l:href='#n_536' type='note'>[536], и поэтому Печерин успел записаться в студенты и начать занятия уже с 6 апреля (н. ст.) 1833 г. С некоторым запозданием, в конце августа 1833 г. Министерством народного просвещения было принято решение о командировке еще двух воспитанников Профессорского института, медиков Г. И. Сокольского и Н. А. Скандовского[537]. В Берлинский университет они записались лишь в середине января 1834 г.[538]
Таким образом, зимой 1833–1834 гг. в Берлине разом оказались двадцать будущих замечательных деятелей российской университетской науки (здесь сошлись вместе студенты из Профессорского института и вторая из групп правоведов, заканчивавших свое образование) — столько их здесь уже, кажется, больше никогда одновременно не собиралось! 4 ноября 1834 г. в прусской столице находился Николай I, которому торжественно представили молодых русских ученых. Император милостиво обратился к ними со словами о том, «чтобы употребив в пользу пребывание свое в чужих краях, они сделались достойными имени Русского и того назначения, к коему избраны Отечеством»[539]. В том же 1834 г. особое внимание на готовящихся к занятию профессорских мест в Берлине обратил в отчете Министерства народного просвещения С. С. Уваров, который подтвердил свое распоряжение держать для них в университетах вакантные кафедры до их возвращения, сообщив также о продлении срока пребывания в Берлине еще на полгода и повышении молодым ученым жалования (с 700 до 1000 талеров в год); да и, в целом, по тому, какое место в отчете было отведено этой теме, чувствовалась заметная гордость министра, что отечественные профессора готовятся к своей будущей деятельности в лучшем немецком университете[540].
Все командированные из Профессорского института вернулись в Петербург к июлю 1835 г., в период введения в действие нового университетского Устава, и были распределены Уваровым по кафедрам различных российских университетов. Такие полномочия ему предоставлял п. 80 Устава, позволявший министру народного просвещения самому, не дожидаясь обсуждения в университетских Советах, назначать профессоров на вакантные кафедры[541]. Для скорейшего решения всех вопросов, связанных с распределением, 16 июля 1835 г. при министерстве был создан особый Комитет, в задачу которого входило также оценить уровень подготовки, достигнутой молодыми учеными. Этой цели служили их пробные лекции, читавшиеся с середины июля до начала сентября в малом зале Петербургской академии наук[542]. Объявление этих лекций, с одной стороны, очень напоминало процесс принятия новых преподавателей (Habilitation) в Берлинский университет (см. выше), с той только разницей, что оценивали и обсуждали их профессора не одного, а нескольких университетов и ученые Академии наук, назначенные в Комитет Уваровым. С другой стороны, у этих публичных лекций несомненно была и иная функция: Уваров воспользовался ими, чтобы еще раз привлечь общественное внимание к результатам своей политики, возрастающему уровню российской науки, и тем самым «оправдать» науку в глазах общества и государства (как он это уже делал, например, в ходе ревизии Московского университета осенью 1832 г.[543]). О широком общественном звучании, которое придавали этим лекциям, свидетельствует и помещение подробного отчета о них в «Журнале министерства народного просвещения», а также полная публикация там же текстов нескольких лекций[544].
Продолжение деятельности Профессорского института во второй половине 1830-х гг. было не столь успешным. Указ о новом наборе в институт был издан 16 марта 1833 г., когда первые его выпускники уже готовились к отъезду из Дерпта в Берлин[545]. Однако многие университеты вновь действовали пассивно, а кандидаты по тем или иным причинам отказывались или не проходили через требования при отборе. В результате, в 1834 г. в Дерпт приехали только восемь выпускников российских университетов, к которым был также причислен П. Я. Петров, проходивший обучение восточным языкам при Петербургском университете [546] .
