Приходили и другие люди. На кухне Рии Линч привечали всех. Когда Рия была девочкой, никому не разрешалось заходить на их кухню — темное, мрачное место с полом, покрытым вытертым линолеумом. В доме матери гостей вообще было не густо. Мать — а насколько Рия помнила, и отец тоже — были людьми беспокойными, не умевшими отдыхать и не понимавшими, что другим может этого хотеться.
Даже когда мать приходила сюда, на Тара-роуд, она вечно суетилась, постоянно звенела ключами, то снимала пальто, то надевала его, порываясь уйти, и не могла понять магии этого теплого, уютного места.
То же самое было в семье Дэнни. Его мать и отец сидели на очень удобной кухне деревенского дома и кружками пили чай, не приглашая к себе никого и не терпя никаких вторжений со стороны. Их сыновья либо находились у себя в комнатах, либо бегали по улице и жили собственной жизнью. Хотя родителям Дэнни было уже за семьдесят, они продолжали вести ту же жизнь, не устраивая семейных сборищ, не общаясь с соседями и не имея друзей. Рия с гордостью оглядывала свою светлую и просторную кухню, где всегда кипела жизнь и собирались компании, душой которых была она сама.
Дэнни не обращал внимания на то, что Нора Джонсон вечно бренчит ключами; крики тещи из-за ворот его тоже не раздражали. Увидев Нору у себя на кухне, он обрадовался и крепко обнял ее. На Дэнни была красная спортивная рубашка, которую он купил в Лондоне. Сама Рия никогда в жизни не купила бы ему такую. Однако она была вынуждена признать, что рубашка молодила его; в ней Дэнни выглядел красивым старшеклассником. Наверное, она действительно выбирает одежду хуже всех на свете. Тот растянутый бархатный свитер, который высмеяла Энни, она теперь не могла надеть без чувства неловкости.
— Холли, я знаю, зачем вы пришли. Чтобы помочь, — сказал Дэнни. — Вы не только балуете внучку, давая ей деньги на одежду, но и приходите помогать нам циклевать полы.
— Нет, Дэниел. Я пришла оставить у вас на часок бедного Плайерса. В «Святой Рите» сидят ужасные люди, они не позволяют собаке входить в помещение и не понимают, что старикам просто необходим четвероногий друг! Но эти щенки врачи ничего не понимают. Говорят, негигиенично. Они просто с ума сходят из-за животных.
— Раз так, пусть сидит здесь. Привет, малыш. — Неужели Дэнни действительно нравилась эта дворняга, уже открывшая пасть, чтобы испустить душераздирающий вой? Похоже, он смотрел на Плайерса с любовью. Но жизнь Дэнни слишком зависела от того, сумеет ли он вежливо разговаривать с людьми, желающими купить или продать недвижимую собственность. Поэтому определить степень искренности его энтузиазма было трудно. В его мире искренность не поощрялась.
Мать Рии допила кофе и поднялась. В последнее время она стала неотъемлемой частью жизни соседнего дома престарелых. Хилари жаловалась на то, что мать готова вообще переселиться туда. Нора научила Энни играть в бридж и иногда брала ее с собой в «Святую Риту», чтобы составить компанию старикам. Энни была в восторге. Она говорила, что старики ведут себя шумно, как школьники, и ссорятся так же. По ее словам, все в доме относились к бабуле с большим уважением. Еще бы, ведь по сравнению с ними бабуля была совсем молодой.
Нора говорила, что общаться со стариками очень полезно. Она много раз намекала, что Рия должна делать то же самое; однажды та тоже станет старой и одинокой и пожалеет, что в свое время оказывала мало внимания пожилым людям. Рия не работает, как все остальные, поэтому свободного времени у нее полно.
— Наверное, вы свели с ума всех стариков в «Святой Рите». Еще бы, их приходит очаровывать юный цыпленок с шейным платком в горошек, — сказал Дэнни.
— Дэниел, перестань льстить, — ответила Нора Джонсон, но было видно, что она довольна.
— Я серьезно, Холли. Вы для них наверняка свет в окошке, — поддразнил ее Дэнни. Довольная теща поправила волосы и отбыла; нарядный костюм лимонного цвета очень шел ей. — Твоя мать хорошо одевается, — сказал он Рии. — Дай бог нам так выглядеть в ее возрасте.
