покрыта деревянной дранкой, за края которой тоже можно было ухватиться кончиками пальцев. И вот Бенджамин осторожно шагнул на наружный подоконник и стал пробовать желоб на прочность.
— Можешь потом сказать ребятам, — заметил он, обернувшись к Каннингему, — что я пал смертью героя.
Каннингем из последних сил поднялся с кровати и, высунувшись из окна, наблюдал за тем, как Бенджамин дюйм за дюймом подбирается к своему окну, стараясь не смотреть вниз, на землю.
— Да давай же побыстрей, ради Бога! — взмолился Каннингем. — Мерзну я, слышишь?
Наконец Бенджамин достиг своего окна и попытался открыть его. Окно тоже оказалось запертым. Ветер продувал его тонкую рубашку насквозь (белые куртки и галстуки-бабочки они оставили на кухне). Жалюзи внутри были опущены, хотя он точно помнил, что не приближался к окну за те несколько минут, что находился в комнате перед работой.
— А, черт с ним! — сказал он Каннингему. Достал из кармана носовой платок, обернул им ладонь и выбил верхнюю часть стекла. Затем, запустив руку внутрь, нашарил задвижку, повернул ее, приподнял раму, потом — жалюзи и вполз в окно. Уже оказавшись внутри, высунулся из окна и сказал Каннингему: — Все о’кей. Можешь идти спать.
Каннингем закрыл свое окно. Бенджамин подошел к двери и включил свет. Затем осмотрел комнату. Он весь так и дрожал от холода — в разбитое окно со свистом врывался ледяной ветер. Постель была в беспорядке. Одеяло сорвано и валяется на полу, смятая простыня съехала. Наволочка на подушке вся в пятнах — от губной помады…
Блондинка, подумал Бенджамин. Пьяная белокурая шлюха! Наверняка охотилась за третьим парнем, а потом заперла дверь и забрала ключ с собой, чтобы воспользоваться комнатой еще раз. Его расческа и щетка тоже валялись на полу. Он подобрал их. В расческе застряли два-три тонких светлых волоска. Неудивительно, что она выглядела столь безукоризненно причесанной, когда спускалась в зал по лестнице. А что, если просто завернуться, укутаться поплотнее в пальто и лечь спать на полу? «Ну уж нет, — подумал он в следующую секунду, пытаясь побороть приступ бешеной и бессильной ярости, захлестнувшей его. — Не собираюсь доставлять этой сучке такого удовольствия!» Он взял пальто и попытался заткнуть им дыру в стекле. Теперь дуло меньше, но все равно в комнате было страшно холодно. На улице наверняка градусов десять мороза. Весь дрожа, он подобрал простыни и застелил кровать. Пятна от помады оказались в самых странных местах. И еще он заметил на простыне большое пятно спермы и уловил хоть и слабый, но вполне различимый раздражающий запах. Выключил свет, улегся на постель прямо в одежде, только ботинки скинул. Натянул тоненькое одеяло до подбородка. Как только тело немного согрело простыни, ноздри защекотал затхлый запах набитого сеном матраса, аромат духов, запах влагалища и мужского семени. Здесь так и воняло сексом. И ему никак не удавалось уснуть, несмотря на страшную усталость. Он лежал и пытался дышать ртом, чтобы не чувствовать, что всем телом жаждет эту девушку, которую совсем недавно оттрахали на его постели двое мужчин. И еще подумал, что если бы сейчас отворилась дверь и она вошла в комнату, он заключил бы ее в объятия. И тоже занялся бы с ней любовью, если б она приняла его.
С этого момента Бенджамин вдруг понял, что всегда будет искать девушек, похожих на тех, что видел здесь сегодня. Похожих на ту маленькую брюнетку в черном платье, которая, поймав его взгляд, демонстративно поправила бретельку. Что он всю жизнь будет охотиться за сотнями девушек, подобных тем, что танцевали здесь сегодня, будет стремиться переспать с каждой из них. И еще он вдруг понял, что никогда не женится на Пэт, что только на какое-то время способен сохранять верность одной женщине, а все остальное потратит на неразборчивые связи, будет ошибаться, заниматься блудом. Наверное, он вообще не способен на верность.
— О Господи, что же это? — громко простонал он. Встал с постели и включил свет. Потом, весь дрожа, присел на край кровати. Спать совершенно не хотелось. И тут вдруг до него дошло, что он просто умирает с голоду. Он должен хоть немного поесть, иначе просто погибнет. А потом вспомнил: ключ!.. Старуха оставила его в двери небольшого офиса рядом с кухней — в тот момент, когда Каннингем запел: «Там носить зеленое никак, никак нельзя», — и она, разъяренная, вернулась на кухню и набросилась на него.
