— Почему там шары? — удивился Тед.
— Ну а что же еще? — недоуменно сказал ясновидящий.
— Звезды — капельки света Тейи. Это все знают.
— Да. Еще земля плоская, небо плоское, а мы с тобой после смерти станем богами, — иронично добавил Йерен.
— Меон — шар, — изрекая очевидную истину, Тед почувствовал себя глупым.
— Звезды — тоже шары. Просто поверь на слово, — спокойно сказал юноша.
Тед кивнул. Шары так шары.
— Тот оранжевый шар указывает путь на континент Май. Это — звезда Майна...
Иногда Тед так сосредотачивался, что действительно начинал видеть в небе шары. При этом ему становилось плохо. Мальчик как будто становился невесом, казалось, его может сдуть любой сильный порыв ветра.
— Я не хочу становиться ясновидящим, — говорил он старшему товарищу. — Мое дело — вести наше судно!
Иерен всегда соглашался.
Кончилось лето, и осень вступила в свои права. С севера задули холодные ветры, начались шторма. Небо от горизонта до горизонта заволокло пеленой серых туч, и краски мира поблекли. Воздух стал горьковатым от запаха гниющих морских водорослей. Холодные темные валы с шумом разбивались о берег; над ними, пронзительно крича, кружили черные канги. Изучение звездного неба мальчикам пришлось прекратить до весны. Йерен сказал об этом Теду еще до наступления дождей, и тот стащил со стройки лист пластика, на котором выцарапал карту звездного неба. Вернее, подобие карты. Она была неправильной и упрощенной. Аль старательно помогал другу определить расстояние между звездами и перенести небесную полусферу на плоскость, но мало что получалось. Ясновидящего о расстоянии между звездами спрашивать оказалось бессмысленно. Он называл невероятные цифры с точностью до километра, но каждый раз — разные.
Зарядили холодные дожди, и люди все реже выходили из ночлежного дома, кутаясь в старые шерстяные плащи. Лица их были угрюмы. Создавалось впечатление, что население острова впадает в зимнюю спячку. Для ребят с наступлением дождей начался новый этап подготовки к побегу. Аль, выходя прямо под дождь, пытался чертить на песке чертежи. Их смывало приливом, но он начинал снова. Сначала он пытался спроектировать лодку, но это оказалось слишком сложным. Потом стал чертить плот. Это, на удивление мальчика, оказалась не легче. Ничего не получалось. Аль впал бы в уныние, если бы не Тед.
— Брось рисовать, — посоветовал юный зохр. — Это не холст, а песок. С наступлением весны мы начнем строить плот. В материале дело пойдет лучше.
Аль утер слезы и согласился с мнением друга. В их тандеме Тед принимал решения, а Аль предлагал новые варианты. Но сейчас спорить было пока не о чем.
— Нам нужны канаты и веревки для паруса, — заметил зохр. — Будем плести.
— Из чего? — спросил Аль.
Вместо Теда ответил Иерен:
— Из морских водорослей. Но веревки необходимо пропитывать маслом.
Первую половину осени мальчики собирали выкинутые прибоем водоросли, подсушивали и несли на пустой склад. Жители острова часто видели их по колено или по пояс в холодной воде и зябко ежились.
«Заболеют дети, лечить нечем...» — ворчал старейшина острова. Но Тед и Аль все предусмотрели. Они собирали водоросли после занятий борьбой. Разгоряченные, они лезли в воду, и работа превращалась в купание. Часто, донеся еще одну порцию водорослей до склада, мальчики с шумом и гиканьем плюхались в воду и плыли наперегонки. Особенно хорошо было встать ранним утром, когда серое небо сливается с морем, а берег подернут молочным туманом. Потренироваться и ухнуть в холодную воду! Главное, что никто не мешает.
Жители острова видели, как подростки растут, крепнут и постепенно превращаются в юношей. Их движения, прежде неловкие и неуклюжие, становились свободными. В них чувствовалась сила и грация, которая возникает у людей при постоянном контакте с природой. Оба заметно подросли и раздались в плечах. Даже худощавый Аль перестал выглядеть, как ребенок. Вскоре ни один мужчина на острове не относился к подросткам, как к подопечным. Лишь Йерен составлял исключение. Он видел, как два птенца, черный и золотой, крепнут и набираются сил. Когда оба встанут на крыло, им придет время улетать.
