— Тур! К нам идет пара 'худых'!
— Хрен с ними… Не успеют… Пуск!
Шшшухх! Сошли две ракеты. Истребитель чуть качнуло. Пуск! Шшухх – еще две. И тут же громовой удар. Я, заложив резкий вираж влево, только краем глаза успел заметить желтоватое облачко распыленной взрывчатки, как вспышка обожгла глаза, по ушам ударила звуковая волна, а истребитель уже довольно ощутимо приложило взрывной волной.
— Е-е-сть! Понеслись к земле какашки! Очко-то не железное!
— Отставить клювом щелкать! Где истребители? — я недуром рассердился на Андрея.
— Мимо прошли. Они на скорости – наш разворот прозевали. Вон, в набор пошли…
Я зашарил глазами по небу. Та-а-к, с этими ясно – пара 'мессов' проскочила нас без стрельбы и теперь карабкалась вверх. До них километра три, если не дальше… Время есть. А где комэск Семенов? Ага, вон они крутятся… Ну, там, вроде, все путем. Наша пара держит высоту, немцы осторожно маневрируют в сторонке. И хочется им, и колется, паразитам… У меня под крыльями еще две ракеты. Надо их сбросить – чую, сейчас придется вести бой с истребителями фашистов. Что на земле?
Наша пара закончила боевой разворот. Немецкие бомбардировщики, потеряв строй, беспорядочным роем лежали в развороте на запад. Я глянул вниз – там, приближаясь к деревьям, под которыми стояла немецкая техника, побежала цепочка первых разрывов бомб. Мимо! Э-эх, жаль… Ничего, может, следующие добавят. Из трех точек на земле ударили скорострельные зенитные автоматы. Это по нам… Ладно, пока терпимо – у нас высота, а сейчас будет и скорость. Да и с бомберами мы сейчас сблизимся – зенитки заткнутся.
— Андрей, за мной. Пускаю две ракеты – уходим резко вверх, переворот – и сверху падаем на бомберов. Одна атака – и выходим на 'мессов'. Как понял?
— Понял, иду за тобой.
Немцы перед нами как в тире – в вираже, без скорости, без строя. Целюсь в центр этого клубка и пускаю ракеты. Следить некогда – резко взмываю вверх и влево. Атакуем бомберы спереди-справа и тут же выходим на лобовую с 'мессерами'.
Под брюхом истребителя гулко бьет взрыв. Сразу кладу истребитель на правое крыло. Как там Андрей? Держится ли? Смотреть некогда, да и не видно – гаргрот этот чертов мешает. Ух, ты-ы! А немцам- то поплохело! Да еще как!
Один бомбардировщик, потеряв крыло и беспорядочно вращаясь, падает на землю. Еще один горит и снижается. Из него падают черные точки экипажа. Третий, без видимых повреждений, закручивает спираль вниз. Давай-давай! Мягкой тебе посадки – брюхом об пенек.
Мы быстро сближаемся с оставшимися самолетами. Я командую: 'Бьем крайних спереди и ныряем под строй'. Андрей отвечает по уставу: 'Ага!'
Двести метров. Я выжимаю обе гашетки и держу очередь, пока не приходится нырнуть под бомбардировщик. Вижу, что от него летят ошметки дюраля, вспышки на капоте левого двигателя и на крыле, дым. Два наших истребителя проскакивают под немцами под звуковое сопровождение старшего лейтенанта Миколайчука: 'Сби-и-л! Я сбил! Горит!'
— Заткнись, 'мессы' впереди! Внимание – заход на нас. Скольжение влево! — Давлю на педаль, истребитель начинает незаметно для глаза немецкого пилота уходить из точки прицеливания. Вовремя, надо сказать! Немцы, как я часто видел, начинают стрелять метров с пятисот. Две трассы проходит справа. А вот так вот, камрады? Теперь стреляю я. Подвернул, вынос сделал удачно – пушечная трасса цепляет ведущего. Он сразу запарил мотором, винт теряет обороты. Немцы проносятся мимо.
— Андрей! Боевой вправо! Выходи вперед – добей его.
— Понял… — голос Андрея сосредоточенно спокоен.
Ведомый немец проскочил своего командира и уходит все дальше и дальше. Ну, будешь ты его защищать? Пора уж и разворачиваться. Куда там! Немец рванул вперед, да еще, по-моему, форсаж дал. Настоящий боевой друг…
Андрей настиг парящий истребитель. Ударила короткая зеленая трасса крупнокалиберного пулемета, и немец вспыхнул. Мы проскочили его, прыгнул летчик или нет – я уже не видел.