Бенджамин надел ботинки, подергал дверную ручку. Не поддается. Оглядел комнату в поисках какого-нибудь предмета, с помощью которого можно было бы взломать дверь. И заметил валявшуюся в углу короткую клюшку для гольфа. Очевидно, ее забыл тут летом какой-нибудь мальчик, подносящий мячи и клюшки на поле для игры в гольф. Или же официант, занимавшийся спортом в свободное от работы время. Бенджамин взял клюшку и, действуя ею как рычагом, попытался отодрать верхнюю дверную панель, не обращая ни малейшего внимания на поднятый им шум. Он бешено долбил тонкую планку, и вскоре она стала расщепляться, и образовалась дыра. Отбросив клюшку, Бенджамин уже голыми руками стал отдирать куски дерева. Одна щепка с треском переломилась у него в пальцах, на двери и одежде появились пятна крови, но он настолько вошел в азарт, что и не думал останавливаться.
Казалось, никто в доме не слышал этого шума. Все ребята настолько устали, что их теперь и пушками не разбудить, подумал он. Мало того, ветер так сильно завывал в щелях и каминных трубах, что, казалось, весь этаж был буквально пронизан этим воем, посвистыванием, а также потрескиванием половиц. Скоро отверстие в двери расширилось, через него уже можно было пролезть.
Сначала Бенджамин выбросил в коридор свою маленькую сумку, затем, надев пиджак и пальто, выбрался сам.
Он тихо крался по погруженному во тьму дому Спустился этажом ниже — там располагались комнаты для гостей, но на зиму их закрывали, и кругом стояла полная тишина. Он начал спускаться дальше по лестнице — и вдруг в ноздри ударил запах пролитого виски, пота, прокисшей еды. И он понял, что находится в обеденном зале. Нашел дверь в кухню, включил свет. На выключателе осталось пятнышко его крови.
В двери небольшого офиса действительно торчал ключ… Он повернул его, вошел. Увидел висевший на крючке фартук старухи. Запустил руку в карман. Да, там была связка ключей. Он достал их, оставив пятнышко крови и на ткани, попробовал отпереть замок ледника. С третьей попытки удалось. Ледник оказался страшно вместительным и был битком набит едой. Оставив его дверцу открытой, он прошел к маленькой комнатке, где хранилась выпивка. И для нее тоже подобрал ключ и отпер дверь. Там находилось минимум десять ящиков виски и с дюжину полупустых бутылок. Бенджамин взирал на эти сокровища, и губы его расплылись в широкой довольной ухмылке. Затем взял початую бутылку виски, отнес ее на кухню, поставил на стол. Пошел к леднику, достал оттуда большое плоское блюдо с индейкой, большую банку икры, тарелку с добрым фунтом гусиной печенки. Аккуратно расставил все эти деликатесы на столе, рядом с бутылкой виски, подошел к ларю с хлебом — он оказался незапертым. Взял шесть рогаликов, вилку и кружку. И уселся за стол, с трудом сдерживая нетерпение и намереваясь получить как можно больше удовольствия от еды. И не спеша начал есть…
Он съел четыре огромных бутерброда с икрой, щедро намазывая ею и маслом рогалики и оставляя на хлебе капельки крови. Затем съел половину паштета, запивая каждый кусок глотком неразбавленного виски. Ему впервые в жизни довелось попробовать pate de foie gras, некоторое недоумение вызвали черные небольшие и восхитительно вкусные вкрапления, включенные в этот паштет. На следующий день Каннингем объяснил ему, что то, оказывается, были мелко нарезанные трюфели. Он сделал себе три сандвича с грудкой индейки и тоже съел. Потом соорудил еще один толстый сандвич и, медленно жуя, поднялся наверх, на третий этаж, где по очереди разбудил всех ребят. Они спали как убитые, и он долго тряс каждого за плечо и отпускал, только убедившись, что они окончательно проснулись и способны понять смысл его предложения. И вот все юноши, спавшие на третьем этаже, быстренько выбрались из постелей, оделись, взяли свои сумки и спустились вниз, на кухню.
— Жратвы с собой не брать! — предупредил их Бенджамин. — Только выпивку. Виски контрабандный, так что жаловаться в полицию они не побегут.
Ребята принялись уплетать паштет, икру, индейку, мороженое, омаров, картофельный салат — словом, все, что нашлось в леднике. А затем добрались и до ящиков с виски и набили свои сумки, рюкзаки, а также картонные коробки бутылками.
— Сегодня вечером, — начал Бенджамин и подумал о Пэт, — сегодня же вечером устроим себе настоящий новогодний праздник.
Было шесть тридцать утра, когда они на цыпочках вышли из здания клуба, возле которого были
