адъютанты, помощники, слуги, наконец, солдаты, служившие под его началом, всегда знали, что их челобитные Светлейшему никогда не останутся без ответа: князь рассмотрит, примет меры, не забудет, не обидит. Столь же трогательно (и искренне!) заботился Меншиков и о царских детях: из Петра отец был плохой, а Данилыч мог и с царевичем поиграть, и с царевнами поболтать… Любил строить церкви — многие из них и до сих пор стоят.
Итак — храбрый воин, умный, властный руководитель, почтенный отец патриархального семейства, крепко верующий христианин… Ещё надо сказать: плохой дипломат, человек не способный к интриге, привыкший действовать скорее силой и умом, чем хитростью и ловкостью… Как это не похоже на экранный образ лакея в генеральском мундире, проходимца у власти!..
И всё же, и всё же!.. Записывать в святые Светлейшего князя не стоит. Была в этой бочке мёда ложка дёгтя — и не одна… Государственной казной Александр Данилович пользовался — увы! — достаточно свободно, и подношения от благодарных сограждан принимал в огромных количествах. Но тут прошу вас обратить внимание на такие моменты: во-первых, назвать его самым крупным вором того времени нельзя — были в те времена руки и позагребущее, чем у Меншикова; для таких воров дело, как правило, кончалось плахой, Данилыча же Петр терпел и берёг, — стало быть, заслуги князя перевешивали грехи. Во-вторых, Пётр сам требовал, чтобы Светлейший жил соответственно своему блистательному титулу и не смущал иноземцев ложной скромностью. Известен случай, когда, погостив у Меншикова, царь долго распекал его: зачем дом маленький, зачем обстановка дешёвая — надо держать фасон! А фасон требовал денег… И в- третьих: за все свои грехи Меншиков расплатился сполна ещё при этой жизни.
Умер Пётр, вскорости последовала за ним и Екатерина — и тогда самым главным человеком в России оказался Меншиков. Он командовал всей страной — в том числе и малолетним государем Петром II. Без пяти минут царский тесть, богатейший человек, полновластный хозяин Империи… Кто мог встать у него на пути?
Встали. Андрей Иванович Остерман — вестфальский немец, протестант, выдвинувшийся ещё при жизни Петра, — вёл свою игру. Он старательно шёл к власти, он тщательно путал следы на этом своём пути… Он тоже боролся за влияние на мальчика-императора… Как-то раз Меншиков с высоты своего величия решил попенять Остерману: зачем, дескать, он, царский воспитатель, отвращает Петра II от Православия и учит его то ли лютеровой ереси, то ли попросту безбожию? Это было серьёзное обвинение. Андрей Иванович понял, что пора действовать решительно. Его сторону приняли могущественные Долгорукие…
Что было бы с Россией, если бы Меншиков остался у власти? Неизвестно. Известно, что с ней стало, когда к власти пришёл Остерман: долгие страшные годы немецкого засилья, бироновщина, казни, ссылки, разорение…
Меншиков пал. Со многими политиками случалась такая беда, но немногие вели себя в опале так же красиво, как Александр Данилович. Отправляясь в ссылку и проезжая по улицам Петербурга, он кланялся направо и налево из своей кареты, и, видя своих знакомых, прощался с ними так весело, что никто не замечал в нём ни малейшего смущения. Теряя своё невероятное богатство, он ни разу не вздохнул о нём. Во время следствия враги измывались над ним как хотели — Меншиков сохранял кротость и благодушие. Потеряв по дороге в ссылку любимую свою жену, он не сломался, не возроптал. Очутившись в Берёзове, не стал предаваться унынию, а тут же взял в руки плотницкий топор и принялся в одиночку строить деревянную церковь. Как только церковь была закончена, Данилыч преставился. Его и похоронили рядом с этим храмом, освящённым во имя Рождества Богородицы.
Есть рассказ о том, что, когда в XIX веке могилу Меншикова вскрыли, то обнаружили его останки нетленными. Потом факты начали проверять, перепроверять, завелась обширная переписка с Петербургом, канцелярская волокита и в конце концов было решено, что с могилой ошибка вышла и останки, соответственно, Светлейшему не принадлежат… Так ли это? Бог весть.
22. КОРАБЛЬ МОЙ «РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО»
Попробуйте ответить на такой вопрос: адмирала Ушакова почитают в лике святых — за его благочестивую личную жизнь или за военные подвиги? Всякий, кто хоть сколько-нибудь чувствует Православие, скажет: «Святость не делится на части, — вот здесь личное, а здесь общественное. Благодать даётся всему человеку, а не одному из направлений его деятельности. Святой праведный Феодор и на войне, и дома стремился наиболее полно осуществить волю Божию. Не на мундире его адмиральском почила благодать Божия и не на домашнем халате, и даже не на монастырском облачении смиренного насельника Санаксарской обители: само сердце праведного Феодора было исполнено благодатью».
Кажется, никто не сомневается, что Ушаков был воин милостью Божией: он творил бой, словно музыку сочинял, — вдохновенно и непредсказуемо. Он отнюдь не был «честным воякой», «служакой», для которого дисциплина и устав превыше победы в бою. Все биографы в один голос утверждают, что ушаковская тактика находилась в вопиющем противоречии с тогдашними уставами морского боя, (что, в конце концов, и довело великого адмирала до царской опалы: от военного не победы требуются, а точное соответствие артикулу). В первый свой выигранный бой (у Федониси) Ушаков практически захватил командование эскадрой: официальный её командир, адмирал Войнович, струсил, не решился начинать сражение, — турок было, ни много ни мало, вшестеро раз больше, чем русских… Ушаков на свой страх и риск ринулся на врага, невероятными, неслыханными манёврами обратил в бегство турецкую армаду, долго преследовал и наконец совсем прогнал её сильно потрёпанную и поредевшую, потеряв при этом убитыми пять человек. Победа при Федониси — это образ всех ушаковских побед: всюду он нападал на превосходящего числом неприятеля (всегда нападал, никогда не оборонялся), и, нанося врагу сокрушительный ущерб, сам терпел весьма незначительные потери. Берёг матросов, — но не тем, что прятал их от огня, а тем, что вёл бой наиболее решительным образом: при такой тактике потери бывают главным образом у противника, — на это и Суворов указывал.
Вот ещё одна блестящая ушаковская победа: у мыса Калиакрия. Турецкая эскадра и в этот раз намного превосходила русскую, да кроме того, действовала под защитой береговых батарей. Положение было таково, что русским было просто не подступиться к неприятелю: оставалось ждать, когда турки сами начнут сражение, и далее — только отвечать на турецкие действия, обороняться, отбиваться, огрызаться. Ушакову это не понравилось. Он опять начал сражение сам, и для этого повёл свой флагманский корабль «Рождество Христово», — а следом и всю эскадру — прямо под огонь береговых турецких пушек. Это было столь неожиданно, что вражеские артиллеристы растерялись и не смогли как следует обстрелять русских. Кроме того, ушаковский манёвр отрезал турецкую эскадру от берега, — а большая часть матросов находилась в тот день на берегу: шёл какой-то мусульманский праздник. И праздник этот обернулся для турок сокрушительными поражением: «Рождество Христово» взяло вверх. Как писал сам Ушаков:
И вот что любопытно: эта вдохновенная война, эта творческая война, эта война, явно отмеченная благодатью Божией, — имела своей целью захват чужих территорий. Ибо любой специалист по международному праву как дважды два докажет вам, что все законные права на черноморское побережье
