Запада и наследный принц Востока, проснулся. В следующую секунду справа от императора с улыбкой на губах открыла глаза золотоволосая Тасси, а слева сладко потянулась чернокудрая Вирия. Обе девушки проснулись давно, но хороший топ требовал от них продемонстрировать императору, что они не только спят, но и просыпаются вместе с ним.
– О государь! – Тасси умела говорить замирающим от восторга голосом, ибо до того, как попасть в Красный Чертог, была актрисой. – При свете зари вы еще прекраснее, чем при лунном свете!
– Государь, вы божественны! – добавив в голос страстной хрипотцы, промурлыкала Вирия. – Как светятся в лучах солнца ваши золотые волосы! Прикосновение к вам наполняет мое сердце восторгом.
Шендрегон сложил губы в снисходительную улыбку. Он и без девушек знает, что красив. Даже ручной леопард, привязанный к золотому столбику в углу комнаты, это знает. Наложницы хотят ему польстить – это их обязанность. Они обе хорошо вышколены, эти красотки. И воспитаны. Наверняка им уже попались на глаза стихи придворных поэтов, в которых его сравнивают с богом, на все лады воспевают золотые кудри императора, голубые очи императора, божественное лицо императора и не менее божественную стать императора.
Что ж, они правы. Единый возлюбил императора Шендрегона, как никого. Он дал ему все, что может иметь человек. Император молод, прекрасен, здоров и правит самой могущественной державой, какая когда-либо существовала под солнцем. В его армии пятьдесят тысяч воинов, его сокровищницы полны золота, с ним снят самые красивые женщины со всего мира.
– Что снилось Украшению Мира? – проворковала Тасси, приподнявшись на локте.
– Ты, – Шендрегон стащил с девушки атласное расшитое золотом одеяло, обнажив ее восхитительные формы. – Воистину, нам даровано блаженство, когда мы видим тебя.
– А меня мой повелитель разве не рад видеть? – Вирия сама скинула с себя покрывало, соблазнительно заводя руки за голову и улыбаясь.
– Мы всегда рады тебе так же, как и твоей подруге, моя сладкая. Мы довольны вами обеими. И нам очень трудно решить, какая из вас красивее. Вы славно развлекли нас этой ничью.
– Повелитель хочет еще чего-нибудь? – Тасси как бы невзначай положила руку на низ живота Шендрегона.
– Мы посмотрели бы спектакль, где две актрисы предаются любви. Нам нравится наблюдать за линиями ваших тел.
– К услугам императора, – Тасси обошла ложе и легла рядом со своей товаркой, которая тут же заключила ее в объятия.
Шендрегон, сменив ложе на большое кресло, наблюдал за любовной возней двух девушек, которые стонали и вскрикивали так преувеличенно громко, что ручной леопард в углу поднял морду с передних лап и недовольно заворчал. Но императору зрелище нравилось. Девушки были восхитительны. Среди его наложниц немало красавиц, но Тасси и Вирия почему-то особенно нравились Шендрегону, особенно когда они вместе – такие разные, как день и ночь. Ослепительная синеглазая блондинка Тасси и грациозная темноглазая и темноволосая Вирия. Кого из них предпочесть? Какая из двух будет первой?
– Скажи нам, Тасси, – сказал он, отвернувшись от девушек, чтобы поиграть с леопардом, – ты любишь нас?
– Так, что и не выразить, повелитель, – ответила несколько сбитая с толку неожиданным вопросом девушка.
– А ты, Вирия?
– Как небо и солнце, повелитель.
Шендрегон заметил, как дрогнули голоса обеих наложниц. Они испуганы, ясное дело. Даже не глядя на них, он это понял.
– Мы не угодили нашему повелителю? – первой опомнилась Тасси.
– О, нет! Ваша игра доставила нам массу радости. Мы лишь хотим знать, насколько вы нам преданы.
– Всей душой, государь! – в один голос ответили обе девушки.
– Тасси, мы говорим – если бы мы сказали тебе: «Пойди, Тасси, и умри за нас!» – ты бы согласилась?
– Да, государь, – с лица блондинки сошла краска.
– А ты, Вирия?
– Да, государь, – голос наложницы вновь дрогнул.
– Какое счастье, что вы у нас есть, – Шендрегон провел по своим локонам, на которых поблескивала золотая пудра. – Я щедро награжу вас. Но сначала мы желаем завтракать. Вместе с вами.
Вышколенные слуги, обозначив свое почтение к величию императора установленным количеством поклонов, внесли в опочивальню ароматную воду для омовения, утренний халат императора и подносы с завтраком: свежим хлебом, мягким овечьим сыром, маслом, фруктами, холодным фазаном под черничным соусом, кунжутными пирожными – всем тем, что гороскоп рекомендовал в этот день на завтрак императору. Вино подали розовое, бетрийское. Пока слуги обтирали божественное тело императора благовонными салфетками и умащали его душистым маслом, Шендрегон смотрел в окно, как утро оживляет Гесперополис, как солнечные лучи золотят огромные белые башни над цитаделью, как отражаются слепящими зайчиками от золоченых шпилей храмов. Издалека донеслись удары колокола – начиналась служба в храмах Единого. Этот звон еще раз напомнил Шендрегону о том, что сегодняшний день будет особенным.
– Не одевайтесь, – бросил он девушкам, – нам будет приятно, если вы останетесь за завтраком нагими.
Слуги, пятясь, исчезли за дверь. Император сел за стол, напил вина. Оно было чуть кисловатым и щипало язык. Вот-вот явится Джел ди Оран, великий канцлер. Здорово будет подразнить этого чопорного умника зрелищем такого вот легкомысленного завтрака – император и его любовницы вкушают пищу нагишом, будто звери!
