такой источник, она физически не сможет унести все одна. Поэтому для собственного блага и блага всеобщего она должна призвать своих товарищей на помощь.
Призыв — вот что оказывается ключевым в рождении языка.
Поляны, на которые пчелам нужно позвать своих товарищей, могут находиться за несколько километров от улья. Между тем, когда пчела обнаружит такую поляну и тем, когда она сможет передать о ней информацию, должно пройти определенное время, по крайней мере несколько минут. Поэтому в эффективно функционирующей СКЖ пчел должна быть перемещаемость; с ее помощью необходимо передавать информацию о состояниях и событиях, происходивших в другое время и в другом месте. В отличие от других СКЖ, она не смогла бы функционировать, если бы была заключена в рамки ситуации «здесь и сейчас». Но своим бегством от «здесь» и от «сейчас» она отвечает на давление отбора, которое было отмечено в конце предыдущей части этой главы, — давление, с самой высокой вероятностью подтолкнувшее ее на путь языка.
Чтобы эффективно призывать на помощь товарищей, пчелам необходимо рассказывать им, где расположены источники пищи и насколько они удалены от улья. Пчелы объясняют, далеко или близко пища, выбирая один из видов танца. Если источник располагается в пределах, скажем, семидесяти пяти ярдов (около 68 метров), то они танцуют по кругу, и это называется «круговым танцем». Если он находится дальше, то они танцуют по траектории, близкой к эллиптической, виляя своим телом, когда они проходят прямые участки в середине этих траекторий, и это называется «виляющим танцем». Чем быстрее они танцуют, тем дальше пища. Ось, вокруг которой проходит траектория их танца, не указывает, как вы можете предположить, направление на источник пищи: танцы происходят на вертикальной поверхности сот, и даже если бы они происходили на горизонтальной поверхности, к тому времени, как пчела вылетела бы из улья, она не имела бы ни малейшего представления, в каком направлении ей лететь (представьте, что вам указывают направление в темной комнате без окон, похожей на офис, и затем, после того как вы пройдете через несколько холлов и коридоров, спуститесь на пару этажей вниз, вы попытаетесь восстановить это же направление при дневном свете).
Поэтому пчелы выполняют потрясающие вычисления, основанные на текущем положении солнца. Они рассчитывают угол между положением солнца и направлением на нужное место и преобразуют его из горизонтального в вертикальный, так что положение солнца выражается вертикальной осью, а угол между солнцем и местом назначения — углом между вертикалью и осью эллипса в виляющем танце. Если это звучит просто (я так не думаю, а вы?), то подойдите к окну, выходящему на юг, выберите объект снаружи, оцените угол между ним и солнцем, а затем возьмите карандаш (стираемый!) и отметьте на ближайшей стене тот же самый угол как отклонение от вертикали (не пользуясь никакими приспособлениями, даже пальцами — иначе это будет нечестно, ведь пчелы все это проделывают в уме). Затем вдумайтесь: сравните мозг пчелы размером с булавочную головку и ваш собственный.
Но я же при этом
Если так, то вы снова попались в сети человекоцентризма и влияния научения. А скажите-ка мне, как вы составили предложение, которое только что произнесли? Это был неосознаваемый акт, такой же, как и чтение пчелой виляющих танцев ее товарища. Оба случая — примеры неосознаваемых явлений.
А была ли самая первая пчела рождена уже с таким инстинктом? Самая первая существовавшая пчела даже не была социальным животным, в то время это была просто пчела, сама по себе. Но некоторое время назад пчелы, должно быть, сформировали социальную нишу, а затем, должно быть, начали — безусловно, весьма неуклюжие и неэффективные — попытки донести до других информацию о местонахождении пищи. Значит, они по большей части летели не туда? Именно так, но после нескольких успешных попыток некоторые колонии пчел переживали зиму, а другие нет. Выжившие постепенно улучшали свои попытки, так как механизм обратной связи от формирующейся ниши уже включился, и ниша начала формировать способ экспрессии генов (отбирая редкие приносящие выгоду мутации, если они появлялись), а экспрессия генов начала формировать нишу, пока, возможно, миллионы лет назад, не был достигнут уровень мгновенных вычислений в уме, который мы видим у сегодняшних пчел.
