П.- Почему именно шестью? Разве окончательное количество траверсантов было определено заранее?
С. Б.- Был предварительный тактический план, согласно которому в группу траверса должны были войти 6-8 человек.
Валя Иванов выходит налегке посмотреть, что впереди. Спустя какое-то время выходим и мы с Лешей Трощиненко. До Хиллока, последнего селения на нашем пути, путь описан. Дальше описания нет. В 87-м, когда мы были здесь на разведке маршрута, до Тапледжунга шли другим путем. Тропа, по которой идем мы с Лешей, вьется среди террас, а в одном месте - по засеянному полю. Примерно через полтора часа она приводит в лес, расположенный по левому берегу реки Симбуа-Хола. Перед лесом - овраг. Тропу здесь придется сделать более удобной для носильщиков. Есть и еще опасный участок, где надо будет навесить несколько метров перил. В лесу тропинка, хоть и видна, сильно заросла побегами бамбука. Местные жители его срубили - из земли торчат пеньки, острые, как кукри. Через 2 часа встречаем Иванова. Он возвращается. Выше в лесу лежит снег. У Вали промокли кроссовки, вот и повернул. Решаем, что пройдем немного дальше. Снега в лесу чем дальше, тем больше.
А. П.- Снег в джунглях?
С. Б.- На высоте около 2000 метров возможно и такое. Джунгли - густые заросли бамбука. Снег лежит на северных склонах гор и в самой гуще леса, где солнца почти не бывает.
На крутых участках бамбуковые побеги использую как перила. Каково здесь будет носильщикам? Свистнул Трощиненко - не отзывается. Спускаюсь в каньон. Вприпрыжку пересекаю его и оказываюсь в таком же. В снегу теряю тропу и вновь нахожу. Понимаю, что надо возвращаться. Около 18 часов стемнеет, а уже 16.00. Но желание найти тропу, ведущую в Торонтан, сильнее опасений заблудиться в темноте. В 16.45 снова теряю тропу. На этот раз решаю больше не испытывать судьбу. Только бы выйти из джунглей засветло! Спешу изо всех сил, хотя бежать опасно. Если 'сяду на пенек', то могу пораниться так же серьезно, как перед Эверестом. Тогда, перед самым отъездом в Непал, 'проткнулся' лыжной палкой и угодил в больницу.
Никакая фотография не передает красоты гор, какими видят их альпинисты. Но величие - пожалуй. Пики-близнецы Асан и Усан на Памире
В первом каньоне нашел 'привет от Трощиненко'. Леха на снегу написал, что ушел вниз в 16.30. Я пришел на 42 минуты позже. Сумерки. Но я уже выхожу из лесу. Еще бы на полчаса задержался, и за здорово живешь 'схватил' бы холодную ночевку. Снег, который шел почти все время, пока я был в лесу, повалил снова. Но у меня есть защита - зонтик. Скачу по тропе, как заяц, чтобы успеть спуститься как можно ниже, пока хоть что-то видно. Выхожу на террасы уже в темноте. Вдруг... Показалось? Да нет, сверху был слышен крик. Отзываюсь. Ответа нет. Ночная птица? А может, йети - снежный человек? Ответ знает только этот сумрачный, совсем не похожий на наш, лес.
А. П.- Загадочный йети... Знал бы он, сколько страниц, посвященных ему, исписано, сколько сломано копий в дискуссиях на тему, существует ли он на самом деле. А что ты думаешь по этому поводу?
С. Б.- Существует ли йети? Не знаю. Но я уже 25 лет хожу в горы. Где только ни был, ходил и днем, и ночью, не только группой, но и в одиночку. Но ни разу не встретил ни одного йети. Подозреваю, что поиск реликтового гоминоида - предлог для выезда в увлекательную экспедицию, а может, и 'кормушка', которой пользуются недобросовестные люди. Впрочем, я не специалист и могу ошибаться.
Несколько раз теряю тропу, но заблудиться здесь уже не боюсь. Все-таки опыт ночных восхождений в горах не пропадает зря. Ориентируюсь...
Вспомнил прошлогоднее ночное приключение в горах Памиро-Алая. Решили с Толей Танецем, моим земляком, подняться в двойке на пик Ассан по маршруту Погорелова (6-й категории трудности). Два дня нас не выпускала наверх непогода. Вышли на маршрут довольно поздно. Начальный участок стены - 160 метров - не представлял особой сложности. И мы, организовав ночевку на полке, успели дотемна обработать еще две веревки. Спальных мешков на восхождение не брали, решили ограничиться пуховыми куртками и брюками. И как пожалели об этом ночью! Я кутался в полиэтиленовую пленку - слабая, но защита. Каждые два часа просыпался, благодарил судьбу, что захватил проверенную ночевкой в ледяной пещере на пике Коммунизма пуховку первой гималайской экспедиции. А Толя той ночью почти не сомкнул глаз. Весь день мы провели на маршруте. На вершину взошли в 21.45 - за полчаса до темноты - и оказались перед дилеммой: спускаться в темноте или заночевать на вершине. Я предложил ночевать. Но Танец не хотел вторую ночь стучать зубами и предпочел спуск. Что ж, спускаться, так спускаться. Тем более стояло полнолуние. Спуск мы знали хорошо, знали и насколько он непрост: 7 веревок дюльфером и 5 - спортивным спуском.
