своем собственном соку — отсюда и предрассудки. Возможно, поэтому они относились к ней как к чужаку. Представляю, каково пришлось бедной девочке.
— Согласен. Но тут есть о чем подумать. — Подойдя к сыну, Дилан положил руку ему на плечо. — Будь осторожен, Шон. Берегись ее.
— Не волнуйся. Глаз с нее не спущу. — Это уж точно, хмыкнул про себя Шон, подумав, что, будь его воля, он был бы рад ни на миг не отпускать Андреа от себя. — Значит, сегодня ты ночуешь у нас?
Дилан покосился на восточное окно, через которое был хорошо виден дом, где жила Глория.
— Нет, — негромко сказал он. — Сегодня нет. Но я буду рядом — на всякий случай.
Шон кивнул. Отец с сыном, шагнув друг к другу, крепко обнялись. Они были почти одного роста. Волосы отца были такого же иссиня-черного цвета, если не считать седины, которая слегка посеребрила виски.
— Она нужна нам, отец, — пробормотал Шон. — Я хочу сказать — «оборотням». Мы не должны быть одни.
Разжав руки, Дилан слегка отодвинулся. Он первый отвел глаза в сторону, первый прервал зрительный контакт, и у Шона болезненно сжалось сердце.
— Спокойной ночи, сынок.
— И тебе, отец.
Дилан ушел. Со смешанным чувством Шон смотрел, как отец прошел несколько ярдов, отделявших их дом от дома Глории, и без стука, по-хозяйски, вошел внутрь.
Дилан действительно нуждался в Глории — хотя она, на взгляд Шона, обладала достаточно своеобразным характером. Со временем Дилан был вынужден уступить место вожака сыновьям. Влияние, которым он пользовался в клане, мало-помалу сходило на нет. Утратив его, он нуждался в ком-то, кто бы мог успокоить его — и одновременно отвлечь от этих мыслей.
Андреа снова снились кошмары. На этот раз нити, опутывающие ее, казались белыми, настолько яркими, что она на миг ослепла. Андреа отчаянно сопротивлялась — кричала, билась, отталкивала их ногами, — но они только крепче опутывали ее. Ей казалось, чьи-то гибкие пальцы, словно змеи, спутали ее по рукам и ногам.
«Андреа». Это было похоже на шепот... серебристый отзвук чьих-то невидимых голосов, заставивший чуть заметно завибрировать паутину, в которой она запуталась. — «Андреа... красавица».
Она пронзительно закричала.
— Андреа!
Подскочив, как от толчка, она рывком села в кровати. Возле окна, в одном нижнем белье, маячил Шон Морисси. Свет уличного фонаря бил ему в спину, отчего его фигура казалась окруженной каким-то призрачным сиянием.
Глава 6
Андреа, сдавленно ахнув, натянула простыню до подбородка.
— Шон! Какого черта ты тут делаешь?!
— Услышал, как ты кричала во сне, — пояснил он с таким невозмутимым видом, словно они сидели на скамейке в парке. — Мое окно как раз напротив твоего, забыла? А ты свое, похоже, никогда не закрываешь. — Повернувшись, он опустил оконное стекло. В комнате, казалось, сразу стало теплее.
— Между прочим, моя спальня на втором этаже. В самом центре хорошо охраняемого города оборотней, — огрызнулась она.
— Ну, на второй этаж легко попасть, если вскарабкаться на козырек над крыльцом. Для любого кота — плевое дело.
С невозмутимой улыбкой Шон приблизился к постели, и глаза Андреа полезли на лоб, когда она смогла наконец разглядеть во что он одет. Хотя назвать, его одетым язык не поворачивался — на Шоне не было ничего, кроме трусов и майки. Идеальная одежда, которую легко сбросить, если вдруг понадобится перевоплотиться... или забраться на козырек крыши.
— Трусы, — глубокомысленно пробормотала Андреа. — Так я и знала!