— Идем к нашим. Я сзади-слева, на двухстах… Ты командуешь, Андрей. Будь внимательнее.
— Понял, идем вверх.
Мы потянулись на высоту. Три триста, три четыреста… Истребитель Андрея начал постепенно терять скорость.
— Андрей, высота, перейди на вторую ступень нагнетателя. — Я тоже двинул рычаг… не взял, еще раз – ага, схватился. Мотор прибавил мощности и заревел в другой тональности. Уже четыре тысячи метров. Хватит.
— Тур, наши слева, ниже. Немцы… немцы уходят, Тур!
— Уходят, ну и черт с ними. Мы их не догоним. Пошли к своим, пора домой. Бензина уже мало…
— Ну, Петр Силантьевич, докладывай, что видел?
— Да я, товарищ генерал-лейтенант, особо много-то и не видел. — Капитан Семенов несколько замялся и опустил глаза. — Я все больше за 'мессершмиттами' следил, как бы их атаку не прозевать. Вот, старший лейтенант Крупенников доложит. Он был в верхней паре, ему виднее было…
— Говорите, старший лейтенант! — Комдив Кравченко постучал мундштуком папиросы по коробке и со вкусом закурил. Комполка поощрительно кивнул своему летчику головой, давай, мол, не тушуйся!
— Ну, что сказать, товарищ генерал-лейтенант? Все как бы по плану было. Который капитан Плешаков предложил. Наша шестерка вышла вперед. Высота у нас была около четырех, товарищ капитан Семенов метров на шестьсот ниже… А капитан Плешаков со своим напарником держался сзади. Километров пять до них было.
— Что, струсил?
— Да нет. Они ждали, когда мы немецкие истребители закружим. Ходили мы, значит, петлями минут восемь-десять. Потом увидели немцев. Шло, как мне кажется, пять троек. Может, немного меньше. Некогда считать было, я уже нацелился на мессеров.
— Давай дальше… Что тянешь?
— Так вот, я и говорю. Я нацелился на мессеров, стал им угрожать атакой. Они отошли, начали перестраиваться. Бомбардировщики прошли ниже, строем, на удалении километра полтора-два. Потом наши сошлись с немцами, начали крутиться. Я фашистов на высоту не пускал – пугал очередями. Они и отваливали далеко в сторону. Потом смотрю – пара немцев оторвалась и пошла вдогон своим бомбардировщикам. Тут стало немного полегче, и я стал посматривать за бомбардировщиками. Пара капитана Плешакова, видать, была выше, на солнце. Их я не видел, пока они не начали атаку. Интересно так, по одному заходили. Первый 'ястребок' сверху, как с горки, спустился и фыррк! Пустил ракеты, значит. Грохнуло здорово, но не попал по бомбардировщикам он. Немцы в сторону метнулись. Тут наш пустил еще ракеты – как бабахнет! Немцы вверх полезли. Тут, от солнца… видно плохо было, — пояснил старший лейтенант, — еще пуск. Опять взрывы. Немцы сбились в кучу и разом легли в разворот. Но сбитых не было, это я точно видел. Эти двое, ну – испытатели, разом вверх, переворот, и пошли в атаку на 'Хенкели'. Ка-а-к ударит ракетами – жуть! Сразу три немца вниз пошли. Вот тут и дым, и огонь уже видно было…
— Сразу три? Ты ничего не путаешь, Сережа? — ласковым, отеческим тоном спросил комполка.
— Да нет! Ясно было видно! Мы уже не так далеко были… Точно говорю – ракетами они сбили сразу трех. Один падал, другой горел и снижался, а третий крутился так и уходил к реке…
— Упал он. Дальше давай.
— Вот… а они, ну, испытатели, значит, как шли на немцев, так и проскочили сквозь всю их кучу. Трассы видны были – стреляли. После этой атаки задымили и стали снижаться еще два бомбардировщика. Они упали, я видел. Вообще – там… — Крупенников отвлекся и начал считать про себя, — там уже три столба дыма стояло. От самолетов, — пояснил он.
— Ясно, дальше давай.
— А потом, товарищ генерал-лейтенант, не очень хорошо видно было. На солнце ведь… вдруг, со снижением выскочила та пара 'мессеров', которая за бомберами потянулась. Один усвистел вперед, только от нас шарахнулся, а второго эти ребята догнали и зажгли. А тут, как по команде, и остальные истребители
