сказали нам со вздохом». И далее сценаристы воочию увидели, «как фактически работает по-серьезному определяюще идеологическая установка в отношении определения вещи…». Хотя редакторы фирмы и другие официальные лица поначалу дали весьма благоприятные отзывы о сценарии, он был забракован хозяевами фирмы под предлогом… дороговизны съемок. Тем временем департамент труда США отказал Эйзенштейну в праве дальнейшего пребывания в стране и потребовал его немедленного выезда…
Тем не менее история с экранизацией «Американской трагедии» на этом не закончилась. Хозяева «Парамаунта» решили все же создать звуковой вариант фильма и заказали сценарий некоему Самуэлю Хоффенштейну, а режиссуру поручили Джозефу фон Штернбергу. В самом начале января 1931 года с Драйзером был заключен официальный контракт, предоставивший ему право высказать в отношении сценария «советы, предложения и критические замечания». Однако окончательное право принять или отвергнуть эти советы оставалось за фирмой «Парамаунт».
Не прошло и пяти недель после подписания контракта, как Хоффенштейн закончил свой сценарий и 9 февраля телеграфировал в Нью-Йорк, что он выезжает, чтобы ознакомить со сценарием Драйзера. Но писателя в это время уже не было в городе: еще 1 февраля он на пароходе отправился в морское путешествие вдоль побережья Америки, намереваясь посетить Гавану, а также Флориду. Однако фирма неожиданно начала «пороть горячку». Ее представитель, знавший, что Драйзера нет в городе, тем не менее 13 февраля послал писателю на его нью-йоркский адрес письмо с предупреждением, что, если до 20 февраля фирма не получит от Драйзера ответа, она будет считать, что он отказался от своего права «высказать советы», и немедленно приступит к съемкам.
Драйзер узнал обо всем этом 16 февраля, когда он прибыл в Форт-Майерс во Флориде. Он сразу же телеграфировал Хоффенштейну, ответ которого был не слишком ободряющим — Хоффенштейн соглашался встретиться с Драйзером, однако видел в такой встрече мало пользы, так как работа над фильмом уже началась. Они все же договорились встретиться в Новом Орлеане, и Драйзеру выслали экземпляр сценария.
Ознакомившись со сценарием, Драйзер писал его автору: «Что касается меня, то сценарий является ни больше ни меньше как оскорблением книги — охвата событий, действий, чувств, психологии».
Последовавшая за этим переписка Драйзера с президентом фирмы «Парамаунт пабликс корпорейшн» Джессе Ласки вводит нас в творческую лабораторию писателя, показывает, с какими целями и мыслями он создавал свой знаменитый роман. «Представленный на мое утверждение сценарий «Американской трагедии» я отвергаю, — писал Драйзер 10 марта 1931 года, — так как я знаю, что по нему можно создать лишь плохой фильм как в финансовом, так и в художественном отношении… Каждому, кто понимает в кино, должно быть понятно, что Штернберг и Хоффенштейн просто «схалтурили»… Их крупнейший просчет заключается в подаче характеров. Они сделали из Клайда крайне несимпатичного «самоуверенного хлыща», который стремится лишь к одному — девушке, любой девушке… Клайд — жертва и творение обстоятельств… Они же оказались полностью неспособными показать это. Нет ни неослабевающих стремлений, ни неотвратимой судьбы, которые заставляют этого юношу действовать так, как он действовал. И другие образы созданы одинаково небрежно… «Американская трагедия» — прогрессирующая драма… Определенная и заданная цепь событий приводит к определенным выводам, эти выводы должны быть доказательными… Элементами интриги, внезапности, симпатии авторы сценария целиком пренебрегли, и с такой преднамеренностью, которая поразительна».
У Драйзера были веские основания обвинять авторов сценария в предвзятости. Не далее как 3 марта 1931 года «Нью-Йорк таймс» опубликовала следующее высказывание Джозефа фон Штернберга в ответ на критические замечания Бернарда Шоу об американской кинопромышленности: «Джордж Бернард Шоу устарел и старомоден. Он действует, думает, говорит и пишет словно в прошлом столетии. Он исчерпал себя еще двадцать лет тому назад, это также относится ко многим из так называемых литературных гигантов — и особенно к Теодору Драйзеру».