— Может, одолжишь мне одеяло, милая? Неплохо было бы набросить что-нибудь на себя. Тут чертовски холодно.
— Между прочим, это тебе пришло в голову обернуться котом и пробраться по крыше ко мне в спальню!
— Да, — кротко согласился Шон. — Но чтобы это сделать, мне пришлось часть одежды оставить внизу, перед домом, причем основную ее часть.
Послушать его, так это было самым обычным делом, фыркнула про себя Андреа. Впрочем, может, для самого Шона так оно и было, спохватилась она, хотя с трудом могла представить себе женщину, способную недрогнувшей рукой запереть окно и помешать Шону пробраться в спальню. Он стоял перед ней — высокий, мускулистый, широкоплечий, картинно положив руки на бедра. В спальне было темно, но небо уже стало светлеть, и его силуэт на фоне окна казался угольно-черным. При одном взгляде на него Андреа захотелось завыть, как воет волчица, призывая своего самца.
В коридоре послышались торопливые шаги. Дверь ее спальни распахнулась, и в комнату ворвалась Глория. Андреа была вынуждена признать, что в серебряных шлепанцах на босу ногу и развевающемся пеньюаре тетушка выглядит просто сногсшибательно. Влетев в комнату, она сжала кулаки и принялась озираться по сторонам, готовая перевоплотиться, но, увидев Шона, тут же успокоилась.
— Ах, вот это кто! — хрипло хохотнув, пробормотала она. — Выходит, сегодня у каждой из нас свой кот, да, Андреа?
— Мы Шоном просто болтали, — поспешно буркнула Андреа, чтобы помешать Шону изложить свою версию. — Успокойся, Глория. Все под контролем.
По губам Глории скользнула многозначительная ухмылка.
— Конечно, конечно, кто бы сомневался. Ну, тогда спокойной ночи. — Глория повернулась — взметнулись полы пеньюара — и величественно выплыла из спальни, плотно прикрыв за собой дверью.
— Так как насчет одеяла? — невозмутимо напомнил Шон: — Тут у тебя чертовски холодно.
— Одеяла? А я-то думала, что имею дело с большим, дурно воспитанным бастетом!
— Я и есть бастет. Только замерзший.
— И к тому же я решила, что ты уже уходишь.
— Ничего подобного я не говорил. — Шон невозмутимо уселся на край кровати. — Между прочим, ты трясешься как осиновый лист. И я чувствую запах твоего страха. Расскажи о своих кошмарах, милая. Только сначала дай мне одеяло, хорошо?
Насчет страха он угадал. Неожиданное появление Шона в ее спальне прогнало кошмар, но Андреа до сих пор била дрожь, хотя кожа была вся липкая от пота. Мучившие ее кошмары были какими-то... бессвязными, но оттого не менее пугающими.
Шон мог сколько угодно твердить, что ему холодно, но от него даже на расстоянии веяло жаром. Он был такой... теплый. Андреа изнывала от желания окунуться в это тепло. Даже не глядя на него, она могла бы поклясться, что видит каждую черточку его сильного, мускулистого тела; курчавые завитки волос у основания шеи, чувственные губы, которыми он только сегодня целовал ее. Дважды. Едва вспомнив об этом, она почувствовала, как ее бросило в жар.
Сейчас она отдала бы все на свете, чтобы снова почувствовать его прикосновение... прижаться к его груди и снова почувствовать себя в безопасности.
Приподняв край одеяла, она подвинулась, освобождая ему место, чтобы он мог лечь рядом.
В глазах Шона полыхнул огонь. Его взгляд метнулся к лежавшей в постели Андреа, и он со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. В комнате повисло молчание. Андреа уже решила, что он откажется, но тут Шон вдруг взялся за край одеяла, приподнял его и молча вытянулся рядом с ней.
Устраиваясь в постели, Шон гадал, что будет дальше. Ему вдруг пришло в голову, что он, возможно, только что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Постель, на которой спала Андреа, была
