Асгард встретил своего Владыку непривычной пустотой. Асы покинули его, собирая рати людей и гномов, светлых эльфов и всех прочих народов, что согласны были выйти на бранное поле.
Долгим выдалось странствие Старого Хрофта. Не только залы Хель открывались ему, но Слейпнир скакал по странным дорогам, где небо сперва сжимается до узкой полосы у всадника над головой, а затем вновь расходится. Неведомые моря, где плещутся непростые волны, отделяют Большой Хьёрвард от этих земель, и
Правда, при этом Отца Богов у ворот его собственного зала встретила не кто иная, как Лаувейя. Рядом с ней напряжённо переминался с ноги на ногу Локи. Выглядел бог огня так, словно к спине его меж лопаток остриём приставлен кинжал.
— Великий бог Один… — великанша низко поклонилась. Она сейчас приняла свой истинный облик, возвышаясь над Отцом Богов подобно башне.
— Приветствую тебя, Лаувейя, в Асгарде, и рад, что ты решила прийти.
— Многие великаны Ётунхейма послушали меня и тоже будут сражаться под твоим водительством. Под твоим водительством, однако они поднимут свои собственные стяги. И поднимут их выше твоего.
Это было, конечно, оскорблением. Но Старый Хрофт промолчал ещё тогда, в стране великанов, когда мать Локи первой пришла ему на помощь во время тинга у гримтурсенов.
— Пусть поднимают какие угодно стяги и так высоко, как только смогут, — подавляя гнев, сказал Ас воронов. — Этот урон моей чести я постараюсь стерпеть.
Локи только вытаращил глаза.
— Благодарю и восхваляю великого Одина, — вновь поклонилась хекса. — Мои сторонники- гримтурсены помнят и твоё обещание, Отец Дружин, пригласить их всех на пир. Как только ты дашь слово, они немедля пожалуют сюда, с оружием и при доспехах, готовые к бою.
— Впустить великанов в Асгард?! — пробормотал потрясённый бог огня.
— Кажется, ты тоже принадлежишь к сему роду, сынок, — холодно сказала Лаувейя. Локи отвернулся, заскрежетав зубами.
— Сколько же придёт гримтурсенов, Лаувейя?
— Много тысяч. Но далеко не все и даже не половина того, что может выставить Ётунхейм. Большинство сочло, что не встанет рядом с асами, великий бог
— За правду не просят прощения. Что ж, тогда мы накроем столы тут, на равнине, в виду стен Ас…
— Нет, о великий бог, — вдруг перебила Лаувейя. — Мои сородичи особо оговорили, что согласны пировать лишь в твоём зале, где высится твой трон, в Валгалле.
— Они лишились рассудка! — завопил Локи. — Мать, отчего ты не вразумила их?!
— Они не согласны ни на что меньшее, — холодно отчеканила Лаувейя. — Пир в Валгалле. И Тор должен прислуживать им за столом, наливая в их кубки хмельного мёда.
Локи безнадёжно махнул рукой и сделал движение, словно собираясь уйти.
— Куда заторопился, сынок?
— Собрать землекопов, — ядовито отозвался бог огня, но шаг послушно замедлил. — Ибо нам придётся насыпать очень много курганов, и притом весьма высоких. Могильных курганов, разумеется. Ни один гримтурсен не переживёт подобного пира, так же как Тор — не переживёт подобного унижения.
— Надеюсь, могучий Ас воронов не даст пролиться ничьей крови? — подняла бровь троллквинна. — Не так ли, достойный Один?
— Скажи же! Скажи ж ей! — не выдержал Локи. — Она мне мать, но с тобой мы смешали кровь! Я, гримтурсен по крови, не могу снести этих издевательств, как твой младший брат — не могу! Тор перебьёт их всех, и этим всё закончится, Отец Дружин!
— Понятна твоя забота, Локи, мой младший названый брат, — медленно сказал Старый Хрофт. — Лаувейя, передай великанам сие:
Со щёк троллквинны сбежала кровь.
— Что я слышу?! Ты так любишь своего старшего сына, что, спасая его честь, готов втоптать в грязь свою собственную? И не ты ли, великий
— Остановись, великанша! — загремел Старый Хрофт. — Отнеси мой ответ великанам. Что же до чести моего старшего сына… Тору случалось одеваться женщиной, и я не спасал его достоинство в том деле, когда пропал Мьёлльнир. Но Локи, мой младший названый брат, с которым мы смешали кровь, прав: великаны рискуют угодить вместо праздничного пира на собственную тризну. Ибо даже весь Ётунхейм, собравшись вместе, не одолеет Тора. Ему написана на роду смерть от совсем иного врага.
— Да будет так, — после долгого молчания ответила Лаувейя. Она поклонилась Одину: — Дозволь тогда мне удалиться, Отец Богов. Я передам великанам твои слова. И пусть готовят пир.
— Пир будет готов, — посулил Ас Вранов.
…И что это был за пир! Столы Валгаллы ломились от невиданных яств и лакомств, мясо огромного вепря Сехримнира жарилось на десятках и сотнях вертелов, и — о, чудо! — его хватало на всех. Едва рассевшись на длинных скамьях, гримтурсены — а их и впрямь явились многие тысячи — дружно подняли пустые кубки.
Легко неся на плече бочку хмельной браги, вперёд выступил сам Отец Богов, и гримтурсены оцепенели от изумления, когда увидели, кто собирается прислуживать им. Лаувейя шла рядом с ним с расшитым полотенцем, утирая стол, если из огромного ковша проливалась хотя бы капля.
— Гости гримтурсены! — громко провозгласил Старый Хрофт, и голос его слышал весь Асгард. — Спасибо вам, что пришли пытать удачу на поле брани. Битва близка, это говорю вам я, Один! Однако она, хоть и близка, но пока что не наступила. Ешьте поэтому, ешьте, пейте и веселитесь! Мяса и пенной браги хватит на всех. Поднимайте ваши кубки, я сам, своей рукой налью вам хмельного, веселящего душу!
В молчании смотрели сперва гримтурсены, как обходит Старый Хрофт бесконечные ряды столов, как наливает из словно бы бездонной бочки брагу, наполняя один кубок за другим. Быстро и споро шло дело у Отца Богов, и не заметили великаны, как половина чаш была уже полна.
Только тут возвысил голос один из гримтурсенов, придя в себя:
— Желали мы, чтобы прислуживал нам за столом рыжебородый Тор, но не ты, великий Ас воронов! Тебе мы не желали нанести оскорбления. Почему же Тор прячется? Мы все знаем, что в час нужды он оделся женщиной, плясал и пел, как муж женовидный — отчего же сейчас его нет?
Глаза Лаувейи метнули молнии.
— Негоже, Гриммолд, в доме хозяина, на пир явившись, вопрошать такое! Великую честь оказывает тебе владыка Асгарда, из своих рук наполняя твой кубок! Никому из гримтурсенов доселе не выпадало такого, а потому прерви свои речи, или узнаешь, что я, хекса Лаувейя, умею укорачивать языки не хуже
