Пленники черного метеорита

Итак, день первый.

Эволюции крупных стад различных чудовищ приобретают все более упорядоченный характер. Все они с яростным ревом движутся теперь в одном направлении, как будто направляются на завоевание новых земель. В воздухе замечено появление организованных стай крылатых существ, вооруженных какими-то нехитрыми орудиями.

День второй.

Сегодня я добрался до обширных людских поселений. Все они взбудоражены, как огромный муравейник. Люди объединяются для совместного отражения воздушных и наземных атак чудовищ, но силы явно не равны. Все ждут подхода регулярных частей.

День третий.

Я попал под всеобщую мобилизацию и направлен в отдельную истребительную центурию ездовым (ну и воображение у парня – полнейшая мешанина!). Дело принимает скверный оборот. Готовится грандиозное сражение, исход которого весьма неопределен. Среди чудовищ появились огромные, плюющие огнем твари, совершенно неуязвимые для обычного оружия. Летающие существа (их называют нетопырями) применяют в бою стрелы, пробивающие кожаные панцири солдат.

Выполнение моей главной задачи становится теперь все более сложным. Боюсь, что… Не хочется об этом думать, но всякое ведь бывает. Если со мной что-нибудь случится, может быть, хотя бы эта записная книжка попадет когда-нибудь в руки человека, и ему будет полезен мой совет. Для него я записываю здесь способ вернуться в обычный мир, самому мне такая возможность может и не представиться.

Итак, чтобы вырваться из плена Черного Метеорита, нужно сделать следующее...

– Все, – сказал Ростислав, – больше здесь ничего нет. Он не успел дописать, что-то ему помешало.

– Наверное, атака нетопырей, – задумчиво проговорил Арвид. – Они всегда налетают внезапно… Он помолчал.

– Значит, Пентюх погиб из-за меня. Все нетопыри, глоты, камнегрыз – все это мое…

– Может быть, не только твое, – сказал Ростислав, прохаживаясь от окна к двери и обратно. – Нас ведь пятеро. Тут все так перемешалось…

Было уже далеко за полночь, но никто не спал. Весь день ушел на разбор – буква за буквой – написанного в книжке. Самым трудным оказался последний фрагмент, записи были сделаны неразборчивым почерком, видимо, второпях, но самые важные сведения содержались именно здесь. И вот в самом конце, когда разгадка, казалось, близка, – обрыв. Пентюх знал, как освободиться из плена Черного Метеорита, но погиб, не успев об этом рассказать.

Ростислав вдруг остановился.

– Слушай, – спросил он Арвида, – а что это, собственно, значит – погиб?

– В каком смысле «что значит»? – Арвид удивленно поднял на него глаза. – Стрела ему в грудь попала.

– Чья стрела?

– Да что ты, в самом деле! Нетопыря какого-нибудь стрела, чья же еще? Знаешь, сколько людей они этими стрелами перебили?

– Людей? – переспросил Ростислав. Он снова зашагал по комнате. – Значит, так. Стрела принадлежала нетопырю. А нетопырь – тебе. Вернее – твоему воображению. Тогда выходит, что и стрела… То есть все это, конечно, сложнее; но что-то тут должно быть…

Он плюхнулся на кровать, закинув ноги на спинку, долго о чем-то размышлял и, наконец, произнес:

– Ребята, а ведь это, кажется, довольно просто…

– Что «просто»? – спросила Марина.

– Вернуться домой. Смотрите-ка. Все вокруг зависит от нас самих, все здесь именно такое, каким мы его себе представляем. Значит, чтобы вернуться в наш мир…

– Нужно его вообразить! – обрадованно воскликнул Борька.

– Нет, – сказал Ростислав. – Не вообразить. Создать.

Зойка нахмурилась:

– Но ведь это будет совсем другой мир!

– Конечно, другой! Ведь мы и сами теперь стали другими. Разве нет? Борька пожал плечами.

– Так что ж – другими? Из-за этого чертового метеорита и изменились. Тут станешь другим, когда сам не знаешь, кто ты есть. Деньги в руки плывут, а ты и не рад. Хочешь как лучше сделать, а выходишь подлец. Нет, домой, домой пора! Вырваться нужно, проснуться, что ли, или еще как-нибудь, но только чтобы все стало по-прежнему.

– По-прежнему? – переспросил Ростислав. – Теперь это уже невозможно. Теперь все будет по-другому. И метеорит здесь ни при чем. Нас он не переделывал, только показал, какие мы есть…

На некоторое время в комнате воцарилась тишина.

Какие мы есть, думал Борька, глядя в пространство прямо перед собой.

И вдруг открылась ему панорама Делового Центра с зеркальной коробкой «Олимпа» посередине. Картина качнулась, надвинулась, прозрачными стали ресторанные зеркала и замелькали сквозь них знакомые физиономии; Мафусаил, Леопольд, губернатор…