Итак, медоносные пчелы — очевидная модель системы, включающей перемещаемость. Но из этого не следует, что эта модель — лучшая. Да, они собирают пищу, как и наши предки. Но пчелы ищут ее, передвигаясь по воздуху, а наши предки ходили для этого по земле. Пчелы только в одном месте, внутри цветка, находят только две вещи — нектар и пыльцу, а наши предки добывали себе пищу множества различных видов во многих различных местах. Они могли предпочитать мясо больших млекопитающих, но оно попадалось редко и непредсказуемо. Между обнаружением таких источников большой поживы им приходилось идти по пути всеядности, как делали
Способы добывания пищи наших предков скорее похожи не на пчелиные, а на муравьиные.
Муравьи всегда нас поражали. Они всегда были образцами бережливости и усердия. В баснях противопоставляются ответственный муравей и безответственная стрекоза (или кузнечик), лето красное пропевшая, а с приходом зимы столкнувшаяся с голодом. Эпиграф к этой главе — одна из часто встречающихся в Библии, Коране и прочих религиозных текстах отсылка к муравьям. И в самом конце этой книги мы увидим несколько жутковатых параллелей между муравьем и человеком, предполагающих весьма и весьма вообразимое будущее человека, которое большинство из нас все же не хотели бы воображать.
Сейчас же, однако, все наше внимание приковано к их коммуникации.
Как и пчелы, муравьи добывают пищу на большой территории. Начиная от центра — своего муравейника, они расходятся подобно лучам во все стороны, чтобы прочесать относительно обширные области. У разных их видов тип питания может несколько отличаться, но большинство поедает практически любое органическое вещество, которое не двигается, и некоторое движущееся, если оно для них не слишком велико и шустро. Они едят других насекомых, других муравьев, мертвых гусениц, перезрелые фрукты и тому подобное. Они очень любят сладкое, что вам хорошо известно, если вы хоть раз просыпали сахар на кухне, но и белок они тоже любят. Многое из того, что они считают лакомством, размерами гораздо больше их.
Муравьи, как и пчелы, — социальные существа. Кроме того, поскольку существует более одиннадцати тысяч известных нам видов муравьев, обобщать очень сложно. Некоторые делают запасы на зиму, как муравей из басни, некоторые — нет. Некоторые нападают на чужие муравейники, большинство — нет. Некоторые пасут тлей, некоторые строят фермы, кто-то занимается собирательством, точно как люди в последние несколько тысяч лет. Но у всех есть химический способ коммуникации.
Из своего тела муравьи выделяют огромное количество химических веществ, некоторые из которых наши собственные химики еще не смогли синтезировать. К примеру, муравьи одного вида, захватывающие другие колонии и порабощающие их обитателей (звучит знакомо?), могут выделять такое вещество, которое побуждает муравьев той колонии, на которую они нападают, убивать друг друга (я мечтаю о том, чтобы был создан эквивалент такого вещества у человека под маркой «В бой!». Что останавливает меня — помимо полного отсутствия знаний в области нейрохимии — это боязнь того, что наши военачальники с их известным уровнем интеллекта могут использовать это средство на своих же солдатах: «В бой? Мы не хотим, чтобы враги шли в бой! Мы хотим, чтобы они в бой
Пока муравьи ведут себя как хищники и падальщики (а не фермеры или пастухи), их источники пищи случайны, непредсказуемы и редки. Чтобы прокормить всех обитателей муравейника, единственно пригодный способ — стратегия разделения и объединения групп.
И это встречается у всех видов, которые нас интересуют. Мы видели, как группы шимпанзе
