Хватит надолго!
— Но, к счастью, его больше нет, а заодно мы избавились и от его оравы колдунов, — узкими бескровными губами улыбнулся Дрягва. — Развелось их при нем, как крыс. Набежало со всех краев, наверное. Когда я буду царем…
Под мгновенно вспыхнувшими жаждой крови взглядами соперников он осекся, тонко усмехнулся и поправился:
— Если я буду царем… Я запрещу всякую магию под страхом смерти.
— Имеет смысл такое решение, — хмуро кивнул Карбуран, неохотно соглашаясь. — Имеет смысл. Ненавижу необъяснимое.
И сочувственно уставился на неподвижную мумию барона Бугемода.
В комнате повисла напряженная тишина.
Первой нарушила ее баронесса.
— Любезный барон?.. Вы… имеете в виду?.. — едва слышно прошептала она и смахнула с накладных ресниц невидимую слезу.
— Да-да, именно. Замок вашего… э-э-э… замечательного… арбалета. Именно его, и ничто иное, — мрачно подтвердил барон. — На десятки кусков разлетелся. Вдруг. Просто так. Ни с того, ни с сего. Нежданно-негаданно. С бухты-барахты.
Исчерпав свой небогатый запас идиом, Карбуран замолк и выжидательно уставился на собеседников.
— Ваше превосходительство полагает, что это… была… магия? — с отвращением выговорил нечистое слово Дрягва.
— Да что же еще, барон! — неожиданно вскипел Кабанан. — И это бедному Жермону повезло еще, что стрела попала не в него!..
— Но вы забываете, ваше превосходительство, что пострадал-то наш уважаемый барон Бугемод далеко не от стрелы, — торопливо вмешался в уходящий куда-то без него разговор граф.
— И что? — неприязненно уставились на него оба барона.
— А то, что, милейшие мои противники, кажется, не в курсе последних городских слухов, — многозначительно пошевелил напомаженными бровями надушенный и напудренный не хуже хозяйки дома граф Аспидиск.
— Слухов?..
Даже невооруженным глазом по лицам баронов стало видно, как включились и заработали на полную мощность их мыслительные и аналитические способности.
Бабушка Удава нахмурилась и сосредоточенно запыхтела трубкой.
— Слухов, — сухо кивнул Брендель, не дожидаясь сомнительных плодов тяжелого и неблагодарного труда. — Насчет одного из бывших умрунов Костея. Который теперь больше не умрун.
— С-с-с?..
— Да, Спиридона, — любезно подсказал Карбурану граф.
— Мотик рассказывал, что портрет царевича, очень похожего на этого Спиридона, ваша светлость видела во дворце, — быстро оглянувшись, не проснулся ли барон Бугемод, гулко прошептала баронесса. — Но это ведь еще ничего не доказывает?..
— Не доказывает, доказывает!.. — язвительно скривил рот граф. — А что теперь весь город считает, что этот Спиридон есть который-то из братьев Нафтанаила, вам никто не говорил? И им, чтобы трепать языками, доказательства не нужны!
— Что нам болтовня черни! — презрительно фыркнул Карбуран и воинственно подбоченился. — Мы подписали договор, мы проходим испытания…
— Ваше превосходительство, не будьте… наивным!.. — брюзгливо прервал его Брендель. — А если этот солдат и вправду окажется царевичем? Испытания или нет, у него одного прав на престол больше, чем у нас всех вместе взятых!!!
— Сам вы… наивный!.. — побагровел от обиды барон. — Какая-то глухая бабка брякнула какому-то слепому дедке, а вы уж и поверили, что этот лапоть Спиридон — царевич!
— Слухи — они слухи и есть, — подозрительно быстро сдал свою прежнюю позицию Брендель.
— Ну, а я что вам го…
— А я опираюсь на факты, ваше доверчивое превосходительство! — победно улыбнулся граф Аспидиск с позиции новой, укрепленной, хорошо вооруженной и готовой к защите и обороне хоть в течение ста лет. — От чего пострадал наш достопочтенный Жермон? Ну-ка, напрягитесь, вспомните!
Недоумение, осознание, понимание и негодование волнами цунами прокатились по взволнованным физиономиям баронов и бабушки Удава.
— Ага! До вас дош… вы поняли, то есть! Медведь! На него напал невесть откуда взявшийся медведь! Не волк, не рысь, не этот треклятый кабан, а именно медведь, заметьте! И именно на него — не на лошадей, не на прислугу, не на это самодельное жалкое жюри — а на единственного среди них претендента на корону! На лидера среди нас — подчеркну это!
— Вы хотите сказать… что если этот Спиридон — и верно Медведь… то он мог позвать медведя…
— Не просто мог, а позвал! — беспристрастный обличитель коварного заговора торжествующе оборвал задрожавшего от переполнявших его эмоций Дрягву. — А потом сам же и прогнал! Когда решил, что бедный, мужественный Жермон уже мертв! Ну, как вам это? Каково, а?!
— Невероятно… — прошептала бабушка Удава.
— Возмутительно! — набычился барон Кабанан.
— Выходит, он рассчитывает, что если нас не станет… — скривился барон Дрягва.
— Так кто из нас следующий? — шелковым голоском поинтересовался Брендель.
— А если мы объединим наши голоса и подадим лукоморцам протест? — пришла в голову матриарху рода Жермонов практичная мысль.
— Против чего, матушка? — фыркнул Карбуран. — Против нападений медведей на людей? У нас нет доказательств! Домыслы его… светлости… к делу не подошьешь!
— Да и откуда вы знаете, милейшая баронесса, что они не стоят за желанием этого ничтожества занять наш трон? — присоединился к возражению оппонента другой барон.
— Но если они хотели, чтобы этот… Спиридон?.. стал монархом, зачем нужно было затевать всю эту неразбериху с состязаниями? — недоуменно повела затянутыми в норковый палантин гренадерскими плечами бабушка Удава.
— А вот в этом и вся загвоздка! — хищно прищурившись, поднял вверх указательный палец Брендель, и аудитория его испугано притихла. — Портрет обнаружился только в тот день, когда они объявили нам задания! А это значит, что официально отказываться от своих слов им было поздно!
— А неофициально? — тупо уточнил Карбуран.
— А неофициально, ваше превосходительство, они могли дать ему лицензию на наш отстрел и отлов, — мрачно изрек граф и медленно обвел пасмурным взглядом своих слушателей.
— А, по моему мнению, царевич производит впечатление простоватого, но честного человека, — с сомнением нахмурила выщипанные в ниточку брови баронесса Удавия.
Бароны переглянулись и неохотно кивнули: приписывать Ивану коварство и хитрость было всё равно, что пририсовывать змее копыта.
— Но его жена!.. — спохватился Брендель. — Уж ее-то в бесхитростности не обвинишь, согласитесь, дама и господа!
Дама и господа поразмыслили еще раз — совсем недолго — и пришли к выводу, что тут согласиться просто необходимо.
— Не знаю, как вам, любезный граф, дражайшие бароны, а мне эта девица сразу не понравилась, — баронесса осуждающе поджала подведенные свекольного цвета помадой тонкие губы и строго уставилась на Карбурана, отчего тому сразу захотелось проверить, не смят ли у него воротник, нет ли пятен на одежде, и не растрепалась ли прическа.
Баронесса же, не замечая или игнорируя дискомфорт воинственного барона, с целеустремленностью ядра с лазерным наведением, сурово продолжала выговаривать:
— …никаких манер. Никакого лоска. Никакого почтения. Себе на уме. И муж у нее, помяните мое