К началу 1838 г. в Профессорском институте оставалось лишь шесть воспитанников и, поскольку их образовательная программа в Дерпте закончилась, 20 января 1838 г. было принято решение об упразднении Профессорского института[547]. При этом общая командировка по окончании учебы в Дерпте, подобная той, что состоялась для первого выпуска Профессорского института, уже не предусматривалась. Из всех воспитанников только П. Я. Петров был отправлен в мае 1838 г. из Петербурга в двухлетнее образовательное путешествие по Европе[548]: около полугода он провел в занятиях при Берлинском университете (однако в студенческие матрикулы не записывался), затем продолжал учебу и научные разыскания в Париже и Лондоне. В отношении остальных император Николай I повелел провести в Дерпте защиты диссертаций, необходимые для поступления на ученые должности, а затем немедленно определить их в службу адъюнктами или профессорами российских университетов. Намеченные же поездки за границу были отложены: для каждого из воспитанников они могли теперь состояться не ранее двух лет пребывания в должности, «в виде поощрения» [549].
Профессорский институт был закрыт «в надежде, что преобразованные университеты… будут сами в состоянии приготовлять себе профессоров»[550]. Однако этой надежде в конце 1830 — начале 1840-х гг. еще не суждено было сбыться, поскольку ведущая роль в подготовке кадров профессуры в это время по прежнему сохранялась за Министерством народного просвещения и предпринимаемыми им централизованными усилиями по командированию молодых русских ученых за границу. Теперь для этого появился еще один новый механизм, который как бы перенял эстафету Профессорского института. Еще в 1828 г. в Петербурге был вторично учрежден Главный педагогический институт для подготовки преподавателей высшей и средней школы, наделенный правом отправлять за границу своих лучших воспитанников, «предназначенных для профессорской карьеры»[551]. Наиболее крупные командировки отсюда в немецкие университеты состоялись в 1836 и 1842 гг.
Летом 1835 г., т. е. в самый разгар деятельности Уварова по распределению на кафедры в обновляемые российские университеты прошедших европейскую школу молодых профессоров, первый набор студентов Главного педагогического института, принятых туда в 1829 г., как раз заканчивал предусмотренное по уставу института шестилетнее обучение. Неудивительно, что в этой атмосфере к нему было обращено особое внимание министерства. На выпускных экзаменах института, проходивших в декабре 1835 г., присутствовал сам Уваров, а также многие ученые и литераторы. По результатам экзаменов было отобрано и человек, а 20 января 1836 г. вышел указ Николая I об их отправке на два года за границу[552]. Назначенное им ежегодное содержание составляло 3580 рублей ассигнациями (что примерно равнялось 1000 талеров в год, которые ранее получали воспитанники Профессорского института). После возвращения все командированные обязывались сдать экзамен на степень доктора в одном из русских университетов и только тогда определялись на должность профессора или адъюнкта.
Главным местом командировки вновь был избран Берлинский университет, куда уже в четвертый раз за семь лет прибыла целая группа студентов из России, на этот раз в составе восьми человек (М. И. Касторский, А. И. Меньшиков, А. А. Воскресенский, Ф. Г. Юшков, В. Н. Лешков, С. С. Лукьянович, А. И. Палюмбецкий, Н. Д. Иванишев), которые записались в матрикулы 30 апреля и 4 мая (н. ст.) 1836 г. Общий надзор за ними в Берлине, как и раньше, был поручен генерал-майору Мансурову, при этом руководство учебой студентов должны были осуществлять профессора Ф. К. фон Савиньи и А. Бёк. Распределение студентов по профессиям (четыре юриста, два филолога-классика, один историк и один химик) хорошо показывало, в какой степени разные области берлинского образования оказались востребованы в России тех лет. На первом месте здесь по-прежнему оставалось изучение юридических наук в «школе Савиньи», внесшей решающий вклад в новый облик российских юридических факультетов, затем шли филологические науки, изучавшиеся у А. Бёка, исторические — у Л. Ранке, химия — у Э. Мичерлиха. Еще трое выпускников Главного педагогического института, специализировавшихся в физике и математике (Ал-р Н. Тихомандрицкий, И. Д. Соколов, М. Ф. Спасский), были командированы в Кёнигсбергский университет, где в тот момент расцвела блестящая математическая школа, основанная такими знаменитыми учеными, как астроном Ф. В. Бессель (1784–1846) и математик К. Г. Я. Якоби (1804–1851) (именно последний и был выбран в Петербурге руководителем для русских студентов) [553]. Хотя намеченный срок пребывания за границей всех одиннадцати выпускников Главного педагогического
