Мать-старуху потоптал конями,
Верную жену мою взял в рабство,
Всех коней угнал он из конюшни,
А из дома все добро похитил».
Отвечал ему слуга Голубан:
*Ты не бойся, Королевич Марко!
Сон не страшен храброму юнаку.
Сон ведь ложь, а истина у бога».
(«Королевич Марко и Мина из Костура»,
52—79; пер. М. Зенкевича)
б) Рано встал воевода Момчило.
Говорит он жене Видосаве:
«Видосава, верная подруга,
Чудный сон мне сегодня приснился.
Из урочищ Васоев проклятых Появилась полоса тумана И обвилась вокруг Дурмитора.
Сквозь туман я начал пробиваться,
Пробиваться с братьями родными;
А за мной двоюродные братья,
А за ними конники из замка.
Мы во мгле друг друга потеряли,
Потеряли, не нашли друг друга.
Видит бог, беда нас не минует».
Отвечает жена Видосава:
«Ты не бойся, господин мой милый,
Добрый витязь видел сон хороший,
Сон ведь ложь, а истина у бога*.
(«Женитьба короля Вукашина», 133—150)
в) Только малость задремал святитель И спросонок выпустил он чашу *.
Пала чаша на столы златые *,
Не разбилась, не пролилась чаша *.
Укоряет Громовник Николу:
«Брат мой милый, Николай Угодник.
Прохлаждались мы вином и раньше,
Но еще мы, братец, не дремали *,
Золотую не роняли чашу *;
Отчего ты погрузился в дрему?»
Отвечает Николай Угодник:
«Не сердися, о Илья гремящий,
Чуть вздремнул я — видел сон нежданный *...
(«Святой Николай», 11—23)
Зловещий сон Королевича Марка у Тешана Подруговича как бы «слит» из сна воеводы Момчилы и видения Николая Угодника. Конечно, дело идет не о слиянии, а о комбинации (вполне индивидуальной) традиционного материала 90. При этом «готовые стихи» непрестанно варьируются и могут с одинаковым успехом войти в песни героические и в песни духовного и мифологического содержания.
а) (Он их) бросил в глубину темницы.
До колена там вода доходит,
До плеча—богатырские кости («Королевич Марко и Вук-генерал»; пер. М. Зенкевича)
б) А Стояна бросил он в темницу,
В глубину аршинов триста будет.
До колена там вода доходит,
До плеча — богатырские кости.
(«Женитьба Стояна Янковича»)
в) (Бан их) бросил в глубину темницы.
До колена там вода доходит,
До плеча — богатырские кости.
(*0пять Вук Анджелич и баи Задранип»; Вук, 17/, S8)91
г) Необычное тюрьма жилище *.
В' той темнице вода до колена,
До пояса юнацкие кости.
Скорпии там ползают и змеи *.
Выпьют, верно, змеи черны очи *;
Скорпии лицо юнака жалят *,
Чтоб отпали до колена ноги,
И до плеч богатырские руки.
(«Королевич Марко в Азовской темнице»', Вук, II, 64)
д) Необычное тюрьма жилище *.
Там вода доходит до колена,
А в воде-то скорпии и змей *
Жалят скорпии, сосут гадюки*.
(«Alamo из Хорвата»; Вук, III, 48)
. е) Выкупи меня, мой брат, скорее, —
Необычное тюрьма жилище *.
(«Вук Анджелич и бан Задранин»; Вук, III, 57)
Отмечаю звездочкой повторяющиеся стихи в примерах г, д, е, которые не встречаются в первых трех.
III. Жест досады и гнева
а) Речь визиря царь Степан услышал,
По колену рукою ударил.
(«Женитьба царя Степана», 85—8в)
б) Он ударил рукой по колену,
Так легко по колену ударил *,
Что порвал он сукно дорогое *.
(«Янко из Коница и Али-бег»)92
в) Ударяет рукой по колену'.
Разорвал дорогое суконце *
И сломал застежку золотую.
(«Стефан Мусич»)
Можно предположить, что разорванное ударом руки сукно — более-позднее развитие образа. Если обратимся к областным «готовым стихам», то легче всего выделить краинские (а также герцеговинские) мусульманские повторы. Так, например:
I. С в а ты собираются в путь-дорогу
а) Закричали вестовые сватов:
«Подымайтесь, веселые сваты,
В путь готовьте себя и девицу!
Пусть подтянут пешие опанки,
