стороны…
Марк неведомым образом изогнулся, и земли касались лишь его стопы и затылок, а тело, сведенное болью, дугой повисло в воздухе. Изо рта его хлестнула пена — грязно-серая, обильная. Удушливый запах тлена пополз во все стороны от стонущего человека.
— Зовите «скорую»!
Шура не мог пошевелиться. К дому побежали двое.
— Водой его надо! Удар это, солнечный… — со знанием дела сказал бригадир, и еще двое схватились за ведра.
Но вода не помогла. Марк бился все сильнее и наконец потерял сознание. Кукла выпала из его рук, покатилась в яму.
Юноша сделал шаг назад. Никто не обращал на него внимания. Он отступил еще, и голую ногу царапнула ветка крыжовника. Шура вздрогнул, отскочил в сторону и побежал, не разбирая дороги. Он снова ощутил
Парень остановился, лишь услышав вой далекой сирены. Огляделся, пытаясь понять, куда занесла его нелегкая. Отгреб со лба пропитанную потом челку. Незнакомая улица, сложенный из «дикого» камня невысокий забор, красивый двухэтажный дом, не похожий на другие…
— Ты что, потерялся?
На Шуру с любопытством смотрит маленький мальчик. Забавный, со взъерошенными от беготни светлыми волосами и смеющимися темно-серыми глазами. И снова — будто чья-то ледяная рука коснулась затылка Шуры.
Мальчик сложил ручки на заборе, уперся в них узким подбородком. Юноша бросил взгляд во двор. В виноградной беседке за деревьями мелькали фигуры взрослых, оттуда доносился смех и женские голоса.
— Дай мячик, — попросил ребенок, указывая пальчиком в заросли крапивы, растущей на противоположной стороне дороги.
Шура медленно повернулся и, обогнув стоявшую у ворот иномарку, подошел к кустам. Мяч лежал в неглубокой канавке.
— Саша!
Юноша вздрогнул, оглянулся. Но обращались не к нему, а к тому самому мальчику. Высокая стройная брюнетка — наверное, мать малыша — приблизилась к ограде и заметила Шуру. Мальчик спрыгнул с какой- то возвышенности, на которой стоял, чтобы дотянуться до верха забора.
— Сашулька, не вздумай выходить за ограду: там дорога!
— Я не выхожу, — отозвался невидимый теперь Сашулька.
— Мы мяч потеряли, ма! — послышался еще один детский голос. Он принадлежал мальчику постарше. — Я всю-ю-ю-ю малину и лопухи обыскал!
Шура выкатил и поднял мяч, подошел к ограде. Женщина с подозрением оглядела незнакомца.
— Вот, — сообщил он, бросая мяч на участок.
— Спасибо, — ответила женщина и, ухватив мальчиков за плечи, повлекла их к дому.
— Я ваш сосед, — непонятно зачем крикнул ей вслед Шура.
— Спасибо, — рассеянно повторила она, скрываясь за террасой.
Ася, девушка шефа, Николаю очень понравилась. Тихая, спокойная. «Шкатулочка с жемчужинкой» — так сразу же и окрестил ее Гроссман. Далеко не красавица, но временами, когда Влад внезапно менялся, оказывалось, что она как нельзя лучше подходит яркому, красивому Ромальцеву. Она была еще молода, однако Николай не смог бы назвать Настю юной. И, судя по высказываниям и поведению, Ася еще не имела опыта близости с мужчинами. В том числе — с собственным молодым человеком. С Владом, то есть. Уж подобное Николай замечал мгновенно. Хотя любовь между нею и Ромальцевым ощущалась отчетливо. Воистину: чужая душа — потемки, поговорка не врет…
Влад вел машину, Рената сидела, отвернувшись в окно. Что-то скребло, скоблило сердце Николая. Он наблюдал за женой, за шефом, за Асей, но на первый взгляд ничего подозрительного не было. А тревога не проходила.
Самым деятельным в пути проявил себя Саша. Он ползал по коленям Николая и Ренаты, стараясь разглядеть все, мимо чего они проезжали.
— Пап! — шепнул он на ухо Гроссману и умоляюще посмотрел на руль.
Рената коротко взглянула на них и снова отвернулась, немного нахмурившись.
— Нельзя, Алексаш! Успокойся! — Николай ссадил его с коленей на кресло.
— Почему ж нельзя? Идите, — подал голос Влад, свернул к обочине и остановился.
Гроссман хотел пересадить к нему Сашу, но Ромальцев закрылся ладонью, отрицательно покачал головой, а затем вышел из машины, уступая свое место Николаю.
Мальчик обосновался на коленях у отца и радостно вцепился в руль.
Влад взглянул на Ренату. Она упорно не поворачивала головы и не двигалась. Костяшки пальцев, которыми женщина впилась в поручень над окном, побелели.
— Не надо вертеть, Алексаш, — тихо объяснял сыну Николай. — Дорога прямая, видишь? Просто держи курс, капитан… Угу?
— Ага! — но очень уж Саше хотелось почувствовать себя водителем, и он вцеплялся в руль с такой силой, что Гроссману было непросто удерживать ровный ход.
— Я тебе папа или шо?! — возмутился он.
Ася засмеялась и, нерешительно протянув руку, растрепала Сашину челку. Мальчик восторженно расхохотался, еле-еле выглядывая из-за руля.
— Прелесть! — девушка оглянулась на Влада, но тот сидел, опустив глаза.
Увидевшая это Настя была теперь смущена и растеряна.
— За следующим знаком — поверни, — подсказал Ромальцев Николаю.
— А я вот думаю, ладонька: а шо бы нам с тобой не съездить на реку? Смотри!
Они спускались под откос, а за деревьями голубым локоном блестел приток Дона, который неторопливо катил свои воды к Азову.
Рената прищурила один глаз и приставила руку щитком ко лбу. Солнце освещало ее — златовласую, в оранжевой майке, с золотым кулоном, что покоился в яремной впадинке на загорелой шее. И на кулоне блестели маленькие клешни краба. Нечаянно уронив на нее взгляд, Ромальцев снова отвернулся.
— Или будем весь день бастурма кушать — водка пить — земля валяться? — уточнил Николай, чувствуя создавшееся напряжение. — Как вам это нравится?
Ася натянуто улыбнулась:
— Вы смешно говорите…
Гроссман тут же подхватил, лишь бы отвлечь ее от того непонятного, что происходило позади них:
— Я говорю мало, но я говорю смачно!
— Вы одессит?
— Как вы догадались?
— Нет, честно?!
— Шоб Гитлер так жил! — побожился Николай и в очередной раз сдержал ручонки сына, готового свернуть неизвестно куда. — Опа! Кажется, Маргоша! Ну-ка, Алексашка, побибикай!
Марго ехала, не торопясь. Она слегка помахала рукой и что-то сказала подскочившему на заднем кресле сыну. Лева заметил, что Саше доверили руль, и теперь явно препирался с матерью, пытаясь добиться таких же привилегий.
— Коля, сейчас будет еще один поворот, не пропусти, — тихо сказал Влад.
— Я не пропущу! — заявил мальчишка, поднимая руку кверху.
— Ну, разве кто-то сомневается? — Ромальцев усмехнулся и подмигнул ему в зеркало. — Это твой папа ворон считает, мы-то с тобой знаем, куда ехать…
Лицо Ренаты, слушающей их разговор, прояснилось.
