше, чем прикосновение его крепкого тела. О, как бы она хотела забыть о списке неотложных дел, о Таре за соседней дверью, о собаке, рвущейся в дом, — да обо всем! — Нам надо идти, — промолвила Мэдди.
— Угу. — Джекс снова бросил свою футболку, и Мэдди смирилась с тем, что готова все это предать забвению. Она провела руками по груди Джекса, желая с головой погрузиться в то, что происходило между ними.
В Джексе.
С хриплым стоном он прижал Мэдди к стене и накрыл ладонями ее грудь.
— У тебя такая нежная кожа, — выдохнул он. — Нежная, теплая, совершенная. Я хочу снова почувствовать тебя, Мэдди. — Его руки скользнули под майку. Джекс прикоснулся губами к ее ключице и провел языком по кружеву бюстгальтера, прямо над сосками.
Джекс был возбужден, и это невероятно нравилось Мэдди.
— Джекс…
— Я знаю. Никак не могу тобой насытиться. — Спустив бюстгальтер вниз, он лизнул ее обнаженную грудь — так, что на этот раз Мэдди выгнулась дугой.
Во дворе снова раздался собачий лай, и Джексу пришлось оторваться от Мэдди.
Их взгляды встретились, и он печально вздохнул:
— У Иззи свой режим. Мне придется дать ей то, что она хочет. — Они оба дышали прерывисто. Джекс сделал шаг назад — в глазах полыхало пламя.
Он хотел ее. Снова. Все еще. Это было сильное чувство.
— Запомни наше место, — повторил он нежно, но настойчиво и вышел.
Следующие два утра Тара и Мэдди занимались йогой. В память о Хлое, решили они. К тому же это помогало сжигать калории.
Занимались молча. Вернее, молчала Тара. А Мэдди задавала вопросы вроде «Почему ты согласилась поработать в кафе — ты же хотела уехать?» или «Отметим Рождество вместе?» и «Откуда ты знаешь Форда?».
Ни на один Тара не дала ответа.
Пока наконец однажды Мэдди, усевшись на свой коврик для занятий йогой, не отказалась принимать какие бы то ни было позы.
— Пока ты не ответишь хотя бы на один вопрос.
Тара вздохнула:
— Ладно. Что касается Рождества, я не думаю, что мы должны обмениваться дорогими подарками — мы и так тратим каждый цент на отель.
— Вполне справедливо, — согласилась Мэдди. — Но от еще одного шарфа ты не отвертишься. И наверное, он тоже будет кривой. Кстати, это не тот вопрос, ответа на который я ждала больше всего, и ты это знаешь.
Тара повернулась к сестре.
— Если я отвечу на другой вопрос, тебе придется сделать то же самое.
— По рукам. Почему ты не рассказала нам про Логана?
Спокойствие и отстраненность покинули Тару.
— Не знаю. Возможно, потому что не хотела показаться неудачницей.
— Мы же сестры. Сестры обычно всем делятся друг с другом.
— Да, но я же старшая. — Тара приняла сложную позу, встав вниз головой. — Считается, что старшие сестры должны быть идеальными.
— Кем это считается?
— Старшими сестрами. — Тара вздохнула и с легкостью переменила позу. — Пойми, это не секрет, что когда мы только приехали сюда, все, чего я хотела, — поскорее смыться. Я правда не в состоянии объяснить, почему согласилась остаться. Я не знаю. Временное помрачение рассудка.
— Или… мы нравимся тебе все больше и больше.
— Или мне нравится погода.
Мэдди вздохнула:
— А что насчет Форда?
— Нетушки. Я ответила уже на два вопроса. Теперь твоя очередь. Что ты делаешь с Джексом?
— Ух, — произнесла Мэдди. — Теперь я понимаю, насколько веселее задавать вопросы. Ты поверишь, если я скажу, что понятия не имею? В смысле, ты же видела меня, когда я только приехала сюда. Я даже думать о парнях не хотела. — Она сделала паузу. — Проблема в том, что о нем довольно сложно не думать.
— Если бы я выглядела, как он, — подхватила Тара, — я бы ни на кого не посмотрела. Мне было бы достаточно осознавать, что я совершенна.
Мэдди расхохоталась:
— Ты говоришь, как Хлоя.
— Не оскорбляй меня.
— Надо было ей с нами остаться.
— О, я вижу, вы по мне скучали.
Потрясенные Тара и Мэдди обернулись и увидели Хлою.
— Салют, сестренки, — сказала та, приветственно помахав рукой. — Я вернулась.
— А как же Нью-Мексико? — спросила Тара.
— Не доехала. — Хлоя развернула свой коврик для йоги.
— А Техас? — осведомилась Мэдди, пытаясь повторить позу Тары, чтобы казалось, что она все утро усердно занималась.
— И туда тоже. Решила, что вам без меня будет слишком уж весело. Кроме того, я в восторге от здешней морской соли. У меня появилась свежая идея — крем для тела. Мэдди, сконцентрируйся. Зафиксируй позу.
Она что, шутит?
— Ты, как обычно, двигаешься слишком быстро. Всегда спешишь. Найди время насладиться запахом роз. — Хлоя начала растяжку, плавно наклонившись и положив ладони на пол — ноги прямо.
— Я сейчас работаю над другими вещами, — ответила Мэдди.
— Например?
— Например, хочется сменить прозвище Мышка на какое-нибудь другое.
— На какое? — поинтересовалась Тара.
— На самом деле я бы хотела больше походить на тебя. Ну, знаешь, быть такой сильной Стальной Магнолией, к которой не пристает никакая грязь.
Хлоя фыркнула, но быстренько заткнулась, когда Тара с прищуром посмотрела на нее, прежде чем повернулась к Мэдди — явно изумленная.
