тавернах и игорных домах.
А впрочем, какое это имеет значение! Главное – поскорее добраться до Парижа. Там она вновь обретет под ногами твердую почву. Она поселится в прекрасном доме графа де Пейрака, в квартале Сен-Поль. И она тотчас же начнет поиски и хлопоты, чтобы узнать, что случилось с ее мужем.
– Мы приедем в Париж еще до полудня, – сообщил Анжелике д'Андижос, когда она с Флоримоном на следующее утро пересела в его карету, поскольку ее экипаж после вчерашнего инцидента был сильно поврежден.
– Может быть, муж уж ждет меня там и все разъяснится, – сказала Анжелика.
– А почему вдруг вы повесили нос, маркиз?
– Потому что вчера вас просто чудом не убили. Если бы карета не опрокинулась, вторая пуля этого негодяя попала бы в вас. Она пробила стекло, и я нашел ее под чехлом, в спинке сиденья, как раз в том месте, где должна была находиться ваша голова.
– Ну, вот видите, судьба на нашей стороне! Возможно, это счастливое предзнаменование – все будет в порядке!
Они проезжали предместья, но Анжелика думала, что это уже Париж. Когда миновали ворота Сент- Оноре, она была разочарована узкими и грязными улицами. В их шуме не было звучности, свойственной Тулузе, он был какой-то резкий, пронзительный. Крики торговцев и, в особенности, кучеров и лакеев, которые возвещали о приближении экипажей, крики носильщиков портшезов прорезали глухой гул, похожий на отдаленный гром. Воздух был душный и зловонный.
Анжелика в карете, сопровождающий ее верхом Бернар д'Андижос, повозка с вещами и оба лакея на лошадях больше двух часов тащились по улицам, прежде чем добрались до квартала Сен-Поль.
Наконец они въехали на улицу Ботрей и замедлили ход.
Карета остановилась у высоких светлых деревянных ворот с фигурными бронзовыми молоточками и запорами. За белокаменной оградой виднелись двор и дом, построенный в современном стиле из тесаного камня, с высокими окнами, застекленными не разноцветными, а прозрачными стеклами, с новой черепичной крышей, со слуховыми окошками, которые блестели на солнце.
Лакей распахнул дверцу кареты.
– Приехали, сударыня, – сказал маркиз д'Андижос.
Он еще не спешился и удивленно смотрел на ворота. Анжелика спрыгнула на землю и подбежала к маленькому домику, где, должно быть, жил привратник, охранявший отель.
Она в гневе рванула звонок. Ее возмущало, что до сих пор не открыли ворота. Но на трезвон колокольчика никто не отозвался. Окна в домике были грязные. И все вокруг словно вымерло.
И тут Анжелика вдруг заметила на воротах что-то непонятное, на что, словно громом пораженный, смотрел д'Андижос.
Она подошла поближе.
Створки ворот опутывал красный шнур, на концах которого были толстые печати из цветного воска. Рядом белел листок, тоже прикрепленный восковыми печатями.
Анжелика прочла:
Королевская судебная палата Париж 1 июля 1660 года
Застыв в оцепенении, она смотрела и ничего не понимала. В этот момент дверь домика приотворилась и оттуда высунулось встревоженное лицо слуги, одетого в помятую ливрею. Увидев карету, он торопливо захлопнул дверь, но потом, спохватившись, снова открыл ее и неуверенно вышел на улицу.
– Вы привратник отеля? – спросила Анжелика.
– Да, госпожа… да, это я, Батист… и я узнал карету… карету моего… моего… моего господина.
– Да перестань же ты заикаться, болван! – топнув ногой, крикнула Анжелика. – Скажи лучше, где мессир граф де Пейрак?
Слуга боязливо огляделся. Никого из соседей поблизости не было, и он, кажется, успокоился. Подойдя к Анжелике, он посмотрел ей прямо в глаза и неожиданно упал перед ней на колени, продолжая испуганно озираться.
– О, бедная моя молодая госпожа! – простонал он. – Бедный мой господин!.. О, какое ужасное несчастье!
– Да говори же ты! Что случилось?
Охваченная безумной тревогой, она трясла его за плечо.
– Встань, болван! Я ничего не слышу, что ты там бубнишь? Где мой муж? Он умер? Слуга с трудом поднялся.
– Говорят, его бросили в Бастилию, – прошептал он. – Отель опечатан. За его сохранность я отвечаю головой. А вы, госпожа, бегите отсюда, бегите, пока не поздно.
Упоминание знаменитой крепости-тюрьмы Бастилии не только не привело Анжелику в отчаяние, но, напротив, даже как будто успокоило, потому что у нее уже зародились было самые ужасные предположения.
Из тюрьмы можно выйти. Она знала, что самая страшная тюрьма в Париже – это тюрьма парижского архиепископства, расположенная ниже уровня Сены, где зимой можно утонуть, знала, что Шатле предназначен для простого люда. Бастилия же была тюрьмой аристократической. Какие бы мрачные легенды ни ходили о неприступных камерах ее восьми башен, всем известно, что пребывание в этой тюрьме не считается позорным.
Анжелика тихонько вздохнула, силясь собраться с мыслями.
