потерлись и напоминали старый игрушечный паровоз из детства. Он проверил, чтобы все было упаковано достаточно плотно и инструменты потом не громыхали. Он завернул ящик в старое постельное белье, которым не планировал больше пользоваться, и туго перевязал веревкой. Этим дорогим ему инструментам было уже более тридцати лет, и он не хотел, чтобы они погнулись при транспортировке; он заботился о них, как и потом будет беспокоиться о других вещах. Ему было безразлично, что солидный вес набора инструментов может стать причиной перевеса, за который придется платить.
Следующим он упаковал Свадебный фонтан, в котором предварительно заменил насос. Он достал из верхнего ящика в кухне столовые приборы, сделанные Глинис, – инкрустированную лопаточку для рыбы, серебряные палочки для еды, медные щипчики для льда с отделкой из титана, – уже любовно сложенные в бирюзовый футляр и обернутые мягкой тканью. Он даже поднялся на чердак и прихватил лист необработанного серебра с маленькой, в несколько дюймов, прорезью, оставленной диском ювелирной пилы. И еще, конечно, лестничный тренажер, сушилку для салата, мебель слишком громоздка, ее придется оставить, но всему, что сделано руками Глинис, обеспечено место на борту «Зан эйр».
Он посмотрел прогноз погоды, нескольких .комплектов легкой одежды должно быть достаточно, однако вчера он купил себе еще первоклассный дождевик на сезон муссонов. Он уже отправил письмо по электронной почте на остров Фунду-Лагун с вопросом об электричестве. И упаковал три адаптера, подходящие к британским розеткам. Отвернул зарядное устройство для зубных щеток и прихватил насадки. Пребывание в стране третьего мира не избавляет от необходимости заботиться о гигиене полости рта, поэтому он возьмет электрическую зубную щетку.
Ему было легко оттого, что не надо ничего скрывать и можно позволить отверткам громыхать, пока он складывает их и упаковывает. Он относился к происходящему как к репетиции, и это напоминало ему учебную пожарную тревогу, объявленную, когда дом горел по-настоящему: силиконовый герметик, уплотнитель, резиновые жгуты, катушка проволоки. Фонарик на случай перебоев с электроэнергией, батарейки класса АА. Внушительный запас таблеток от малярии маралон, кортизон для кожи, поскольку из- за стресса у него появились проблемы с кожей на щиколотке. На этот раз он приготовил и клизмы, и пакет с антибиотиками, и случайно обнаруженный среди носков пузырек с жидким морфином.
Вместо небольшого разговорника он купил толстый словарь суахили и весь последний месяц вырезал из газет кроссворды; казалось, прошли многие годы с того момента, когда он мог позволить себе тратить время на подобное времяпрепровождение. У Шепа всегда плохо получалось отгадывать кроссворды, а без практики он потерял и последние навыки, что, впрочем, его только радовало, значит, их хватит надолго.
Однако еще с большим вниманием он отнесся к подбору книг. Он, к сожалению, столкнулся в своей жизни с тем, что может сделать с человеком обычный пистолет, и это начисто отбило у него желание вновь возвращаться к сценам насилия, да еще описанным людьми, которые понятия не имели, о чем писали, так что триллеры он вычеркнул сразу. Ничего об исламском терроризме, изменении климата, катастрофах; если верить тому, что пишут, катастрофа наступит в любом случае, прочитает он об этом или нет. Серьезные романы он никогда не любил; у него просто не было на них времени. Теперь оно появилось. Вчера, отправившись за покупками в Манхэттен, он даже проконсультировался у продавца в «Варне энд Ноубл», который, в отличие от многих коллег, похоже, умел читать. Таким образом, в углу его «самсонайта» появилась стопка из четырех новых книг в обложке: Эрнст Хемингуэй, «По ком звонит колокол», смелый и самоотверженный главный герой которой показался ему родственной душой. Уильям Фолкнер, «Авессалом, Авессалом!», поскольку грусть прочитанных первых страниц очень соответствовала его настроению. Федор Достоевский, «Идиот», название романа выражало смысл всех заголовков, придуманных Джексоном Бурдиной. Кроме того, консультант рассказал, что эта книга о доброте и о том, как доброе отношение к людям вызывает ненависть к человеку; это также очень подходило к его душевному состоянию. Когда Шеп упомянул Африку, молодой человек отвел его к прилавку с произведением Пола Теру «Москитный берег». Из аннотации он узнал, что в основу положен личный опыт автора. Конечно, этих книг не хватит на всю оставшуюся жизнь, но, к счастью, он читает очень медленно. К тому же туристы обычно оставляют прочитанные книги, и кто знает, может, он сумеет когда-то и на Пембе воспользоваться услугами интернет-магазина «Амазон».
