нет, в сознании… Замечательно. Вывезем на чистый воздух, и всё пройдет за десять минут. Держись, парень, не дрейфь.
Олаф с трудом поднял и снова опустил потемневшие от отравы и напряжения веки, охотно соглашаясь не дрейфить и держаться.
Лукоморцы возрадовались.
Удовлетворенный, Адалет снова перевел взгляд на Гуго.
— А куда ты, мил человек, от нас тогда подевался? Мы уж подумали… чего не того?..
Проводник покраснел и потупился.
— Я… меня лошадь понесла… А потом… потом я нечаянно оказался рядом с мерином его премудрия… и увидел, что мешочек с амулетами остался у седла… и… и…
— И он подумал, что его нужно немедленно доставить нам, — почти с родительской гордостью закончил, сияя, за окончательно стушевавшегося паренька Иван.
— А чего ж ты его вместе с конем-то приволок? Отвязал бы, и дело с концом, — заметив у навеса привязанного рядом с лошадью Гуго мерина, подивился маг.
Воцарилась неожиданная тишина.
Наконец, багинотец еле слышно выдавил:
— У меня… р-руки… т-тряслись…
— Ну, герой!..
Дружный гогот огласил окрестности пастушьего дворика.
И громче всех хохотал сам проводник.
Отсмеявшись всласть, словно переплавив, перетопив всё нервное напряжение и страхи утра, люди стали собираться в обратный путь.
Кони были отвязаны, и беглому мерину, как самому крепкому из двоих, к его вящему неудовольствию, был доверен всё еще неподвижный, но уже вовсю ухмыляющийся и моргающий конунг.
На лошадь багинотца были навьючены топоры, мечи и плащи, и мирная флегматичная кобыла сразу обрела вид воинственный и пугающий.
— Ну, двинулись, ребятушки, — снимая, наконец, с лица надоевшую маску, удовлетворенно проговорил волшебник. — Дивиденды получим, переоденемся, пообедаем — и вперед. Что-то мы с вами подзадержались тут, не находите?
Ребятушки находили, и хоть после переодевания и обеда в глубине души они не возражали бы и против отдыха, но спорить с магом-хранителем никто не стал.
Время не ждало.
Осторожно ступая по изрытой огненными мячами земле, кони и люди двинулись на северо-восток под чутким руководством улыбающегося как отсутствующее сейчас солнышко багинотца.
— Это вы на самый дальний выгон попали, в хозяйство дядюшки Бруно, — с удовольствием принялся объяснять победителям тени тумана оживший проводник.
— Багинотского? — рефлекторно уточнила Серафима.
— Нет, что вы! — рассмеялся Гуго. — Дядюшки Бруно — пастуха. Он весельчак у нас. Не поленился, сам указателей наделал, стрелок — «К Бруно Багинотскому». Чинуши, конечно, визжали по этому поводу как поросята недорезанные, но ведь не поспоришь! Бруно — его имя, живет он в Багиноте, значит, куда ни кинь — везде Бруно Багинотский выходит! Единственное, на что они смогли его убедить — это поставить кавычки.
— Я бы таких весельчаков… — почти шутливо пробормотала царевна, но тут же сочувственно хмыкнула. — Знал бы он, что накликанные его вывеской гости сделают с его же избушкой, зарекся бы шутить.
— Он-то? — долговязый паренек покачал головой. — Не-а. Он не зарекся бы. Он у нас такой.
Иван улыбнулся благодушно — то ли настойчивости неизвестного пастуха, то ли своим мыслям, поглазел по сторонам, задрал голову и принялся придирчиво изучать потолок из молочной мути над головой.
— Что там? — полюбопытствовала Сенька и, не дожидаясь ответа, подключилась к созерцанию невидимого неба.
— Смотрю, не пропадает ли уже туман, — не опуская головы, гордо пояснил супруг.
— Не думаю, что это случится так скоро, — как бы дивясь нетерпению молодежи, качнул растрепанной седой головой ветеран оккультных наук. — Туман обязательно рассеется, но как обычное явление природы, то есть, под напором естественных факторов, таких, как солнечный свет, дождь, ветер…
— А, по-моему, — увлеклась выглядыванием перемен в погоде Западного Багинота и Серафима, — он уже стал чуть пореже. Вон там, справа.
— И слева! — радостно присоединился к самозваным метеорологам Гуго.
— И сзади!.. — с радостным удивлением подметил Иванушка.
Недовольный таким фривольным поведением местной погоды, Адалет критически оглядел упомянутые направления и был вынужден согласиться.
— Хм… — сурово сдвинул лохматые брови и сдержанно проговорил он. — Сдается мне, что на этот раз вы не ошибаетесь.
— И весной снова запахло! — упоенно потянул носом и развел руками багинотец, словно собираясь заключить в восторженные объятья всех и всё вокруг.
— Землей!..
— Травой!..
— Болотом!..
— Что?..
— Б-болотом…
— Еще один шутник?!
— Н-нет, что вы!..
— А, может, тут поблизости?..
— В Б-багиноте… н-нет… б-болот.
Вся веселость отряда пропала вмиг. Багинотские выпасы, милые и дружелюбные еще секунду назад, в один момент превратились в укрепрайон, занятый превосходящими силами смертельно опасного противника. Толща как будто редеющего тумана — в неприступные крепостные стены. Безобидные запахи — в предвестники беды.
Руки сами по себе потянулись к маскам и оружию, ноги прибавили шаг, головы закрутились как волчки, силясь пронзить молочно-белую пелену настороженными взглядами…
Но всё было тихо.
— Болотом! — не выдержал, наконец, и гневно фыркнул Адалет, с опаской опуская посох. — Болотом!.. Надо же такое придумать!
— Ох уж этот мне… храбрец-удалец… — глухо просипел со своего скакуна Олаф. — Тени своей боится…
— И не своей, а туманной… И не придумал это я, а мне так показалось!.. — смущенно принялся оправдываться нескладный паренек.
— Мне тоже так показалось. Вроде бы, — лояльно заявил Иванушка, тем не менее не спуская ока с замершей, будто в ожидании чего-то, стены тумана.
— Я… обратила внимание… — поборов сомнения, проговорила Сенька, — что перед появлением твари туман как будто редеет…
— Но мы же ее!.. — воскликнул было Иван, но тут же оглянулся на волшебника. — Мы же ее?..
— Совершенно точно, — авторитетно кивнул тот. — Точнее быть не может. Сеть Агграндара — заклинание в борьбе с ними безотказное.
— А, может, мы ее не?.. — постоянно и нервно оглядываясь через левое плечо, словно ожидая, что по какой-то неведомой причине именно оттуда вот-вот появится нечто неопределенно-немыслимое и туманно-жуткое, задал вопрос Гуго.
— Мы ее да, — за чародея ответила Сенька.