Неудивительно, что человек, придерживающийся подобных взглядов, не только не желал, но и не мог понять замысел писателя, тем более передать его средствами другого вида искусства — кино. Характерно, что созданная до этого Штернбергом по его же сценарию кинокартина «Бесчестные» (с Марлен Дитрих в главной роли) была весьма невысоко оценена американской печатью. Газета «Нью-Йорк таймс» в рецензии на этот фильм 15 марта 1931 года писала, что «сценарий сделан топорно, а диалоги абсолютно неумелые. Сценарий написан Джозефом фон Штернбергом, который руководил съемками. Как писатель он явно не в своей тарелке, и, подобно большинству кинорежиссеров, которые превращают свои литературные амбиции в кинофильмы, он уделяет больше внимания кинематографичности отдельных эпизодов, чем отражению или изображению обычных человеческих чувств».
Драйзер внимательно прочел это высказывание «Нью-Йорк таймс» и тут же взял его на вооружение. В своем письме Ласки от 17 марта 1931 года он обратил его внимание на мнение газеты и писал: «В подобных обстоятельствах я могу только утверждать, как это делал и раньше, что это нарочитая попытка состряпать сценарий «Американской трагедии» кое-как. Даже если отвлечься от книги, мое знакомство со сценарием Эйзенштейна — Монтегю убеждает меня в этом. Не может быть никакою сравнения между этими двумя сценариями. К тому же, как вы должны знать, редакторы и другие официальные лица вашей студии оценивали первоначальный сценарий Эйзенштейна — Монтегю значительно одобрительнее, чем эти редакторы оценили сценарий Хоффенштейна — Штернберга».
Настойчивые требования Драйзера, казалось, принесли свои плоды. Фирма «Парамаунт» дала согласие на его приезд в Голливуд для внесения в фильм необходимых изменений. Все предложения Драйзера были одобрены Б. Шульбергом, но, как оказалось впоследствии, ни одно из них так и не получило воплощения в фильме.
Фирма «Парамаунт» все же согласилась показать фильм Драйзеру и группе приглашенных им лиц еще до того, как он будет выпущен на экран. Драйзер сразу же разослал приглашения группе литераторов и деятелей искусства. В одном из таких писем — Гаррисону Смиту, совладельцу издательской фирмы «Джонатан Кейп и Гаррисон Смит» — Драйзер подробно охарактеризовал замысел и композицию своего романа.
«Первая часть моей книги, — объяснял он в письме от 25 апреля 1931 года, — была преднамеренно и специально посвящена изображению таких социальных бедствий, которые сами по себе способны подавить, сдержать и разрушить, а значит, и чрезмерно выпятить эмоции и желания очень чувствительного и почти сексуально ненормального парня, плохо подготовленного для великой жизненной борьбы, с которой сталкивается вся молодежь.
Часть вторая была детально спланирована, чтобы показать, как подобный характер может по воле случая столкнуться лицом к лицу со значительно более удачливым миром, который усилит все его глубочайшее стремление к роскоши и любви, и продемонстрировать, как в обычно неравном противоборстве между бедностью, неосведомленностью, страстью и великими соблазнами мира он может легко и фактически без всякого желания со своей стороны оказаться раздавленным и даже обвиненным в убийстве, как это и происходит в случае с Грифитсом в этой книге.
Часть третья книги была определенно и тщательно спланирована таким образом, чтобы показать, как подобный ограничиваемый, слабый характер, оказавшись сначала в плену своих желаний, а затем в тисках закона, может легко стать игрушкой в руках невежественных, преисполненных предрассудков и мстительных в силу своего воспитания деревенских тугодумов, которые, в свою очередь, в силу своих недостатков, а также социальной и религиозной ограниченности и предрассудков окажутся последними из тех, кто смог бы понять и постигнуть те обстоятельства, которые могли бы повлиять, но не повлияли на жизнь такого юноши, и поэтому осуждают его куда более жестоко, чем это бы сделали личности с более глубоким пониманием и лучшими умственными способностями».
Как видим, писатель стремится подчеркнуть, что книга состоит из трех частей, составляющих единое органичное целое, и что пренебрежение какой-то частью при создании фильма неизменно приведет к искажению общей картины, общей идеи произведения. Однако создатели фильма просто игнорировали первую и третью части книги. «Предварительный материал, который в книге показывает, как он (Грифитс) блуждает в подобном мире, и последующий материал — часть третья книги, — который недвусмысленно подтверждает, как в таком отсталом районе, как тот, в котором его судили, его шансы на социальное понимание и правый суд будут непременно уменьшены, — эти части книги были просто отброшены» при создании фильма.
