Наконец-то…
Как славно…
Жар горящего позади дома ударил во взмокшую спину раскаленным до бела молотом.
Тепло…
Спать…
Спа…ть…
Наш… наш… наш… да…
Нет!..
Сенькин!
Вперед.
Сенька.
Спасти.
Новый бросок подарил ему всего несколько сантиметров и многотонную, расплющивающую усталость, будто он только что обогнул ползком полсвета — ни шевельнуться, ни двинуться, ни вздохнуть…
Уснуть… Забыть… Забыть… Спать… Забыть…
Что забыть?
Сеньку?!..
Забыть?!..
Вперед!
Рывок… Не слушать голоса, отбросить их, отстранить, отгородиться, отшвырнуть, отмести, изгнать!..
Ха!..
Еще рывок…
Похоже, кто-то зловредный, пока он в последний раз растапливал плиту, удлинил сени метров на триста и всё еще трудится над этим проектом со скоростью десять метров в секунду…
Нет конца…
Не добраться…
Не успеть…
Не спасти…
Нет, спасти!!!
Да, да, да, да, да!!!..
Отвоевывая у бесконечного коридора сантиметр за сантиметром, Иванушка все полз, и полз, и полз, не видя конца и края, ни входа, ни выхода, но уже не мозгом, а всем существом своим чуя, что если он не выберется из этого проклятого дома…
Дверь!..
Там же дверь!!!..
Дверь, открывающаяся вовнутрь…
А вот это — конец. Дальше ползти не имеет смысла.
Мне ее никогда не открыть…Всё напрасно…
Прощай… Сенька…
Но голоса, вместо того, чтобы злорадствовать, отчего-то взвыли свирепо и отчаянно, и от неожиданности царевич, вместо того, чтобы остановиться и покорно отдаться на волю злой судьбы, как собирался еще полминуты назад, сделал еще один рывок вперед…
Если бы эпохи и эры назад внезапная усталость и сонливость, навеваемая теряющими терпение несытями, не одолела его, он бы, выбросив на улицу отрубленный нечаянно кусок пола, прикрыл бы дверь.
Если бы он прикрыл за собой дверь, ему бы пришлось сейчас тянуться к ручке, чтобы открыть ее.
В его состоянии это было всё равно, что тянуться к Мюхенвальду, или тянуться к звездам с намерением ухватить парочку…
Но дверь осталась открытой.
И щека Иванушки, вдруг и сразу после последнего броска, вместо жесткой исцарапанной доски встретилась с жесткой царапающей снежной коркой.
Улица!!!
Еще вперед, и еще…
Воздух перед ним внезапно будто загустел до консистенции свежеприготовленного цемента…
Да, да, да, да…
Да!!!!!!!..
Уже не соображая, что — «да», и что — «нет», и зачем ему нужно срочно вперед и никуда больше, Иванушка стиснул зубы, уцепился провалившимися сквозь наст пальцами за неожиданно нащупанный под наметенным сугробом порог, и кинулся с головой в разверзшуюся перед ним сияющую первым солнечным лучом пропасть…
Лукоморец проснулся, потянулся, сладко зевнул, открыл глаза, и зевок его застыл на половине: над головой его, беззаботно подчеркивая полное отсутствие потолка, а также стен, окон и прочих архитектурных предрассудков, светило солнце. А вокруг однообразным чумазым пейзажем раскинулось пепелище, пронзаемое одинокими остовами чумазых печей.
— Ну, ничего себе, протопил печку… — потрясенно выдавил ошеломленный Иванушка, обводя жалобно расширившимися очами обугленный ландшафт. — Как же это я так?.. Что же это я так, а?.. Что ж теперь делать-то?.. Ой, я же не хотел… Я же нечаянно… А люди?..
И тут воспоминания о событиях прошлого вечера — и прошлого дня — вспыхнули и взорвались в памяти как вулкан в ночи.
Огонь!..
Голоса!..
Смрад, заполняющий мир!..
Сенька!..
Сенька?.. Где…
Сенька в безопасности. Должно быть.
Ведь мне это всё приснилось?..
А пожарище?
И если эти… голоса… не пускали меня и хотели усыпить, то как я спасся?
И зачем это им было нужно?
И где весь тот снег, который намело за вчера?
Растаял?
Так сколько ж это я проспал?!..
А эти… голоса?.. Где они?