Когда наступила зима, стало совсем холодно и темно. Над островом днем и ночью нависали свинцовые тучи, которые проливались холодным дождем. Иногда шел мокрый снег, который тут же таял. Для обоих ребят такая зима была внове. В Тайме, столице планеты, где прежде жил Аль, зима много теплее. А главное, было светло. Солнце показывалось из туч. Пусть оно появлялось нечасто и грело слабо, но оно разгоняло тоску, скуку, раскрашивая мир яркими красками. На теплом Зохре, где родился Тед, зима вообще продолжалась всего две—три декады. Она была временем сбора плодов и подведения итогов. Сухое, прохладное, солнечное время года. Оба мальчика не представляли, что зима может быть беспросветной.
— Это север, — объяснял Йерен. — Созвездие Серпа здесь стоит высоко. Оранжевая Майна на юго— востоке, красная Зохра — на юго—западе.
Мальчики пожимали плечами. Они не видели звезд сквозь тучи.
Серая промозглая сырость, окутавшая остров до появления весны, казалось, проникала в души людей и подчиняла их себе. Те не сопротивлялись. Зима — значит, скука. Они мирились с ее приходом, как с неизбежным злом вроде старости и болезней, стараясь спать как можно дольше, чтобы убить время. Йерен тоже плыл по течению. У него не было ни необходимости, ни желания бороться. Юноша—альбинос погрузился во внутренний мир. Только двое отчаянных подростков, Тед и Аль, спешили поутру прочь из ночлежного дома, чтобы тренироваться на берегу океана. Йерен удивился бы, не знай он Умника Кара.
Возвращаясь с тренировок, мальчики плели веревки, а потом и канаты. Их научил Йерен. Часто им приходилось делать это вслепую. Юноша следил, чтобы у ребят от этого не прорезался дар ясновидения.
— Видящие не совершают поступков, — предостерегал он. — Они только видят.
Парни перепугались, но работали с прежним усердием. И вот уже их загрубевшие от мозолей руки в полной темноте ночлежного дома сплетали веревки. Жители острова спали. На лежанке рядом дремал Йерен. А снаружи сплошной стеной шли холодные ливни.
В начале предпоследней декады зимы старейшина острова, высокий худой старик, обнаружил пропажу бочонка масла для лампы. Это была кража, но не простая. Она подобна краже продуктов, ибо пропало необходимое. Из-за этой пропажи все население острова осталось без освещения вплоть до прибытия весенних парусников. А может, и дольше.
Старик взъярился, кровь ударила ему в голову. Он понял, кто это мог сделать. Только те двое мальчишек. Больше некому. Да, попытка побега, конечно, святое. Но из-за них старики, выходя ночью в отхожее место, будут вынуждены брести в темноте. Значит, возможны ушибы и переломы. Даже если этого не случится, то люди все равно устали от мрака и стужи. Они станут роптать. Зимой молодые мужчины всегда неспокойны. Их раздражение проходит только с приходом весны, когда появляется возможность заняться делами. Неизвестно, во что выльется их злоба. Может быть драка. А драка одна не бывает. Стоит сорваться одному, как другие тоже дадут волю гневу. Но прежде, чем объявлять о случившемся и указывать виноватых, надо проверить, действительно ли мальчишки виновны.
Старейшина быстрым шагом прошел на склад, где эти двое держали веревки. Так и есть. На складе стоял запах масла, веревки оказались щедро пропитаны им. Сейчас он пойдет обратно в ночлежный дом и объявит о краже. Кто-нибудь из мужчин пару раз стукнет щенков. Это лучше, чем несколько драк. Сопляков не станут бить слишком сильно. Но их нужно поставить на место.
Когда старик широко отворил дверь, выпуская скудное тепло наружу, люди заворочались на лежанках. Многие сели, услышав его решительные шаги и поняв, что сейчас что-то случится. Старик открыл дверцу печурки, чтобы хоть как-нибудь осветить помещение, и двинулся к лежанкам подростков.
— Стойте! — раздался голос Йерена. — Я им сказал, что они должны взять масло. Они его взяли. Я
