Гарри были какими-то странными и беспорядочными, полными противоречий. Он сказал, что не голоден, но когда миссис Бичер накрыла на стол, то принялся поглощать еду, как человек, который очень давно ничего не ел. Он сказал, что в восторге от новых людей, с которыми познакомился, но при этом его другие замечания и реплики свидетельствовали о том, что он сбежал от них, уехал тайно. Он чувствовал, что ему срочно необходимо приехать в Рейвен-Хилл, но сейчас, когда он уже был здесь, не мог вспомнить, почему он сюда приехал. Это последнее обстоятельство, по-видимому, было причиной того, что он принялся просто разрушать свой дом в напрасных поисках того, о чем он и сам толком не знал, но надеялся, что узнает, как только найдет то, что нужно.
Бренвен намеренно задержала Гарри за столом, чтобы дать миссис Бичер возможность навести порядок там, где он создал самый большой хаос: в спальне и в библиотеке. Гарри продолжал говорить о чем-то, но она перестала его слушать. Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы использовать свой собственный, защищающий ее свет для того, чтобы отогнать то, что угрожало ему и сбивало его с толку.
Постепенно Гарри успокоился. Он сам решил, что его одежда в ужасном состоянии, и попросил извинить его за недолгое отсутствие, чтобы он мог тем временем принять душ и переодеться. Когда он присоединился к Бренвен в библиотеке, то выглядел и говорил почти как прежний Гарри, если не принимать во внимание осторожность, притаившуюся в глубине его глаз.
— Моя дорогая, я тут разболтался, правда?
Бренвен тут же почувствовала изменение. Беспокойство Гарри явно поутихло. Она склонила голову к плечу, улыбаясь и как бы раздумывая над тем, что ей следует ответить. Она была уверена, что Гарри, которого она знала, услышит ее ответ, тогда как немного раньше она не была уверена ни в чем.
— Да, профессор Рейвенскрофт, было немного.
Его глаза засветились милым мягким светом. Он быстро подошел к ней, взял ее за руки и подвел к викторианской кушетке с высокой спинкой.
— Дорогая моя, ты так долго не называла меня так! — Он понизил голос. — Я был сам не свой. Ты должна забыть все, о чем я говорил раньше, и слушать меня сейчас очень внимательно.
— Хорошо.
— Я называл имя Когносченти или говорил что-нибудь о человеке по имени Орсон?
— Думаю, что да, но я точно не помню. Откровенно говоря, я слишком была сосредоточена на том, чтобы прогнать то, что беспокоило тебя, чтобы еще обращать внимание на то, что ты говорил.
— Значит, — сказал Гарри, и его лицо осветилось улыбкой, — ты все-таки помогла? Я никогда не смогу отблагодарить тебя за это, Бренвен. Послушай, ты окажешься в страшной опасности, если вообще когда-нибудь хотя бы произнесешь название Когносченти. Мне не следовало упоминать это. Это самая тайная из всех оккультных групп, раскрытие этой тайны карается смертью. Только те, кого приглашают сами члены этой группы, могут узнать это имя. Твой бывший муж рассказал мне о них, Бренвен, и я был уверен, что он организовал такое приглашение и для меня. Но он не сделал этого. Когда он послал меня к ним, он послал меня в ловушку.
Бренвен молчала. Не только слухом, но даже кожей она ловила каждое слово. Гарри, и над ней нависло страшное предчувствие.
Гарри ухмыльнулся одной стороной рта. Волосы, которые он намочил, чтобы пригладить, тем не менее выбивались и падали ему на глаза.
— Я счастлив сообщить тебе, что Джейсон недооценил меня. Они все недооценили меня, и я сейчас оборачиваю эту ловушку себе на пользу. Забудь это название, никогда не позволяй даже этим звукам слететь с твоих губ, и мы будем просто старыми друзьями, и я просто расскажу тебе, что произошло. Договорились?
— Договорились.