Предыдущая репетиция отъезда в 2005-м была тихой, тайной, но слаженной. В последнее время дом превратился в гибрид хосписа с лагерем для беженцев, процесс прерывался то криками Хитер, требующей хоть кусочек чего-нибудь от «Энтенмана», то жалобами Зака на то, что если бы он знал раньше, то заказал бы «Могучий Модлок и меч Судьбы» вовремя, и не пришлось бы ждать до четверга. Шепу не оставалось ничего иного, как тихо раздражаться и слушать обрывки разговоров. В это время Глинис и Кэрол, устроившись на подушках, обсуждали, что же на самом деле стало причиной страданий Джексона и что толкнуло его на этот поступок. Шеп нервничал. Джексон был его лучшим другом. И он хотел лично услышать ответы на вопросы, если они будут найдены. Он был неприятно поражен тем, что женщины мгновенно замолчали, едва он вошел в комнату, чтобы присоединиться к обсуждению.
Когда он закончил разговор с Риком Мистиком в прошлый четверг, оставался еще час для того, чтобы подготовиться к приезду Кэрол и девочек, и самым важным были отнюдь не спальные места. Пригласив ее пожить у них, он не мог рассчитывать на то, что Кэрол не объяснит Глинис, почему они сбежали из собственного дома и куда уехал ее муж. Правила гостеприимства требовали заранее предупредить обо всем Глинис. Ему было приятно считать себя человеком мужественным. Он не сможет двигаться дальше, пока не справится с этим.
Шеп предполагал, что ситуация, возможно, будет напоминать военные действия. Он пытался восстановить в памяти полученные за день советы, однако они были весьма противоречивыми. «Просто все ей расскажи, – настаивала Кэрол. – Быть больной не значит быть глупой или несмышленой, как маленький ребенок». Буквально два часа спустя Гольдман говорил: «Я бы рекомендовал вам не распространяться о данном мной прогнозе… Постарайтесь оберегать ее в тот недолгий период времени, что ей остался… Помогите ей не терять оптимизма…» Это были банальные фразы, но сейчас не время цепляться к стилю высказываний.
– У меня для тебя плохая и хорошая новость, – сообщил он, входя в спальню с подносом с ужином – консервированным гороховым супом-пюре – единственным из имеющегося в доме, что можно быстро подать. – С какой начать?
Глинис подула на ложку с супом и взглянула на него с гладиаторской осторожностью.
– В этом доме давно не звучало ничего приятного. Может, с этого и начнешь?
– «Фордж крафт» хотят договориться. Они предложили нам миллион двести тысяч долларов.
Такое предложение было, несомненно, достойной оценкой ее поведения на допросе, и он ожидал хоть какого-то проявления восторга с ее стороны. Но последовавшая реакция была удивительно сдержанной.
– Здорово, – ответила она и проглотила ложку супа.
– Ты согласна принять их условия?
– Насколько я помню, у нас проблема с оплатой аренды, – сказала она, промокая рот салфеткой. – В таком случае да.
Он бы описал ее состояние как «спокойно-удовлетворенное», поэтому решился перейти ко второй части. Хотя, откровенно говоря, его характеристика «хорошая новость и плохая новость» была, скорее, данью привычным клише, поскольку все новости были далеко не самыми приятными. Кроме того, единственное, что можно назвать «хорошей новостью», он уже высказал. Дальше оставались лишь дурные вести, и их было две. Склоняясь то к точке зрения Кэрол, предпочитавшей откровенность, то к взглядам Гольдмана, полагавшего, что больного раком надо оградить от негативной информации и выбрать ложь, Шеп понимал, что предстоит идти на компромисс.
– Плохая новость, – он с шумом сглотнул, – очень плохая. Она пытливо смотрела на него.
– Ты уверен, что мне следует знать?
– Конечно, тебе будет неприятно, но я обязан тебе сообщить.
– Обязан?
– Если ты будешь знать – это ничего не изменит.
Она медленно опустила ложку. Руки скользнули вниз и вцепились в края подноса, так водитель фуры держит руль, напряженно глядя перед собой и поставив ногу на педаль газа. Если бы кровать была
