Мой путь лежал в гостиницу, которая находилась совсем близко. Я поехала по улице Гран-Виа. При этом кто-то предусмотрительно выделил на ней специальную дорожку для велосипедистов.
Улица Гран-Виа — одна из главных в квартале Эшампле, в новом городе. Средневековая же Барселона, или так называемый Готический квартал, была городом-крепостью, которую разрушили в XIX веке. Стены крепости снесли, и за ее пределами появился новый город — Эшампле. Планировкой занимался инженер Ильдефонс Серда, который ко всему прочему был социалистом-утопистом. Он мечтал об уничтожении классовой иерархии и о создании такого города, где один человек не будет смотреть на другого свысока, где все будут общаться друг с другом на равных и жить бок о бок — мясники с банкирами, а буржуа с пекарями.
«Перед нами открывается новая жизнь в новом городе, где все будет устроено не так, как раньше. Старый же город для нас не преграда, а всего лишь помеха», — говорил Серда в 1860 году.
В его планы входило строительство города с симметричными широкими улицами и садами. По его мнению, это должен был быть просторный и свободный от большого количества застроек город. Но его проект одобряли далеко не все. Архитектор Джозеф Пуч-и-Кадафалька назвал Эшампле «одним из самых ужасных городов в мире, с которым может сравниться разве что какой-нибудь самый заурядный городишко в Южной Америке». Позже архитекторы, работавшие в Барселоне, стали отходить от низких, малоэтажных зданий, окруженных садами, и начали застраивать все свободное пространство, естественно, не без выгоды для своего кармана. Но и сегодня в Барселоне еще остались кварталы, где дома имеют скошенные углы, что обеспечивает хорошую освещенность, а также позволяет беспрепятственно парковать автомобили.
Названия улицам Эшампле были даны поэтом Виктором Балагером, который подошел к этому с особым рвением и чувством истинного патриотизма, присущего всем каталонцам. Названия связаны как со славным прошлым, так и с не менее героическим настоящим Каталонии. Одни улицы носят имена завоевателей, таких как Рожер де Лурия и Берн де Рокафор, другие — названия мест, имеющих отношение к каталонской истории, таких как, например, острова Сардиния и Корсика, некогда принадлежавшие Испании, а также Эль-Брук, Жирона и Байлен, где Наполеон получил решительный отпор. Здесь есть улицы, названные в честь поэтов, писателей и политических деятелей. Само собой разумеется, что все улицы Эшампле были тотчас же переименованы, как только к власти пришел Франко.
Забронировать номер в Барселоне оказалось непростой задачей. Особенно если ты заказываешь его не только для себя, но и для специально приехавших ради тебя членов твоей семьи. Первый попавшийся гостиничный номер тебя, конечно, не устроит: ванная покажется недостаточно чисто вымытой, матрас — неудобным и жестким, портье — слишком недовольным и мрачным, а горничная — одетой неподобающим образом. Заказывать же номер в городе, который ты едва знаешь, вообще рискованное и неблагодарное дело. Итак, я остановилась в гостинице «Гран Виа», потому что в других отелях все номера были уже заняты. Можно себе представить мое состояние, когда я переступила порог «Гран Виа»: нервы были накалены до предела. Хорошо, что со мной рядом не было родителей, а то я переживала бы еще больше.
Но оказалось, что все мои страхи были напрасными. «Гран Виа» — это очень милая, прелестная гостиница. Когда-то раньше этот отель слыл очень модным, и мои родители вряд ли бы могли в нем оказаться. А еще раньше, лет сто назад, здесь был курорт с минеральными источниками, где отдыхали только каталонские буржуа с толстыми кошельками. Их процветанию, безусловно, способствовала особенно развитая в то время текстильная промышленность. Со временем «Гран Виа» утратила свою былую популярность, но сохранила при этом атмосферу и настроение прошлых лет. Огромная входная деревянная дверь толщиной шесть дюймов, великолепная балюстрада, старинная мебель в гостиной, шикарные шезлонги, сверкающие канделябры — все это до сих пор сохраняет свой былой лоск. Единственное, чего не хватает всему этому великолепию, так это жен зажиточных буржуа в широкополых шляпах, в узких юбках и корсетах, подчеркивающих их безупречные формы. В конце XIX века корсеты стали шить из более эластичных материалов. Они плотно облегали талию и бедра, что не могло не нравиться женщинам и тем более мужчинам. При этом корсеты стали более удлиненными, а юбки — более узкими.