— Как-то до меня донеслись слухи о том, что существует группа практикующих адептов — людей, которые овладели старыми способностями, вновь открыли древние секреты. Я тут же почувствовал страшную ревность, как ты можешь представить. Конечно, такая группа должна была скрывать свое существование. Я пустил слух о том, что заинтересован в них, и принялся ждать. Каково же было мое удивление, когда я выяснил, что Джейсон Фарадей не только знает об этих адептах, но и поддерживает контакт с ними! Суть дела заключается в том, что я был принят туда в качестве стажера, и, по моему мнению, я обучаюсь просто отлично.
Бренвен, которая не чувствовала ничего, кроме вибрирующей опасности, запротестовала:
— Но, Гарри, опасность!
— Я признаю, что этот опыт отнимает у меня очень много. Тот… э-э… путь, которым они достигли своей силы, не обязательно является тем, который выбрал бы я, но дело в том, что способности возвращаются ко мне. Я сильнее, чем они думают. Доказательством того является мое присутствие здесь.
— Гарри, не говоря уже о том состоянии, в котором я тебя здесь обнаружила, если ты не должен быть здесь, что же тогда будет с тобой, когда ты вернешься?
Его серые глаза стали совершенно непрозрачными.
— Ничего. Я создам экран темноты и замешательства. Они никогда не узнают, что я уезжал. Конечно, при том условии, что мне удастся закончить все мои дела здесь сегодня и уехать завтра с первым лучом солнца.
— Какие дела? Ты должен дать некоторые объяснения миссис Бичер. Ты знаешь, что ты сказал ей, что собираешься сжечь дом?
— Разве? Какая дурацкая идея! Особенно если учесть, что я собираюсь поступить как раз наоборот. — Гарри устремил на Бренвен задумчивый взгляд. — Наверное, будет неплохо, если об этом будет знать еще кто-то, кроме моего адвоката. Я все расскажу тебе, Бренвен, а после этого ты сможешь рассказать миссис Бичер столько, сколько сочтешь нужным.
— Хорошо, — согласилась она.
— Мои учителя жадны. Они забирают столько денег и всего, что может быть превращено в деньги, сколько могут выжать из любого источника. Я считаю справедливым заплатить значительную сумму за свое обучение, но не позволю вынудить меня пустить по ветру все состояние Рейвенскрофтов. Именно поэтому я и приехал домой, в Рейвен-Хилл. Когда я поднялся наверх, чтобы принять душ, я позвонил своему адвокату, и он приедет сюда около пяти часов сегодня. Я собираюсь перевести все свое имущество под опеку, и он станет опекуном. Опеку могу отменить только я и только при том условии, что буду находиться в здравом уме. Вот видишь, моя дорогая, я понимаю, что подвергаю себя опасности. Я знаю, что мое сознание подвергнется яростной атаке.
Бренвен была так расстроена, что ее голос дрогнул:
— Тогда почему же ты не прекратишь все это?
— Я не могу. — Улыбка Гарри была такой же лукавой и располагающей, как всегда. — Мне нужны их знания и приемы — только мне они нужны для моих собственных целей. Если в процессе обучения я потеряю свое душевное здоровье или свою жизнь, это для меня не имеет значения. Знание стоит такого риска. А сейчас, Бренвен, ты должна заверить Бичеров в том, что они ежемесячно будут получать определенную сумму денег для себя и на содержание дома. Если я умру, то я о них позаботился в своем завещании.
— Гарри…
— Тихо, моя дорогая. Я знаю, что делаю. При мне большая часть наличности, которую я снял со своего банковского счета — несколько больше, чем я рассчитывал, но если все будет хорошо, то и это к лучшему. Я поеду на своей машине, на «мерседесе», назад и там его продам. Кстати, как я сюда добрался?
— Ты не помнишь? Ты приехал на такси. Гарри, где находится это
— В такси! — Гарри смотрел на противоположную стену комнаты, на его худом лице сияла улыбка, а длинные, костистые пальцы лежали на коленях. — Какой же я изобретательный, даже если я не совсем в своем уме. — Он повернулся к ней: — Нет, моя дорогая, я не могу сказать тебе больше, чем уже сказал. Я очень хочу, чтобы у меня была возможность продемонстрировать тебе мои увеличившиеся способности, но
