Боргильдова битва

— Я выслушаю тебя, — мрачно сказал Сурт. — Ты гость, хоть и ас. Гость должен сказать, с чем пришёл.

— Я пришёл с вестью, что мир может сгинуть и без твоего пламени, владыка Муспелля. Твои собратья, инеистые великаны…

— Сложили новые руны? Мне ведомо это. Незримое прочим пламя, текущее сквозь Муспелль, поведало это мне.

(Комментарий Хедина: Старый Хрофт вновь пускается в разговоры. И упускает главное. Что за золотой луч, падающий на Сурта? Что за «незримое пламя, текущее сквозь Муспелль»? То самое, животворное, дарующее силы магам и способность дышать всем смертным и бессмертным? Но тогда Сурт, получается, отнюдь не просто тупой силач, невесть как сделавшийся правителем огненной страны…)

— Что ж, это твоё знание убережёт меня от излишней сухости в глотке от множества ненужных слов. Может, это незримое пламя поведало тебе и то, что узрели троллквинны сквозь эти руны?

Сурт долго молчал, то так, то этак поворачивая собственный меч и глядя на Отца Богов сквозь бледные языки пляшущего огня.

— Мне ведомо, что мир, как мы его знали, должен закончиться. Должен измениться, необратимо. К добру или к худу, я не ведаю. Я здесь, потому что обязан, потому что это — моё предназначение.

— Мир, как мы его знали, закончится, это верно. Семеро, идущие на нас, на всех, кто живёт в семи царствах, не собираются никого щадить. Сомневаюсь, Сурт, владыка Муспелля, что сжигание всего сущего в твоём пламени входит в их планы…

— Что нужно тебе, Отец Богов? — неожиданно прервал Старого Хрофта великан. — Я помню о своём долге тебе. И помню, что ты не стал его взыскивать. За то я тебе благодарен. Так что привело тебя в Муспелль? Сомневаюсь, что ты явился лишь затем, чтобы потолковать о судьбах мира.

— Я собираюсь сражаться, Сурт, как собирался сражаться и в день Рагнаради. Я поведу войско навстречу пришлецам. В нём есть место всем. В том числе и тебе, владыка Муспелля. Не думай, что я хочу приказывать тебе. Сражайся сам, как подсказывают тебе совесть и разумение. Только тогда твоё предназначение, как ты сам рёк, может исполниться.

Сурт выслушал молча, и уста его долго ещё оставались сомкнуты. Отец Дружин терпеливо ждал. Для того, кто дважды висел на ветвях священного древа, пронзённый собственным магическим копьём, это ожидание уже ничего не значило.

— Я приду, — вдруг просто сказал владыка Муспелля. — Моя судьба — это моя судьба, никто не сможет встать между мною и ей. Никто не властен по собственной прихоти менять предначертанное роком, что выше всех и всяческих богов. Я здесь, чтобы сжечь мир, бог Один, отец богов и владыка Асгарда, так же, как и ты здесь, чтобы сохранять жизнь всем его обитателям так долго, как это мыслимо. Мы с тобой братья, хотя и обречены сойтись в последнем бою.

— Спасибо за правдивые слова, могучий Сурт, владыка Муспелля. Мне жаль, что нам предстоит убивать друг друга.

— Не жалей, это воля судьбы. И ты, и я — всего лишь её орудия. Бессчётные годы сижу я на этой скале, в ожидании предсказанного дня. Всё остальное неважно.

— Но ты странствовал по Хьёрварду, — возразил Отец Дружин. — Неужели тебе не жаль его зелёных холмов, и привольных полей, и…

— Остановись, бог Один. Твои слова пусты. Не заставляй меня пожалеть о сказанном и о данном тебе обещании сражаться вместе с ратями Асгарда.

— Отчего, могучий Сурт?

