ХЛОП...
Что-то большое, грязное и воняющее настолько отвратительно, что даже невозможно описать простым человеческим языком, упало недалеко от моих ног, вызвав у пустого желудка непреодолимое желание вывернуться наизнанку, в срочном порядке эвакуировав остатки вчерашнего ужина[76]. Это моментально вернуло меня к реальности. Придя в себя и уже ни на что не обращая внимания, я согнулся пополам, чтобы не испачкать свой парадный костюм, но, как всегда и бывает, когда чего-нибудь сильно хочется, ничего и не выходит.
Эта попытка, как я ни старался, не послужила исключением из правил.
— Ты даже поблевать толком не можешь, — ожила худшая половина моего подсознания. — Стыдно! — пригвоздили меня к позорному столбу.
— А мне вот ничуть не стыдно...
Но в это мгновение, после секундной паузы, вызванной легким шоком, разом взревели стотысячные трибуны арены. Шум, свист, смех, крики — все перемешалось в этом чудовищном гуле, и на мгновение мне даже показалось, что я в который уже раз за этот день опять оглох.
— По какому поводу веселье? — спросил я вслух, обращаясь неизвестно к кому, опять на какое-то время обретая более или менее устойчивую связь с действительностью.
— Мне бы тоже хотелось это знать.
С трудом выпрямившись, я сконцентрировался, наконец-то увидев то, что издавало этот отравительный запах. И этим чем-то, как ни странно, оказался ни больше. ни меньше, а именно он — бездыханный и абсолютно мертвый Шрадх.
— Как мило с его стороны было сдохнуть недалеко от нас. Как будто этот монстр не мог выбрать какое- нибудь другое место, поудачнее, — недовольно проскрипел внутренний голос. — Это просто несправедливо.
Он мог еще долго доставать меня своим брюз-жаниезм, но, на мое счастье, в этот момент подбежал разгоряченный Билли и заорал в самое ухо, пытаясь перекричать рев возбужденной толпы:
— Друг мой!!!! Да ты настоящий герой! Спокойно стоять и смотреть, как эта тварь несется на тебя, собираясь разорвать на куски! Клянусь всеми продажными богами этого жалкого измерения, на такое способны немногие! А с каким достоинством ты поклонился, после того как все было окончено!!! Нет, что ни говори, а старик был прав, когда утверждал, что в тебе течет королевская кровь. Только лучшие рыцари из благородных старинных династий могут встретить смерть с поднятым забралом, не дрогнув ни единым мускулом и не изменившись в лице. Толпа от тебя просто без ума. Ты действительно показал им, что значит быть настоящим мужчиной.
— Не прошло и часа, а мы, почти не напрягаясь, уже успели стать бесстрашными героями, — поздравил меня внутренний голос.
— Кстати, — поинтересовался толстяк, немного отдышавшись, — откуда ты знал, что рана Шрадха смертельна? Ведь со стороны он выглядел вполне прилично.
Откуда я знал? Хороший вопрос. А действительно, откуда я знал?
— Мне показалось... — неуверенно промямлил я.
— По-моему, лучше не стоит говорить, что мы ничего не понимали, — оборвала меня вторая половина.
— Просто где-то слышал, что если животным пристально смотреть в глаза, то они смущаются и не нападают, — выдал я первое, что пришло на ум.
Билли опешил от неожиданности. Я не дал ему опомниться и, чтобы избежать дальнейших расспросов, поспешно предложил:
— Х-м-м-м, знаешь, пойдем-ка лучше посмотрим, как дела у старика, пока он окончательно не остыл.
Надо отдать должное, любопытство не было пороком моего напарника, поэтому, не тратя время на пустые разговоры, он повернулся, чтобы побежать к старику, но тут я вспомнил, что не могу двигаться.
— Билли, — закричал я, пытаясь привлечь его внимание и перекричать толпу, которая никак не могла успокоиться после моего блистательного триумфа. — Билли, мне нужна помощь.