Дюльферы прошли более или менее нормально. В два часа ночи спустились на гребень. Толя уже был согласен ночевать там, но подходящего места не было. Раз уж пошли, будем спускаться до лагеря - решил я. Луна нас подвела - показалась на 10 минут и скрылась за гребнем. Но все-таки ее отсветы немного помогали видеть спуск по осыпям и крутому травянистому склону. В лагерь пришли в половине пятого утра. 'Усталый и довольный' Толя, устраиваясь поудобней в спальнике, ворчал, мол, я специально хожу ночами, тренируюсь перед Гималаями. Я не спорил. Просто напомнил ему, кто предложил эту ночную 'прогулку'...
...Да, луна сейчас совсем бы не помешала. Где ты, бледное светило? Набежавшая с запада тучка делает темноту совсем чернильной. Хорошо, что Леха вернулся засветло. Времени для этого у него было вполне достаточно. На одном из поворотов тропы вдруг замечаю блеснувший лучик фонарика: кто-то поднимается мне навстречу. Через несколько минут передо мной Саня Глушковский. Очень удивился, увидев меня одного. Трощиненко в лагерь не возвращался. Странно. Где же он? В 19.35 мы в лагере. Леши все нет. Почему-то ни Витя Пастух, ни Миша не подумали идти мне навстречу. Наворачивают за обе щеки ужин, ворчат, что шатаюсь в темноте (лучший способ защиты - нападение). Напоминаю им, что передовая группа создается не только для того, чтобы 'переводить' продукты, чем сейчас энергично занимаются мои друзья, но и для разведки пути. Беру фонарик и ухожу на поиски Лехи. От основной тропы отходит множество других. Наверное, он пошел по одной из них. В голову лезут нехорошие мысли: вдруг соскользнул с тропы, вдруг что-то еще случилось? Через полчаса мы встречаемся. Леша, оказывается, долго ждал меня на опушке. Видел, как я промчался под зонтиком вниз. И не йети, а он кричал мне вдогонку...
В лагерь вернулись в 20.45. Миша с Ивановым уже улеглись. Ужин остыл. Хорошо, хоть чай горячий. В следующий раз надену ботинки - ноги в кроссовках совсем промокли. Ко всему, в быстром темпе ходил вверх и вниз, 'выжал' из себя много влаги - мучила жажда, пил из каждого ручья ледяную воду. А бронхи начали побаливать еще вчера. Завариваю в термосе индийское снадобье от кашля. Ночью несколько раз пью его, но уснуть не дает не только кашель. Все же очень задело, что друзья, с которыми пойду в огонь и воду,- Миша и Витя - не вышли навстречу, а Саня Глушковский с фонарем искал Трощиненко. Неприятный 'свисток'. Откуда это, почему? Не хочется думать так, но мне кажется, что в Мише просыпается то ли ревность, то ли обида, что он 'рядовой', а я 'начальник'. (Уточнение на полях, сделанное позже: на следующий день неприятно поражает, когда Миша и еще кто-то не верят, что разведанная нами тропа - верная).
А. П.- Можно, конечно, обойтись без этих подробностей, выпадающих из сложившегося представлений о дружбе альпинистов вообще и вашей с Туркевичем и Пастухом в частности. Но, мне кажется, делать этого не следует. Все в жизни бывает. И между друзьями - тоже. Тем более на трудном маршруте. Или, как было здесь, в преддверии сложной и долгой экспедиции.
С. Б.- Да, давай оставим все как есть.
26 февраля. Портеры по утрам встают все позже. Собрались выходить только часам к девяти - и то всего несколько человек. Почему так -непонятно. Вчера долго грелись у костра, шумели в палатках. Иванов остался ждать тех, кто ночевал ниже. Я вышел в начале десятого. В ботинках, чтобы не намокнуть в снегу. Часа через два неожиданно встречаем рыжего парня в теплом комбинезоне, куртке. А мы все в легких рубашках, трусиках. Знакомимся. Это Йозеф Степиен, участник зимней польской экспедиции на Канченджангу.
А. П.- Почему такой контраст: вы в легких рубашках, трусиках (по снегу!), а он - в теплой амуниции?
С. Б.- Ничего удивительного. В то утро не дул ветер, светило солнышко. В легкой одежде нам было легко и приятно. А поляк больше месяца мерз на склонах Канченджанги и не спешил расставаться с теплой одеждой.
Целью польской экспедиции был Ялунг-Канг (вторая по высоте из четырех вершин). Но весь последний месяц валил снег, было холодно.
Встреча с польскими коллегами. Их попытка покорить Канченджангу не увенчалась успехом. Алек Львов (в центре) с Михаилом Туркевичем и Виктором Пастухом
Группе удалось подняться только на 7200 м. Йозеф рассказывает, что идет в Ямпхудин за носильщиками. Долго ругает тропу через Хиллок, по которой они (а теперь мы) шли к горе. На том и расстаемся. Йозефу - вниз, нам - наверх. После обеда решаем устроить небольшую баньку. Дальше, по словам Степиена, всюду снег. Помыться в свое удовольствие долго не удается. Миша греет воду из ручья сначала на солнышке (в полиэтиленовом мешке), потом в кастрюльке на примусе.
В 16.00