— Оттого, — небывалая, неведомая ранее горечь вдруг прорезалась в голосе чёрного великана, — оттого, что я не пойму, почему мне выпала эта участь. Почему я не могу властвовать над простыми смертными, жить в высоком замке, подобно тебе, Отец Богов? За что мне отдана огненная пустыня Муспелля? Я знаю, что должен принять волю судьбы, но…

— Неведома прихоть судьбы, — глухо сказал Старый Хрофт, поражённый в самое сердце словами великана. — Я тоже не ведаю, почему именно мне назначено сидеть в Асгарде и пировать с эйнхериями, в то время как тебе — пребывать здесь, на голом камне. Что ж, владыка Муспелля, знай, что, несмотря на пророчество вёльвы, ты — желанный гость в моих залах.

Пылающие алым глаза Сурта сузились.

— Благодарю за учтивые слова, бог Один. Но я не приду. Вид твоих залов лишь заставит меня зря роптать на несправедливость судьбы. Я принял свой долг и стараюсь нести его. Не делай эту тяжесть ещё более неподъёмной, Отец Богов.

— Я не желал нанести тебе обиду, могучий Сурт.

— Это мне ведомо. Ты можешь удалиться теперь, владыка Асгарда. Когда тебе потребуются мои рати, пусть Мудрый Ас протрубит в свой рог. Муспелль хоть и далёк от равнин Иды, но я услышу его.

— Благодарю, — только и смог ответить Старый Хрофт. — И надеюсь, что мы всё-таки сыграем ещё хотя бы раз в тавлеи.

Сурт ухмыльнулся.

— Теперь-то я не оплошаю. Все эти века тавлеи оставались моим единственным развлечением. Прощай, Отец Богов. Если я правильно прочёл слова, начертанные в Пламени Неуничтожимом, тебя ждёт дорога в царство Хель.

(Комментарий Хедина: когда мы явились в Хьёрвард, там и близко не было никакого Муспелля. От него остались лишь смутные отрывки в преданиях. Как бы ни повернулась судьба великана Сурта, едва ли её можно считать завидной. Отдавший себя во власть Рока, он и впрямь представал братом Старого Хрофта, быть может, таким же Древним Богом, как и сам владыка Асгарда.)

* * *

(Комментарий Хедина: «Повесть о поездке Одина в Нифльхель» написана явно и совершенно точно не им. Чёткие руны выгравированы на пластинах чёрного железа, точь-в-точь под стать описанному. Такие «железные книги» делались гномами Кольчужной Горы и прекрасно сохранились. Скорее всего, Отец Дружин рассказывал кому-то эту историю во времена уже своего живания в Восточном Хьёрварде.)

Ты нашёл союзника там, где меньше всего рассчитывал, бог Один, думал Отец Дружин, направляя Слейпнира на север, где среди снегов и льдов скрывался вход в Нифльхель. Великану Сурту поистине не позавидуешь. Созданный для одного-единственного дела — сжечь мир! — он сидит и ждёт исполнения своего предназначения, и ничто не должно помешать ему. Ради этого он готов сражаться с любой опасностью, встать на пути любого врага.

Восьминогий жеребец быстрее ветра мчится на полночь. Нельзя терять времени, если великаны Муспелля и Ётунхейма встанут на его сторону, остаётся только Хель.

Что обещать чудовищной дочери бога огня? Чем привлечь? Ведь ей ничего не надо. Хель богаче всех на свете, она властвует над умершими и наследует всем, кто скончался, не оставив потомства.

Сурт верит, что должен исполнить веление судьбы. Во что верит Хель, заточённая богами в мрачных залах Нифльхеля, страны без света, весны и радости? Скади и Ньорд по полгода живут на севере и на юге, а Хель никогда не покидает своих владений.

День сменяется ночью, а ночь днём, Отец Дружин, не зная отдыха, гонит Слейпнира всё дальше и дальше, прочь от огненных рубежей Муспелля. Путь его лежит на самый север Восточного Хьёрварда, к Гнипахеллиру. Туда, где в огромной пещере дремлет Гарм, сторожевой пёс Хель, которого она вскормила мясом мертвецов. Дорога Отца Богов проляжет дальше, сквозь лабиринт пещер, вниз, к подземной реке Гьёлль, за которой уже начнутся владения дочери Локи. Быть может, стоило бы взять с собой бога огня? Хотя нет, едва ли его встретили б там пылкими дочерними объятиями…