В мае 1908 года в журнале «Маккол» появилась статья, где обсуждалась новая мода на узкие юбки. Такая одежда была совершенно неудобна для прогулок, но лучше, чем любая другая, подчеркивала достоинства женщины. При этом было совершенно не важно, стоит ли она в позе модели или изящно устраивается на самом краешке стула, который ей казался тогда таким неудобным. Да, это был последний писк европейской моды. По вечерам леди в сопровождении своих кавалеров отправлялись в очень популярный тогда оперный театр «Лисео» на бульваре Рамблас послушать музыку Вагнера, имевшую в те времена грандиозный успех. Джентльмены предпочитали фраки, цилиндры и сильно накрахмаленные белые рубашки, но ни в коем случае не смокинги. Их они никогда не надевали на выход. Надо заметить, что особую популярность в ту эпоху приобрели борода и усы. Вспомним легендарного Вифреда Волосатого, отличавшегося особой отвагой и храбростью. Ведь именно с тех пор в Каталонии пышная растительность на теле мужчины ассоциировалась с его мужской силой. Особенно модным в те давние времена было носить усы, причем самой разной формы и длины. Это могли быть длинные усы с кончиками, загнутыми вверх, словно беличьи хвостики, или, наоборот, усы с кончиками, опущенными вниз. Усы даже смазывали воском, для того чтобы сделать их линию безупречно тонкой.
Прайвет Виллер, один из пехотинцев Веллингтона, в своих письмах описал один смешной случай, который произошел в августе 1812 года по прибытии армии Веллингтона в Мадрид. Обезумевшие от радости жители выбежали на улицы, чтобы поприветствовать воинов, которых считали своими спасителями. Все было бы хорошо, если бы мужская часть населения не бросилась целоваться с воинами- освободителями. Как пишет Прайвет Виллер, англичане были просто ошарашены всем происходящим. К тому же эта процедура не могла не вызвать омерзения: запах чеснока и уколы жестких, словно прутья, усов испанцев, испачканных едой и провонявших потом, пылью дорог и табаком, сопровождали объятия и поцелуй, которые должны были выдержать англичане. Так Прайвет Виллер узнал на собственном опыте о страсти испанцев к усам.
Жизнь бедняков в Барселоне была несладкой: на одного жителя приходилось примерно девяносто квадратных футов. Плохое питание и ужасные санитарные условия способствовали частым эпидемиям холеры, брюшного тифа и дизентерии. Кроме того, рабочие фабрик получали массовые отравления токсичными веществами. Как известно, смена эпохи часто сопровождается расколами, террористическими актами, антиправительственными выступлениями. Барселона в этом отношении не была исключением. Опера «Лисео» являлась излюбленным местом для разного рода политических собраний и выступлений. Ведь здесь всегда было много народа, а значит, можно было легко и безбоязненно, ну скажем, бросить гранату в толпу. В 1893 году анархисты так и поступили. Они взорвали бомбу прямо по ходу оперы «Вильгельм Телль», что само по себе символично, не правда ли? Сюжетная линия этого произведения связана с событиями движения сопротивления патриотов Швейцарии против австрийского деспотизма. Террорист был приговорен к смерти. Палач, приведший приказ в исполнение, оказался не слишком сведущим в этом деле, так как казнь через удушение, гаррота, за последние тридцать лет в Барселоне в те времена была совершена всего лишь один раз.
Итак, я поселилась в номере когда-то очень модной гостиницы «Гран Виа», разобрала багаж и сдала велосипед в камеру хранения, где он простоял довольно долгое время. До отъезда в аэропорт у меня было еще несколько часов, и я решила снять с себя спортивную форму и переодеться во что-нибудь другое. Из всего дорожного гардероба я выбрала серые брюки. Они были несколько тяжеловаты и имели не совсем опрятный вид. К тому же в них я выглядела не особенно модно. Но делать было нечего: пришлось надеть то, что было.
Стоял воскресный день, и в центре Барселоны было полным-полно народу, как во время демонстрации. Я решила пройтись по широким улицам, некогда спроектированным гениальным архитектором Серда, а затем направиться к площади Каталонии. Я обратила внимание, что часть улицы сразу за универмагом «Корте Инглес» была приспособлена для катания на роликах. Вряд ли Серда в те давние времена мог себе представить, что когда-нибудь по улицам будут кататься на роликовых коньках. Хотя почему бы и нет? Серда так любил простор и широту, что для подобного рода занятий его проект подошел как нельзя лучше. На одной стороне площадки катались взрослые. Все они были одинаково экипированы и двигались синхронно с маниакальными улыбками на лицах. На другом конце состязались
