жалком городишке.
– Вы говорите, что он прежде беспрепятственно путешествовал по берберийским землям?
– Так мне рассказывали.
– Следовательно, он стал ренегатом, живущим по законам ислама, и теперь у него гарем из пятидесяти женщин. Воссоединившись с ним, вы подвергнете великим опасностям вашу душу, а возможно, и жизнь.
Сердце Анжелики тревожно сжалось, но внешне она оставалась спокойной.
– Я не знаю, кто он теперь. Возможно, бедняк или отступник, – ответила она. – Знаю лишь одно: он мой супруг перед Богом, и я хочу его отыскать.
Суровые черты Великого магистра смягчились:
– Счастлив мужчина, внушивший вам такую любовь!
И все же он еще колебался:
– Ах, дитя мое, ваши молодость и красота беспокоят меня. Слишком много бедствий и искушений подстерегает вас на Средиземном море, некогда омывавшем христианские земли, а ныне попавшем во власть ислама. Нас, рыцарей Иерусалима, печалит слабость нашего воинства. Ведь нам предстоит отвоевать у неверных не только Святые места, но и Константинополь – древнюю Византию. Разве мы вправе забыть, что там встарь царствовала великая Церковь, колыбель христианства, расцветшего под куполами Святой Софии, ныне превращенной в мечеть?
Он помрачнел, погрузившись в свои мистические видения.
Анжелика вдруг резко бросила:
– Я знаю, почему вы не хотите отпустить меня! Вы еще не получили моего выкупа.
Старого прелата, видимо, позабавила эта дерзость.
– Я был бы рад иметь этот предлог, чтобы помешать вам совершить безумный поступок. Но именно сегодня я получил подтверждение от нашего банкира в Ливорно, что деньги переданы вашим управляющим главному настоятелю нашего монастыря в Париже.
Его глаза язвительно блеснули.
– Так и быть, сударыня. Я признаю, что человеческое существо, получив свободу, вольно ее утратить по своему желанию. Галера под командованием барона фон Нессельхуда через неделю должна выйти в море. Я разрешаю вам отправиться на ней.
Заметив, как просияло лицо Анжелики, он отнюдь не растрогался, а, сдвинув седые брови и указуя на нее перстом с аметистовым перстнем прелата, прокричал:
– Вы еще вспомните, о чем я вас предупреждал! Берберийцы – жестокие фанатики, несговорчивые и похотливые. Даже турецкие паши их боятся, ибо эти разбойники дошли уже до того, что упрекают турок в недостаточно ревностном соблюдении законов Пророка. Если ваш муж сумел снискать их дружбу, значит, он стал таким же. Для вашего спасения лучше было бы остаться на земле, осененной крестом, сударыня!
Заметив, что Анжелика не поддается на уговоры, он добавил мягче:
– Преклоните колена, дитя мое, и позвольте мне благословить вас.
Глава 24
Галера уходила в открытое море, оставляя за кормой Мальту в кольце крепостных стен цвета янтаря. Вместо звона колоколов теперь слышались удары волн и глухой скрип весел.
Барон фон Нессельхуд мерил палубу уверенными шагами старого морского волка.
В нижней каюте два французских торговца кораллами беседовали со степенным голландским банкиром и молоденьким испанским студентом, ехавшим к отцу – офицеру гарнизона в Боне. Все они, вкупе с Анжеликой и Савари, составляли немногочисленную группу мирных пассажиров военной галеры. Естественно, разговор вертелся вокруг весьма возможной во время короткого плавания встречи с берберийскими пиратами, дерзость которых росла день ото дня и становилась все опасней.
Обоим торговцам кораллами, имевшим большой опыт путешествий в Африку, видимо, нравилось выставлять себя пессимистами, пугая своих спутников, впервые пустившихся в плавание по Средиземному морю.
– Когда решаешься идти морем, то в одном случае из двух рискуешь оказаться нагишом на площади большого рынка в Алжире.
– Нагишом? – переспросил голландский банкир, чье несовершенное знание французского языка мешало улавливать смысл некоторых слов.
– В костюме Адама, сударь. Именно так нас будут продавать, если возьмут в плен. Будут смотреть зубы, щупать мускулы, заставят пробежаться, чтобы определить вашу стоимость.
Пузатенький банкир не мог представить себя в этой роли:
– Ну, этого не случится! Мальтийские рыцари непобедимы. Говорят, что наш капитан, этот германец, барон фон Нессельхуд – настоящий воин. Одно его имя заставит отступить самых смелых корсаров.
– Гм-гм! Никогда не знаешь… Да и корсары ужасно обнаглели. В прошлом месяце две алжирские галеры дрейфовали неподалеку от замка Иф и захватили лодку с полусотней жителей, среди которых было много благородных дам – паломниц к Божьей матери-утешительнице.
– Можно представить себе, какое паломничество они совершат у берберийцев!
– вставил его собеседник, бросив игривый взгляд на Анжелику.
Обычно болтливый Савари не принимал участия в разговоре. Он считал кости. Не свои, конечно, а те, что осторожно извлекал из огромного мешка, стоящего перед ним. Появление на борту Савари дало повод
