Губы араба растянулись в улыбке. Он ответил, что не встречал человека, носящего это странное имя.
– Тогда зачем?..
Мохаммед Раки жестом успокоил ее.
– Французского сеньора, – объяснил он, – звали Джеффа эль-Халдун. – Такое имя ему дали по исламскому обычаю. Я всегда знал, что он француз и благородного происхождения, хотя он ни своего настоящего имени, ни титула не называл никому. И когда четыре года назад он послал меня в Марсель для встречи с монахом из конгрегации святого Лазаря, чтобы поручить ему отыскать некую даму де Пейрак, я постарался забыть это имя из любви и уважения к тому, кто был мне больше другом, чем хозяином…
У нее перехватило дыхание. Ноги подкашивались. Сделав арабу знак следовать за ней, она вернулась в гостиную, где рухнула на один из многочисленных диванов. Посетитель присел перед ней со смиренным видом.
– Расскажите мне о нем, – попросила Анжелика слабым голосом.
Мохаммед Раки прикрыл глаза и начал монотонно, медленно, будто отвечая урок.
– Это высокий худой человек, похожий на испанца. Его лицо все в боевых шрамах, и порой оно внушает страх. На левой щеке два шрама сходятся. – Палец араба с красным крашеным ногтем нарисовал на щеке латинское «V». – А на виске другой шрам, у самого глаза. Аллах спас его от слепоты, так как ему уготована великая судьба. Волосы черные; они густые и длинные, как грива нубийского льва. Глаза черные, а взгляд так и пронизывает вам душу, совсем как у хищной птицы. Он ловкий и сильный; превосходно владеет саблей и умеет объезжать самых норовистых лошадей. Но больше всего его отличает огромный ум, приведший в восторг ученых Феца, города, знаменитого своими медресе…
Анжелика немного пришла в себя.
– Мой муж стал отступником? – с ужасом спросила она. И вдруг поняла, что ей это совершенно безразлично, хотя такая мысль была безбожной и святотатственной.
Мохаммед Раки отрицательно покачал головой.
– Не часто случается, – сказал он, – чтобы христианин мог безнаказанно путешествовать по Марокко, не приняв нашей веры. Но Джеффа эль-Халдун посещал Фец и Марокко не как раб, а как друг весьма почитаемого марабута Абдель-Мешрата, с которым многие годы переписывался по поводу алхимии, которой оба они увлечены. Абдель-Мешрат запретил трогать этого христианина, повелев, чтобы ни один волос не упал с его головы. Они вместе прибыли в Судан, чтобы производить там золото. Тогда я и был взят в услужение к этому великому французу. Оба знатока сущности вещей трудились для одного из сыновей царя Тафилы…
Он замолчал, сдвинув брови, словно старался вспомнить еще что-то важное.
– Повсюду за ним следовал темнокожий слуга по имени Куасси-Ба.
Анжелика закрыла лицо руками.
То, что араб упомянул имя верного Куасси-Ба, потрясло ее больше, чем точное описание внешности мужа. То, к чему она так долго шла ощупью через страдания, что уже считала миражом, представилось в ярком свете реальности. Мечта становилась явью, принимала облик живого человека, которого вскоре можно будет обнять.
– Где же он, – спросила она с мольбой, – когда приедет? Почему он не с вами?
Араб улыбнулся ее нетерпению. Вот уже два года, как он не служит у Джеффы эль-Халдуна. Он, Мохаммед Раки, женился и занялся небольшой торговлей в Алжире. Но часто узнавал новости о своем бывшем хозяине. Тот много путешествовал, поселился в Боне, городе на африканском побережье, где продолжает свои многочисленные ученые труды.
– Мне ничего не остается, как самой ехать в Бон! – вскричала Анжелика, охваченная лихорадкой нетерпения.
– Конечно, сударыня. Если не помешает какая-нибудь короткая отлучка вашего мужа, вы его там сразу найдете. Любой вам укажет его дом. Он знаменит во всей Берберии.
Она готова была упасть на колени и благодарить Бога. Но тут звук, напоминающий равномерное постукивание алебарды о мраморные плиты, заставил ее поднять глаза. Это был Савари. Он вошел, вооруженный огромным зонтом, при каждом шаге постукивая им по мозаике пола.
При виде его Мохаммед Раки встал и поклонился, выказывая радость от знакомства с уважаемым старцем, о котором он слышал от своего дяди…
– Мой муж жив! – воскликнула Анжелика голосом, прерывающимся от рыданий.
– Он подтверждает это! Мой муж в Боне, и я смогу поехать к нему!
Старый аптекарь всматривался в лицо посетителя, глядя поверх очков.
– Ну-ка, ну-ка! – произнес он. – А я и не знал, что племянник Али Мехтуба берберйец.
Мохаммед Раки, казалось, был удивлен и восхищен таким замечанием. Действительно, его мать, сестра Али Мехтуба, была арабкой, а отец – бербером с гор Кабилии. Сын унаследовал его внешность.
– Ну-ка, ну-ка! – повторил Савари. – Весьма необычный случай! Брак между представителями враждующих племен – величайшая редкость. Ведь берберийцы, выходцы из Европы, терпеть не могут арабов, видя в них захватчиков…
Мохаммед Раки вновь расплылся в восхищенной улыбке: уважаемый старец так хорошо знает исламский мир!
– А почему твой дядя не приехал с тобой?
– Мы плыли в Кандию, когда нам повстречался корабль. От его экипажа мы узнали, что француженка сбежала и находится на Мальте. Дядя торопился в Кандию из-за своих торговых дел, а я пересел на встречный корабль и поспешил сюда.
