домой, уложил в постель и позвонил Джеку Мейбари.
Глава 5. ДВИЖЕНИЕ В ТРАВЕ
— Ее физическое состояние опасения не вызывает, — сказал Джек сразу после полудня. — Сейчас она спит спокойным здоровым сном. Никаких признаков сотрясения мозга. Лихорадки нет. Ссадины и кровоподтеки — незначительные. Ну а с точки зрения психики, думаю, нет причин для серьезного волнения, по крайней мере сейчас, хотя я плохо разбираюсь в таком заболевании, как лунатизм. Ты уверен, что она вела себя, как лунатик?
Я отошел от окна ее комнаты.
— Не знаю, это мое предположение, — я решил, что выдвинул наиболее обтекаемую предварительную версию случившегося. — Проснулся от стука парадной двери и увидел, как она идет мимо окна, поэтому спустился и…
— Ты уже говорил. Но что произошло, когда ты ее догнал?
— Я окликнул ее по имени и, видимо, совершил ошибку, но кто же мог предположить, что она с места в карьер пуститься бежать и, обернувшись, споткнется?
— И сильно ударится о землю, головой, но… маловероятно, чтобы удар, причинивший легкую травму, заставил здорового человека потерять сознание. Непонятно. А почему ты был в ресторане, а не в спальне?
— Люблю время от времени там уединяться. Навряд ли кому-нибудь придет в голову искать меня в таком месте.
— Ага. Значит, именно тогда тебе понадобилось уединение. Хорошо. Загляну вечером. Пусть пока полежит в постели. Посмотрим, как пойдут дела дальше. Завтрак легкий. В больнице есть хорошее отделение детской патологии, я могу с ними завтра связаться. Лично я очень сомневаюсь, что она действительно ходила во сне.
— Что же она делала, по твоему мнению?
— Вообразила себя лунатиком. Где-то прочитала об этом.
— С какой стати?
— Ну, чтобы кто-то обратил на нее внимание, — сказал Джек, окидывая меня откровенно критическим взглядом. — Ладно, пока что мне пора уходить.
И нехотя прибавил:
— А как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Немного устал.
— Поспи после полудня. Маленькие птички больше не летают?
— Нет. Хочешь выпить?
— Нет, благодарю.
Когда он уже стоял в дверях, я спросил, не подумав:
— Как Даяна?
Джек остановился.
— Как? В полном порядке. А почему ты спросил?
— Просто так.
— Не могу не сказать тебе одной вещи, Морис. Считаю, что все должно идти естественным путем. Терпеть не могу хаоса, расстройств или внутреннего разлада. Я ничего не имею против людей, которые развлекаются, как им подсказывает фантазия, но при одном условии — нельзя превращаться в засранцев. Тебе ясно?
— Я придерживаюсь той же точки зрения, — сказал я, задавая себе вопрос, что же Даяна могла ему рассказать. Но с позиции экс-любовника, получившего вчера отставку, ситуация не вызывала у меня бурного интереса.
— Хорошо. Увидимся вечером.
Затем он ушел окончательно. Эми с великой неохотой открыла глаза, но отоспалась явно в охотку. Она улыбнулась мне, а потом пощупала повязку на лбу и провела пальцем по ее контуру. Мы обнялись.
— Папа, я ходила во сне?
— Видишь ли… Возможно, что да. Но не ты одна любишь побродить…
— Я видела странный сон, папа, — продолжала она, — и тебя во сне — тоже.
В первый раз за сегодняшний день она сказала больше, чем пару слов.
— Что тебе приснилось?
— Знаешь, будто лежу я в постели, а ты зовешь. Мол, вставай и спускайся вниз. Я взяла Виктора, он оказался под боком, и спустилась. Решила, что ты не рассердишься из-за кота. А потом ты сказал, чтобы я выходила на дорогу. Где ты сам — понять не могу, но голос твой. Я вышла за дверь, а тебя нет как нет, и я стала оглядываться — вдруг увижу.
— Продолжай.
— Попробую, но вспомнить, что было дальше, — очень трудно. Ты так меня напугал, но ты этого не хотел. Потом появился, велел отпустить Виктора и напрямик бежать в деревню. Я послушалась. И припустила со всех ног. А что было дальше — вылетело из памяти, но какой ты храбрый, папа, помню, как в тумане… За мной кто-то гнался?
— Не знаю, это же твой сон.
— Думаю, никакой это не сон. Ведь я не спала, правда?
Она пристально посмотрела на меня.
— Да, — сказал я, — это было наяву.
— Ты замечательно себя вел, папа, — произнесла она и взяла меня за руку.
— Чего ради?
— Не притворяйся. Ты такой храбрый. Что случилось с тем человеком?
— Он сбежал. И обратно не вернется.
— А что с Виктором? Этот человек убил его?
— Да. Но Виктор умер так быстро, что и не почувствовал.
— Он тоже был храбрый. Но это ведь не ты велел мне встать с постели и спуститься вниз, да? А кто?
— Думаю, кое-что тебе все-таки приснилось. Это плод твоего воображения. Впрочем, не совсем так. Над домом властвовали злые силы, поэтому привидеться и послышаться могло все, что угодно, хотя ничего и не было.
— Ты имеешь в виду тот страшный крик вчера?
— Да, и крик тоже. Но теперь все кончилось, обещаю тебе.
— Хорошо, папа. Я тебе верю, правда. Со мной все в порядке. А где Виктор? Он все еще лежит на дороге?
— Нет, я спрятал его в безопасное место. И скоро похороню.
— Правильно. Иди и возвращайся ко мне, когда выкроишь время.
— Не хочешь, чтобы Джойс или Магдалена посидели с тобой?
— Нет. Со мной ничего не случится. Передай, пожалуйста, тот журнал на столе, он о Джонатане Свифте.
— О Джонатане Свифте? А, вижу-вижу.
На обложке красовалась цветная фотография юнца (по моим представлениям), которому в первый раз в жизни пора побриться и подстричься. Снимок был намеренно некачественным из-за повышенной зернистости бумаги и сделан откуда-то снизу, то ли из подземной камеры, то ли из углубления в грунте прямо у ног модели. Я протянул журнал Эми, и, развернув его, она сразу же принялась за чтение.
— Что ты хочешь к ленчу?
— Гамбургер и жареные бобы, и чипсы, и томатный сок, и консервированный компот из вишен, и сливки, и кока-колу… э-э, пожалуйста, папа.