— Будем, будем. Ты сам выглядишь как мальчик, а не как мужчина, которому скоро исполнится сорок, — засмеялась Рия. Но Дэнни смеяться не стал. Говорить так не следовало. Ему шел тридцать восьмой год. Рия глупо пошутила и расстроила его. Она сделала вид, что не заметила своей ошибки. — А посмотри на меня. Когда мы познакомились, ты хотел сначала посмотреть на мою мать, а уже потом решить, стоит ли в меня влюбляться. Говорил, что женщины всегда превращаются в своих матерей. — Рия болтала все, что взбредет в голову. Ей хотелось, чтобы взгляд Дэнни снова стал прежним.
— Я так говорил? — удивился он.
— Да. Неужели не помнишь?
— Нет.
Рия пожалела, что начала этот разговор. Муж казался сбитым с толку и ничуть не польщенным.
— Мне нужно позвонить Розмари, — внезапно сказала она.
— Зачем?
Настоящей причиной этого было нежелание оставаться наедине с мужем, которого она раздражала.
— Хочу узнать, зайдет ли она к нам, — весело ответила Рия.
— Зайдет, зайдет, — ответил Дэнни. — И приведет с собой еще полмира. — Его слова прозвучали насмешливо, но Рия знала, что на самом деле Дэнни очень нравится кипучая и веселая жизнь на кухне, так отличающаяся от жизни в неприветливом деревенском доме, где он вырос, не слыша ничего, кроме карканья ворон на соседних деревьях.
Дэнни был счастлив здесь не меньше жены: именно о такой жизни они и мечтали. Жаль, что они оба сильно устают и занимаются любовью уже не так часто, как раньше. Просто в последнее время слишком много всего случилось. Но скоро жизнь снова вернется в нормальное русло.
Когда Розмари пришла, то потребовала подробно рассказать ей о походе по магазинам.
— Ужасно интересно следить за тем, как дети становятся самостоятельными, — сказала она. — Узнают, чего хотят, и определяют собственный стиль. — Она не сидела, а бродила по кухне, брала в руки посуду и разглядывала клеймо на донышке, трогала пальцем связки лука на стене, читала рецепты, прикрепленные к холодильнику, все осматривала и всем сдержанно восхищалась.
Она буквально вцепилась в кружку и благодарила Рию так, словно пила черный кофе впервые в жизни. Как всегда, отказалась от песочного печенья, сказав, что бессовестно объелась за завтраком, хотя каждый, кто видел ее узкие бедра и девичью фигуру, понимал, что это наглая ложь. На Розмари были хорошо сшитые джинсы и белая шелковая блузка, которые она называла нарядом для уик-энда. Волосы тщательно уложены; она каждую субботу была первой посетительницей местного салона красоты. Розмари всегда завидовала тем, кто мог ходить туда в любой день недели. Счастливчикам вроде Рии, которая нигде не работала.
Теперь Розмари была владелицей полиграфической компании. Она получила премию как победитель конкурса предприятий малого бизнеса. Если бы не многолетняя дружба, Рия могла бы ее задушить. Розмари была убедительным доказательством того, что женщина может работать и при этом великолепно выглядеть. Но их слишком многое связывало. О боже, ведь Розмари присутствовала при первой встрече Рии с Дэнни. Она годами выслушивала все ее жалобы и делилась с Рией своими бедами. У них почти не было секретов друг от друга.
Но в том, что касалось Герти, они общего языка не находили.
— Давая ей десятки для этого пьяницы, ты только поощряешь уверенность Герти в том, что такая жизнь нормальна.
— Она не собирается бросать Джека. Ты можешь поручить ей любую работу, она справится, — просила Рия.
— Нет, Рия. Неужели ты не понимаешь, что только усугубляешь ситуацию? Твое молчание позволяет Герти считать вполне естественным, что ее лицо превращается в боксерскую грушу, а перепуганные дети живут в доме ее матери. Такие сцены будут повторяться без конца. Но если в один прекрасный день ты скажешь «хватит», это приведет ее в чувство и добавит смелости.
— Не приведет. Герти просто подумает, что у нее не осталось ни одной подруги на свете.
Розмари только вздыхала. Они многое воспринимали одинаково: злились на матерей, жалели сестер,
