помогут скинуть Берсерена и уйдут к себе в леса. А эти твари… ты бы видел, парень, что они вытворяли в городе! Звери какие-то, и только! Вот мы и пошли к Норрену. Скажи ему, что нам можно верить. Скажи, что мы будем сражаться против уттаков, как никто еще не сражался. Так и скажи, парень!
— Хорошо, скажу, — снова кивнул маг. — И еще передай — Госсар сам убил Берсерена, в его собственной спальне, и защита города осталась без руководства. А мы-то, мы-то охраняли дворец правителя для этого босханца, любимца уттаков, пока остальные наши погибали на улицах!
— У Госсара осталось много приверженцев?
— Из воинов — человек триста. Многие ушли бы с нами, да боятся. Не верят, что Норрен отобьется.
— А вы?
— Мы посовещались да решили — лучше уж быть с Норреном, чем у уттаков на побегушках. А там… как получится.
— Понятно…
— Ну, давай, парень, поспешай. Пусть Норрен знает, что уттаками под Босханом будет руководить Госсар, не Каморра.
Риссарн вскочил на коня и махнул военачальнику рукой. До поздней ночи он ехал вдоль быстро пустеющих деревень, по тракту, забитому беженцами, обгоняя крестьян, повозки, воинов, уцелевших после битвы в Келанге. Казалось, вся центральная часть острова снялась с места и двигалась на юг.
К следующему полудню он опередил очередную волну беженцев и по непривычно малолюдной дороге доехал до окрестностей Босхана. На другом берегу Тиона запестрели флаги — бело-голубые Норрена, сине-желтые босханские, красные с желтыми эмблемами в виде ключа — войск из Кертенка, издавна называвшегося ключом к острову. Поодаль виднелся желтый флаг со вставшим на дыбы конем — Тимай, отнюдь не славившийся военными традициями, все же прислал под Босхан свою конницу.
Риссарн представился патрулю у моста как гонец из Оккады и потребовал немедленной встречи с правителем Цитиона. Его повели между войсковыми стоянками к скоплению палаток с бело-голубыми эмблемами и дальше, к шатру с гербом Цитиона. Стражник вошел в шатер, и вскоре оттуда появился высокий мужчина с сильной сединой в спускающихся на плечи волосах.
— Вот он, ваша светлость, — кивнул на Риссарна стражник.
Мужчина подошел к Риссарну.
— Что у вас, юноша? — спросил он.
— Я привез письмо от Суарена.
— Давай сюда.
— Я должен отдать письмо в руки его величеству.
— Ты знаешь его величество в лицо?
— Я слышал, что вас назвали «ваша светлость».
— Ты наблюдателен. Как тебя зовут?
— Риссарн.
Во взгляде мужчины засветился интерес.
— Я слышал о тебе. Твой лучший друг много рассказывал мне…
— Альмарен здесь?! — забыв сдержанность, воскликнул Риссарн.
— Нет, он далеко отсюда. — Мужчина жестом отпустил патруль. — Иди со мной.
Риссарн последовал за ним в шатер. Там на кровати, опираясь на подушки, полулежал человек, выглядевший как после долгой, изнурительной болезни.
— Этот юноша из Оккады, Норрен, — сказал ему мужчина. — Он привез письмо от Суарена и намерен передать его тебе, и больше никому. Наверное, это правильно.
— Наверное, — слегка улыбнулся лежащий. — Пусть подойдет.
— Перед тобой правитель Цитиона, Риссарн, — подтолкнул молодого мага провожатый. — Можешь предать ему пакет.
Риссарн смущенно шагнул к кровати. Получив пакет, правитель протянул его мужчине, впустившему Риссарна.
— Читай, Ромбар. А вы пока присядьте, молодой человек. — Он указал глазами на стул.
Ромбар уселся на другой стул и прочитал письмо Магистра.
— Вальборн в Оккаде, и с ним три сотни воинов, — сказал он правителю, закончив чтение. — Я рад, что он сменил гордость на благоразумие.
Жрецы храма Саламандры там же. Кроме того, оккадский магистр предостерегает нас от Госсара.
— В пути я разговаривал с воином, который знает многое о падении города, — забыв про этикет, вмешался в разговор Риссарн. — Он просил меня сообщить кое-что правителю Цитиона.
— И что же? — Норрен с усилием приподнял голову с подушки.
Риссарн рассказал ему о встрече с ушедшим от Госсара войском и о предательстве главы рода Лотварна.
— Значит, уттаков возглавит не Каморра, — нарушил Ромбар повисшее в шатре молчание.