Резко остановившись, он развернулся и быстро подошел ко мне. Я молча показал на ногу, и после этого объяснять уже ничего не пришлось. Не надо было учиться в медицинском колледже или проработать полжизни в хирургическом отделении «скорой помощи», чтобы понять — ноге пришел полный и беспросветный абзац. Кривить душой, утверждая, что все будет в порядке, до свадьбы, может быть, заживет и т. д., и т. п., не имело смысла, поэтому толстяк, не говоря больше ни слова, взял меня на руки и понес, словно маленького ребенка. По пути к колдуну он вытащил свой меч из туши Шрадха, и теперь оружия у нас было хоть отбавляй. Не хватало только людей, способных с ним грамотно обращаться.
Когда мы подошли к старику, он еще дышал, но было видно, что долго он не протянет. Несмотря на то что его тело было утыкано пятью или шестью дротиками, так что смахивало на подушечку для иголок, Компот по-прежнему пребывал без сознания. Видимо, даже такая доза бодрящих препаратов не могла привести его в чувство.
— Наверное, лучше для него будет совсем не приходить в себя, — пробормотал Билли, но все же, перекинув меня через плечо, как это уже делал однажды сегодня, осторожно взял колдуна на руки.
И вот так, с грузом из двух полупокойников, направился к ограждению арены.
— Зачем мы идем к ограждению? — спросил я у него, испытывая некоторый дискомфорт от такого неудобного способа передвижения.
— У ограждения на нас не смогут напасть с тыла, я выдвинусь немного вперед и буду защищать вас со стариком, а если кому-нибудь все же удастся прорваться через меня, тогда настанет твоя очередь.
Это было сильно сказано, честное слово. У меня защемило сердце, и комок подкатил к горлу — одним словом, я расчувствовался, что, в принципе, бывает со мной не так уж часто. Я знал Билли неполных полдня, и, насколько понял, к Компоту он никогда не испытывал нежных чувств, а если быть точным, всего три часа назад без всяких угрызений совести собирался спокойно прирезать старую развалину. Тем не менее сейчас этот человек решил защищать нас до последнего вздоха, как родных детей[77].
— Билли, знаешь, может быть, у меня не будет больше возможности сказать тебе это, но ты...
Когда дело касается выражения чувств, я всегда боюсь показаться чересчур банальным или, хуже того, пошлым, поэтому никогда ничего путного не получается.
— Ну-у-у, в общем, спасибо тебе, Билли, — пробормотал я.
— Ты что-то сказал? — Сквозь рев толпы он не расслышал моих благодарственных потуг.
— Я говорю, неплохой сегодня выдался денек, — проорал я.
— Да-а, если бы в жизни было побольше таких деньков, она стала бы намного интересней, — в тон мне ответил он.
На этом мы временно прервали обмен впечатлениями, потому что достигли ограждения. Толстяк осторожно сгрузил нас со стариком на землю. Я положил на колдуна два щита, которые по замыслу должны были защитить его хотя бы на первое время, сделал упор на здоровое колено, держа в одной руке меч, а в другой щит, и приготовился дорого продать свою жизнь. Билли, выдвинувшись вперед, на первую линию обороны, с двумя мечами наизготовку, наверняка думал о том же.
Итак, мы заняли позиции, укрепились и были готовы к решающей битве. Час расплаты[78] пробил, и вороны, весело кружась высоко в небе, с нетерпением ожидали момента, когда можно будет отведать кусок от праздничного пирога. Все были на местах, не хватало только команды гостей, которую с нетерпением ожидали с минуты на минуту. И пока толпа обменивалась впечатлениями, обсуждая такую неожиданную развязку первого раунда, а мы с Билли проводили передислокацию своих войск, с поля боя убрали мертвого Шрадха. После чего уже ничто не мешало продолжить этот, если можно так выразиться, народный праздник.
«Шоу должно продолжаться», — как пел когда-то великий Фредди.
Я посмотрел на королевскую ложу, но до нее было слишком далеко, так что я ничего не увидел.
— Билли, — обратился я к своему боевому товарищу, чтобы хоть немного отвлечься и заполнить образававшуюся паузу, — как ты думаешь, если мы выиграем[79], я смогу загадать желание, чтобы Фромпу отрезали его гениталии, под самый корень, непремено тупой и ржавой
